Врачебную школу содержало Белогорское государство, и жалованье за преподавательский труд навии-врачи получали из казны. Учёба была бесплатной. После шести лет обучения выпускник приступал к работе под руководством опытного наставника. Все навии-врачи совмещали преподавание с врачебной практикой, рабочая нагрузка на них лежала огромная. Но все понимали, частью какого великого дела они стали, и Рамут подавала первый пример самоотверженного труда. Поднималась она в пять утра, завтракала и в шесть уже приступала к работе. Первую половину дня до обеда она посвящала преподаванию, а после обеда занималась больными. Иногда этот распорядок менялся, и утренние часы она отдавала лечению страждущих, а вторую половину дня — ученикам. В шесть ужинала, после чего примерно до десяти часов вечера сидела над написанием врачебных трудов, учебных пособий. Супруга Радимира тоже была очень занятой и возвращалась со службы примерно к этому же времени. Два часа до полуночи они проводили вместе. На сон Рамут оставалось пять часов, а порой и только четыре, но её телесные и душевные силы неизменно поддерживала вода из Тиши и тихорощенский мёд. Благодаря этим чудесным средствам она чувствовала себя бодрой на протяжении своего длинного и напряжённого рабочего дня.

   За садом приходила ухаживать дочь Ладушка, но порой Рамут и сама ковырялась в земле — в свои редкие выходные. В пищу она употребляла фрукты и овощи, хлеб, злаки, молоко, яйца, сметану, сливки, коровье масло. Из здешних овощей она очень полюбила огурцы и тыкву; по её чертежу была изготовлена остеклённая теплица, в которой Лада с начала месяца снегогона (апрель — прим. авт.) с помощью садовой волшбы устанавливала летнее тепло. Даже если ночью подмораживало, внутри теплицы можно было спать без одежды. Никакие нагревательные приспособления не требовались: волшба, покрывая изнутри стенки парника, улавливала, сохраняла и накапливала солнечное тепло. Когда земля таким образом достаточно прогревалась, Лада приносила раннюю рассаду огурцов в горшочках и высаживала в теплицу. Первые две седмицы она поливала огурцы исключительно водой из Тиши, и они начинали расти и развиваться с удвоенной скоростью. Конечно, не обходилось и без садовой волшбы. Благодаря дочкиным трудам в середине последнего весеннего месяца Рамут уже была с первыми огурчиками. Заморозков обитатели теплицы не боялись, внутри всегда были самые лучшие условия для них. Тыкву дочка высаживала чуть позднее — на грядку под открытым небом. Молодые растеньица она укрывала незримым куполом из волшбы, который оберегал их от ночного холода. Двухнедельный полив водой из Тиши также давал тыкве мощный заряд силы и плодородия, которого хватало на всё лето. Излюбленным летним блюдом Рамут был салат из свежих огурчиков, зелёного лука, укропа, петрушки, варёного яйца и сметаны.

   Ещё в саду росли яблони, груши, вишня, смородина, жимолость, крыжовник и малина. Для отдыха стояла круглая беседка, украшенная кружевом деревянной резьбы. Вокруг беседки росли кусты душистого чубушника и бересклета, а огороженное небольшими валунами пространство вокруг дома было отведено под цветник. Особенно радовал глаз барвинок, который превращался в голубой цветущий ковёр.

   Из-за огромной занятости Рамут вряд ли этот сад смог бы процветать, но благодаря заботам нежной прекрасной Ладушки, которая успевала и у себя хозяйничать, и здесь трудиться, как пчёлка, сад стал любимым местом отдохновения для навьи. Ранним летним утром она сиживала в этой беседке с чашечкой отвара тэи и трубкой бакко, созерцая предрассветное небо и внутренне готовясь к новому рабочему дню, а вечером они иногда отдыхали здесь вместе с Радимирой. О чудесная тэя! Как Рамут была рада, что она прижилась в Белых горах! Когда захваченные с собой в Явь запасы благословенных листьев закончились, навья очень страдала без любимого напитка. Но белогорские девы во главе с Берёзкой совершили чудо, и в высокогорных областях Белогорской земли теперь росли и процветали целые плантации тэи. Рамут была счастлива. Она не представляла свою жизнь без душистого и терпкого, горячего отвара.

   А хмельную настойку по рецепту тётушки Бени она делала сама. Для этого по её собственному чертежу белогорские умелицы сделали самогонный аппарат (у навиев он уже давно использовался для изготовления «хлебной воды»). Яблочная брага перегонялась в «огненную воду» крепостью в шестьдесят градусов, ею заливалась медово-ягодная смесь и настаивалась до готовности. Матушка Северга, помнится, приезжая в отпуск в дом Бенеды, всё жаловалась, что настоечку перед употреблением разбавляют водой... Она любила покрепче. Рамут тоже предпочитала неразбавленную. Впрочем, пила она мало, только в свои выходные могла пропустить чарочку-другую, вспоминая матушку.

   Закончив с чисткой садовых дорожек, Рамут убрала лопату в сарайчик для садовых инструментов и своей стремительной, пружинистой походкой взбежала по ступенькам крыльца.

   — Дом, сделай огонь в камине посильнее! — распорядилась она, войдя в гостиную.

   Одушевлённый дом тут же отозвался:

   «Будет сделано».

   Огонь весело затрещал, и Рамут уселась в деревянное кресло, застеленное сотканным Ладушкой ковром. Дочка-умелица везде свою заботливую руку приложила — их с Радимирой общая родная кровинка, свет души Рамут и звезда её сердца. Она любила всех дочерей, но к Ладе у неё было особое отношение. Она не считала себя способной достигнуть тех сияющих, божественных вершин любви, чьей силой камень на её груди творил целительные чудеса — где уж ей! Но всё же в её чувстве к Ладе было что-то от того невероятного, всеохватывающего и непостижимого «больше, чем что-либо на свете».

   — Дом, чашку отвара тэи, — попросила Рамут. — С половинкой чарки неразбавленной настойки.

   «Сию минуту, госпожа», — ответил дом.

   Рамут сидела, вытянув длинные стройные ноги в высоких сапогах к жарко пылающему камину. Её сходство с Севергой с годами усиливалось — в лице, в жёсткой линии рта, в прямой военной осанке. И сидела она сейчас так, как когда-то сидела матушка, приехавшая в отпуск в дом Бенеды...

   Но не успела она сделать и пары глотков отвара тэи с растворённой в нём согревающей настойкой, как из прохода в пространстве появилась Минушь — такая же смугловатая и голубоглазая, изящная и стройная, с тяжёлым узлом тёмных волос на затылке.

   — Матушка, прости, что прерываю твой отдых, — сказала она с почтительным наклоном головы. — Но срочно нужна твоя помощь. Беременная, восьмой месяц, тяжёлое заражение крови. Требуется лечение целительным камнем, другие средства бесполезны. Если не поспешить, мы потеряем и её, и плод!

   Рамут немедленно поднялась на ноги, поправила воротничок и ослабленный во время отдыха строгий чёрный шейный платок, надела кафтан.

   — Идём, — без колебаний кивнула она.