Я бросила бритву на пол рядом с выходом. Я не могла быть с ней, не сейчас. Я добралась до гостиной, а глаза нашли часы. Черт, Вильям скоро придет.

Резкий звонок в дверь заставляет меня от испуга вздрогнуть.

Вильям стоит на пороге и переминается с ноги на ногу.

Я пропустила парня в дом и тот сел на диван.

На самом деле, он был единственным, кто… Понимал меня? Да, он определенно понимал меня. Он молчал, когда его не просили говорить, в отличии от моих подруг. Нет, ничего не подумайте, они мне тоже дороги, но Вильям — это то, что мне было нужно. Его поддержка.

Я рассказала ему про весь поход к психиатру девять дней назад, так как не было возможности сказать ему об этом раньше. Я, конечно, не учитывала тот факт, что я считаю Криса виноватым. Он ведь все-таки его друг, еще и рассказать может.

Я сидела на диване, пока Магнуссон держал меня в своих объятиях. Я была совсем подавлена и уже не скрывала слез.

— Пожалуйста, дай мне какой-нибудь сигнал, что ты не разбита, — просит он, отодвигая меня от себя, чтобы мы могли видеть друг друга. Я смотрю в его глаза и вздыхаю… Я не знаю, что сказать. Я разбита, уже давно.

— Я не знаю, что мне делать, — я подняла на него голову, вытирая слезы, — я все испортила. Из-за меня страдает Крис. Он пытается меня вытащить из пропасти, но не замечает, как сам туда падает.

— Я уверен, что вы пройдете через это все, — сказал парень, поглаживая меня по голове, — я знаю Криса уже очень давно, он не отпустит тебя так просто. Он будет делать все, чтобы тебя спасти.

От его слов так тепло становится, но я не могла поверить в это. Что-то внутри меня кричало, что я не заслуживаю такого парня, как он и я немедленно должна покончить со всем этим.

Я бы никогда не подумала, что Крис может быть таким заботливым. Я боялась его около двух недель нашего «знакомства», я считала его странным, пугающим, но привлекательным и я уж точно не могла подумать, что все будет так.

Спустя час Вильям уехал, по просьбе Нуры, оставив меня одну. Ну, сейчас уже должен вернуться Крис.

Я вскарабкалась по лестнице в нашу комнату. Вытащив длинные носки, я натянула их на ноги. В доме было довольно тепло, поэтому я стала носить шорты и майку. Я чувствовала себя еще более хорошо, когда знала, что Крис видит мои шрамы, но все равно было обидно, когда я видела боль на его лице.

Я посмотрела в зеркало. Отлично, я такая грязная и лохматая. Повернувшись к раковине, я брызнула себе в лицо холодной водой. После этой процедуры мое лицо не выглядело таким заплаканным. Я постаралась натянуть улыбку, но у меня не получилось. Попробовала еще раз. И снова. И снова. Я выглядела еще печальнее. Крис не может знать из-за чего, ему просто это не нужно.

Он человек, который сделал это со мной. Он тот, кто заставил меня есть. Он тот, который заставил чувствовать себя виноватой. Он тот, из-за кого я поправилась на четыре килограмма. Он причина моих слез. Все из-за него. Часть меня знала, что это не его вина, а моя, но я все же не хотела в это верить. Я должна была верить, что это он делает меня лучше, а не обвинять его.

Эти строки были написаны в моем дневнике, который я уже почти закончила.

Я выдавила из себя улыбку на лице, но она не смогла даже достичь моих глаз. Я попробовал еще раз. И снова. И снова. Я смотрелась печальнее с каждым разом. Крис не мог заметить это, он не мог знать.

Хлопок двери снизу насторожил меня. Я поспешила вниз, натянув фальшивую улыбку. Войдя в зал, Крис поприветствовал меня и обнял. Я не обняла его в ответ.

— Что-то не так? — спросил шатен.

— Я себя не очень хорошо чувствую, — это была даже не ложь, мне действительно было плохо. Просто он не знал причину, как и я.

— Тебе что-то надо? Что? Куриный суп? Чай? Что-то еще? — выбросил Шистад, а я неловко усмехнулась.

— Нет, — коротко ответила я, поскольку не хотела говорить.

