– Но… Что же я сделаю, Юлия Сергеевна? Если он так решил…
– А твое решение где? Ты сама где? Зачем так в муже растворилась? А твое женское слово где? Ты баба, тебе не только любимый муж, тебе еще и дети нужны, поняла? Вот и выползай из своей покладистой шкурки, делай свое дело, отстаивай свои желания! Надеюсь, ты меня услышала, моя дорогая?
– Да, Юлия Сергеевна. Услышала.
– Вот и молодец. И запомни одно… С эгоистом жить трудно, но можно. Так что давай, действуй…
Странно, отчего вдруг ей вспомнился этот разговор с Юлией Сергеевной? Именно сегодня вспомнился? Из-за того, может, что утром слегка тошнило и мелькнула мысль: надо бы тест на беременность в аптеке купить? Вдруг оно уже все свершилось, а она и не знает? Не зря же Дениса так ловко обманывала с опасными и безопасными днями…
А если свершилось, то она ему не скажет, конечно же. Зачем? Пусть пока думает, что все по-прежнему, что живут они исключительно для себя. Юлии Сергеевне скажет, а Денису нет …
Вздохнула, улыбнулась, закрыла глаза. А когда их открыла, удивилась тихо – пейзаж за стеклянной стеной изменился будто. Потемнел. Все краски куда-то ушли. Газонная трава не радовала глаз изумрудом, лес за забором встал сплошной темной стеной, стволы сосен не светились больше солнечным янтарем. И самого солнца не было…
О, да на него туча набежала! Спелая такая туча, набухшая влагой до синевы. Вот-вот дождем обрушится! Хорошо хоть Аня успела доехать вовремя, не промокла…
А вот и Анины шаги слышны на лестнице. Тихие, острожные. И голос ее за спиной:
– Доброе утро, Наташа… Тут у вас телефон все время звонит, вы его на кухонном столе оставили… Вот, я вам принесла…
Обернулась, проговорила деловито:
– Спасибо, Аня. Это Юлия Сергеевна звонит, наверное. Мы с ней через полчаса встретиться должны в городе, а там уже, наверное, дождь вовсю идет. Я сейчас уеду, а вы…
Хотела по привычке определить задание Ане на день, но не успела: телефон подал сигнал вызова. Глянула на дисплей и обомлела… Это ж тетя Настя звонит из Бережного! Значит, с мамой что-то не так… О господи, пронеси! Только пусть не самое ужасное, господи…
– Да, тетя Настя, слушаю… – ответила вмиг осипшим от страха голосом. – Что случилось, теть Насть?
– Что случилось, что случилось! А то самое и случилось, что должно было! Инсульт по твоей матери бабахнул, вот что! Я утром пришла, а она около кровати лежит, вся скрюченная…
– Почему… около кровати? – произнесла тихо, чувствуя несуразность своего вопроса.
– Да упала с кровати, вот и все! Видать, подняться хотела зачем-то… Поднялась, два шага ступила, тут ее и шарахнуло! Слышь меня, Натаха? Чего замолчала-то? Где ты, алле?
– Я здесь, тетя Настя… Я здесь… А… Что сейчас с мамой, где она?
– Так я сразу «Скорую» вызвала… Они быстро приехали, поделали там с ней чего-то. Вроде капельницу воткнули. Да только врачиха «Скорой» сказала, что бесполезно все, слишком долго она одна пролежала. Говорит, теперь уж вряд ли поднимется. Время, говорит, упущено. Так и будет теперь лежкой лежать, бедненькая…
– Куда ее «Скорая» увезла, теть Насть?
– Так знамо куда! В нашу больничку и увезла, куда ж еще? Да ты сама приезжай, сама все и узнаешь… Тебе ведь все как есть в больнице обскажут, ты ведь у них работала раньше… Мне так ваш главный и приказал – позвоните, говорит, Наташе, пусть приедет… Как его зовут, забыла? Представительный такой, в солидном возрасте доктор.
– Это Петров, Дмитрий Алексеевич…
– Ну да, ну да. Он самый. Так что, приедешь? Или как?
– Конечно, приеду, теть Насть. Прямо сейчас и поеду… Сразу в больницу, к Петрову…
– Давай. Потом, после больницы, ко мне зайди, я тебе ключи от дома отдам. Я дверь заперла на всякий случай, мало ли что… Ладно, не буду тебя задерживать, поезжай!
