После школы нужно было получать профессию. Он мечтал работать на железной дороге, и подал документы в институт путей сообщения.

– Он так далеко, – переживала Анна, – этот твой институт.

– Это ничего, – улыбался Макс, обнимая ее за плечи, – время быстро пройдет, отучусь и вернусь, да и все каникулы здесь буду проводить, так что не вешай нос, лисенок.

Лисенком он прозвал ее еще в детстве за рыжий цвет волос и чуть вздернутый носик.

– Пиши мне как можно чаще, – говорила она Максу на прощание, – и будем приезжать друг к другу при любой возможности, да?

– Конечно.

Он уехал, а она поступила на юридический в их близлежащем городе и стала жить у тети Паши с понедельника по пятницу, приезжая домой только на выходные и в каникулы.

Начались занятия. Они отнимали почти все время, но Анна всегда находила возможность написать своему Максику, подробно описывала, как она проводит дни, как скучает по нему, какие новости. Они виделись каждые каникулы, когда приезжали домой. Макс возмужал, раздался в плечах. Он был красив: у него были темные густые вьющиеся волосы, смуглая кожа, карие выразительные глаза, нос очень красивой «греческой» формы и чувственный, немного слабоватый рот. Теперь он стал не так внимателен, как раньше, больше проводил времени отдельно от Анны, у него все чаще появлялись «свои» дела. Анну это не тревожило. Макс парень, ему нужна свобода, а она всегда найдет чем заняться – дел по дому немерено, да и рукодельничать Анна любила.

Однажды на третьем уже курсе, ближе к концу второго семестра, Анна не выдержала долгой разлуки. Они не виделись осенью, Макс не приехал, у них, как он сказал, была практика в депо. В пятницу, пропустив занятия, она купила билет и отправилась к нему. Путь не близкий, зато она увидит его, своего любимого. В общежитие, где жил Макс, она добралась уже поздним вечером.

– Что нужно? – спросила бабуля-вахтер, и подозрительно ее оглядела, – не видала тебя раньше здеся, учишься что ль или приехала к кому?

– Да, к Полякову, знаете его? – от смущения Анна покраснела.

– К Полякову? А ты кто? – остановились проходившие мимо ребята.

– Я Анна, его подруга, – она краснела все больше и больше.

– А, – они разглядывали ее не стесняясь.

– Так он здесь? – спросила она их.

– Не, – переглянувшись с парнями, ответил один из них, – на выставку подался.

– Как же я теперь, – растерялась Анна, горло сжало, – какая выставка в десять вечера?

– Они пожали плечами.

– Ладно, пошли, определим тебя, – шепнул один из них, и добавил для бабули, – Анна Львовна, она пусть пока у Римки старосты побудет, ладно?

– Ладно, – пробурчала не слишком довольно Анна Львовна, но спорить не стала, видимо Римка староста была тут в авторитете.

– Вот, заходи, это его комната, – открыли они одну из дверей длинного коридора на втором этаже, – здесь можешь его дожидаться.

– А Анна Львовна не проверит? – она сомневалась, стоя на пороге.

– Не проверит, – уверили ее парни, – Львовна ленивая, от стула не отлепится без большой нужды.

Анна оглядела комнату. Небольшая, в одно окно, две кровати, две тумбочки, стол. В углу шкаф для одежды, и все. Скудно, пусто, неприбрано. Пока ждала, чуть навела порядок, смахнула пыль, разложила вещи, поправила шторы и встала у окна. Уже за полночь дверь открылась, Анна повернулась. Это был Макс. Увидев ее, он сделал быстрое движение рукой назад, и захлопнул дверь.

– О, лисенок, какой сюрприз, ты как здесь? – он был возбужден, глаза блестели.

– Очень соскучилась, приехала к тебе на выходной. Ты где так долго? – Анна смотрела на него, не отводя глаз.

– Да в спортзале задержался, привычное дело, – ответил он легко.

– А ребята сказали, ты на выставке какой-то, – она оглядела его, он был одет вовсе не для посещения спортивного зала.

– Нашла кого слушать, тоже мне, ну иди ко мне, я тоже соскучился по тебе, какая ты молодец, что приехала.

Он прижал ее к себе, поцеловал. Потом еще и еще. Он целовал ее со страстью, как никогда раньше не целовал. Тогда случилась их первая ночь любви.