Тетя Настя отключилась, а она все стояла у стеклянной стены, сжимала в руке телефон. Дождь уже начался: веселый, сильный, окаянный! Молотил по веранде упругими струями. Надо было идти… То есть бежать надо было, торопиться… Но ноги будто приросли к полу, и голова стала мутной, будто не хотела в себя впускать новые мысли. Казалось, они кружились вокруг головы, требовали свое место, жалили по глазам, по вискам болью. И шипели зло прямо в ухо: вот и все, кончилась твоя счастливая жизнь, кончилась… Бросила мать, да? Счастливой чужой жизни захотела, как та Дуня? Теперь получай свое, получай… Теперь твое место опять в Бережном, рядом с матерью… Откуда уехала, туда и вернешься, и мечтать не надо было ни о чем таком!
Как назло, и дождь кончился. И солнце засияло вовсю, напоминая о том, что счастье было совсем рядом, обнимало ее всего каких-то десять минут назад… Обнимало, обволакивало! И кончилось вдруг…
Наверное, так всегда и бывает. Наверное, наивысшее счастье испытываешь тогда, когда несчастье уже стоит у тебя за спиной. И ждет своего часа. Когда ты паришь птицей над лесом, над янтарными солнечными стволами, несчастье уже подкрадывается к тебе на цыпочках…
Наконец, нашла в себе силы, отвела глаза от былого счастья. Кликнула номер телефона Дениса, и он ответил слегка сердито:
– Что у тебя, Наташ? Я занят сейчас…
– У мамы инсульт, Денис. Я в Бережное сейчас уеду. Не теряй меня.
– Понятно, что ж… Но к вечеру ты приедешь?
– Ты меня не понял, может? Я ж объясняю: у мамы инсульт! Она в больнице! Какое там к вечеру? Я же рядом с ней должна быть!
– Ну ладно, чего ты сердишься? Если надо, так поезжай…
– Все, пока. Позвони прямо сейчас Юлии Сергеевне, скажи, чтобы меня не ждала. У нас встреча была назначена.
– Хорошо, как скажешь.
– Спасибо. Пока. Я потом еще позвоню…
Первой вышла из диалога, чтобы не плеснуть в Дениса вспыхнувшей вдруг досадой – вот же эгоист, а? Понятно ему, надо же! Вот так сразу все ясно и понятно, ага! И вечером домой приедешь! И все станет дальше как было…
Ведь ясно уже, что не будет как раньше! Что все изменится теперь… Что мама больше не встанет…
Ладно. Чего зря досаду перебирать. Ехать надо. Лететь. И чем скорее, тем лучше!
Телефон опять зазвонил, и глянула на дисплей с надеждой: неужели Денис опомнился, решил какие-то слова поддержки сказать?
Нет, это не Денис… Это Таня. Подруга. И как вовремя!
– Ой, Танюш… Как хорошо, что ты позвонила… Я… У меня тут… Я ехать должна…
– Что случилось, Наташ? Почему у тебя такой голос? И куда тебе надо ехать?
– Да у мамы инсульт, она в больнице сейчас! И надо ехать… А я будто с места сойти не могу, внутри все трясется… Я боюсь, Тань! Боюсь… Вдруг я не доеду…
– Да куда ты денешься? А ну возьми себя в руки, слышишь? Или хочешь, я поеду с тобой?
– Да куда ты поедешь… Тебе же улетать надо в Израиль, ты говорила…
– Так у меня послезавтра самолет! Так что я могу и сегодня с тобой поехать, и завтра с тобой целый день рядом быть! Я знаю, как в таких случаях поддержка нужна, Наташ. Просто чтобы кто-то был рядом… Хочешь?
– Хочу, Тань… Конечно, хочу. Спасибо тебе. Тогда я сейчас выезжаю… Где тебя забрать, скажи? У твоего дома?
– Я буду стоять у парикмахерской, на углу… Чтобы тебе во двор не заворачивать, там машин всегда много. Поняла?
– Да, поняла… Я еду, Тань.
– Давай, жду…
Отняла от уха телефон и только сейчас увидела, что Аня стоит рядом, прижав кулаки к губам, смотрит на нее испуганно. И произнесла решительно:
– Все, Аня, я уехала! Сейчас только оденусь… Вы уж сами тут, Аня… Соображайте, что надо делать…
– Да, я все сделаю, не волнуйтесь! И приберу в доме, и в прачечную белье отвезу… Только скажите мне, что на ужин для вашего мужа приготовить?
– Да что хотите… Где моя сумка?
– В прихожей я видела…
– Возьмите в ней ключи, откройте пока гараж… Я сейчас оденусь и спущусь.
– Хорошо, хорошо, все сделаю… – заполошно бросилась к лестнице Аня. – Все найду, все открою… Да только как же вы поедете в таком состоянии, господи… На вас же лица нет…
– Ничего, доеду, – скорее для себя самой произнесла тихо. Показалось довольно уверенно, хоть и тихо…