Он клонил ее на кровать, «лисенок мой, лисенок» шептал ей на ухо, осыпал ее лицо поцелуями, и одновременно стягивал с нее и с себя одежду, а потом сразу, резко и глубоко вошел в нее. Анна вскрикнула от боли, слезы сами собой потекли из глаз, она судорожно обнимала его за плечи, а он двигался ритмично и быстро, все плотнее прижимая ее к кровати. Потом задрожал и затих. Анна лежала не шевелясь, боялась боли.

– Анюта моя, – довольно улыбаясь, обнял ее Макс. Они впервые уснули вместе.

Утром она испугалась:

– Макс, а что если я забеременею?

– Родишь богатыря, – подхватывая ее на руки, пропел Макс, и стал кружить по комнате, – Анюта-а-а, ты родишь богатыря-а-а, он танцевал с ней на руках, а она смеялась от счастья и любви к нему.

С тех пор почти каждую их встречу Макс начинал с постели. Он хватал Анну, быстро раздевал и жадно, неистово овладевал ею, а потом лежал с умиротворением, тихонько ласкал ее плечи, грудь, и курил сигарету. Анна была послушна ему, он мужчина, он сила и защитник, ее муж.

Они поженились почти сразу после окончания института. Какое-то время жили вместе с отчимом Анны, потом он сказал:

– Я ухожу.

– Как ухожу? – испугалась она, – почему?

– Я тебя вырастил, ума дал, выучил и замуж отдал, теперь могу и собой заняться, – я ухожу к женщине.

Анна покраснела. Она как-то не думала, что он также нуждается в тепле и любви. Он пришел к ним с мамой, когда Анне было семь лет, а с одиннадцати, после смерти мамы, стал воспитывать ее один как родную дочь, ни разу не давая повода усомниться в своей любви к ней.

– Кто она? – спросила Анна.

– Вероника Николаевна, живет в соседней дерене, учительница. Мы с ней уж несколько лет встречаемся.

– Я знаю ее, – и почему-то расплакалась.

– Ну все, все, перестань. Я уже все решил, и вещи собрал. Живите тут дружно, будем видеться.

Он обнял Анну, поцеловал в висок, и быстро вышел. Быстро и непреклонно, как всегда.

Поначалу Анна очень по нему скучала, потом попривыкла, окунулась с головой в семейные заботы. Макс часто ездил в командировки, поэтому хозяйство по большей части вела она сама. Когда бы он ни возвращался, в доме всегда было прибрано, обед приготовлен, двор выметен, и сама она, теплая и уютная, ждала его. Он приезжал, и Анна окружала его заботой и вниманием, баловала любимыми блинами или пирогами, топила баню, и они ходили париться вместе, хлестали друг друга вениками, обливались водой, а потом «отдыхивались» на свежем воздухе, и это было счастье!

Анна понемногу стала учиться любви. Они начинали игру, она поддразнивала его, осыпая легкими поцелуями его губы, шею, плечи, живот и опускалась ниже, нежно лаская его, а потом ловко ускользала, и снова возвращалась, играла с ним, возбуждая в нем первобытное неистовство плоти, и наконец отдавалась страстно, целиком, без остатка поглощенная им. Он рычал как зверь, и терзал ее плоть, а она покорялась, чувствуя внутри всю его мужскую силу.

Иногда он был вял и апатичен. Тогда Анна любила его сама, и это ей нравилось больше всего, она управляла им так, как хотелось ей, сама ритмично двигалась на нем, вбирая его в себя настолько, что внутри было теплое распирающее ощущение, которое однажды закончилось фейерверком разноцветных искр, таким великолепным, что она закричала от восторга. Это был ее первый женский взрослый оргазм.

А бывало, Анна чем-то занималась, готовила ли, или вышивала, Макс, проходя мимо, проводил рукой по ее бедру и … все происходило быстро и приятно, как подтверждение их любви, их близости, и было еще одной капелькой к единению.

Так они и жили, молодые, удачливые, и здоровые, довольные друг другом и окружающим их миром. У обоих была любимая работа. Макс, как и хотел, работал на железной дороге и имел там хорошие перспективы. И Анне с работой повезло. Преддипломную практику она проходила на предприятии, которое занималось поставкой тепловой и электрической энергии в районном центре, и после защиты диплома ее пригласили туда на работу. Ездить туда нужно было около сорока минут да плюс минут десять идти от дома до остановки, в общей сложности с учетом ожидания транспорта на дорогу уходило часа два, а то и больше, но Анна любила свою работу, к тому же в их деревне выбора особенного и не было.