— Хорошо, — удивленно ответил Крис, — Что будешь делать? — снова спросил он, нахмурив брови.

— Сон, — еще один короткий ответ. Я не хотела быть сукой, но я не чувствовала, что говорила, и я была зла на него.

— Хорошо, — повторил Шистад, проходя мимо меня по лестнице. Отлично, теперь он будет зол. Я обманула его. Вновь. Я не стала чистить зубы и надевать пижаму, а легла так. — Я сейчас вернусь, — сказал Крис и ушел в ванную. Вероятно, он решил принять душ и почистить зубы, потому что он был немного потный после спортзала. Тренировки всегда выматывают парней, по крайней мере по словам самого Криса. Я ничего не знала об этом, я никогда там не была и не очень-то и хочу.

Я была права в своих мыслях, услышав, что включается вода. Я так долго его ждала. Я хотела поговорить с ним.

В то время как я размышляла о том, что сказать ему, когда он вернется, вода выключилась, а парень вышел. Его лицо было наполнено боли и путаницы. Я была смущена, увидев что-то блестящее в его руках. Мои глаза расширились, когда я поняла, что это была бритва.

— Эва, что это, блять, такое?

========== femten ==========

Søndag 16:23

От лица Криса.

Мне было плевать, что я не вымыл пасту, которая осталась на моем лице. Я хотел подойти к двери, потому что что-то блестящее бросилось мне в глаза. Это была бритва, на которой были следы крови, вероятно, Эвы. Я был смущен. Она же перестала, не так ли? Я видел ее руки, но никаких новых порезов или шрамов. Схватив бритву, я вышел. Эва была счастливой, когда увидела меня, пока ее глаза не остановились на моих руках. Я сразу же увидел, что ее лицо стало испуганным.

— Эва, что это, блять, такое? — спросил ее я, держа бритву.

— Это моя бритва, — замолчала она, а глаза следили за моим взглядом.

— И что она делает на полу в ванной? — снова задал вопрос я.

— Я не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, я оставила ее там, когда еще резалась, — ее слова прозвучали, скорее всего, как вопрос.

— Тогда почему я не находил ее ранее? Я был там много раз, Эва, — надавил на нее я. Она была напряжена, поэтому разозлила меня. — Эва, ты опять режешься? — спросил еще раз, побаиваясь, что же она на этот раз ответит. Что я буду делать, если да? Что, если мне снова не удалось ее уберечь?

— Нет, — сказала она, — я никогда не останавливалась. — Клянусь, я слышал это. Но это было бормотание, которое, она надеялась, я не услышу. Мне пришлось принять кое-какие меры.

— Значит, ты не возражаешь, чтобы я попросил тебя снять носки? — это был похоже больше на утверждение, но никак не на вопрос.

— Зачем? — спросила она. В ее голосе была слышна дрожь, которую ей не удавалось скрыть даже кашлем. Я не мог в это поверить. Все это время я думал, что она носит носки, потому что мерзнет, но это лишь ложь, в которую я поверил.

— Потому что я хочу увидеть, режешься ли ты снова, — сказал я ей. — У тебя проблемы? — мы оба знали, почему она не хочет снимать их, но я хотел, чтобы она призналась сама. Она делала мне больно.

— Я думаю, ты себя странно ведешь. Мне больно, что ты думаешь, что я снова начала это делать, — уверенно сказала девушка.

— То есть ты не резалась? — мой голос был охрипшим, тихим.

— Нет.

— Тогда почему ты не хочешь снимать носки? — если она не снимет их, я буду уверен, что она вернулась к этому делу.

— Потому что я хочу, чтобы ты верил моим словам. Почему ты мне не веришь, Крис? Снова не веришь. Я ела, мне лучше. Черт, я поправилась на четыре килограмма. Почему ты мне не веришь, когда я говорю, что не резалась? Ты не доверяешь? — ее голос был полон грусти, обиды и гнева.

— Потому что я хочу убедиться, что ты этого не делала. И в прошлый раз ты соврала мне, так как я могу верить тебе сейчас? — твердо заявил я. — Проблема в том, Эва, что я не до конца доверяю тебе. Не в этом дело. Мне хуже, чем тебе, — сказал я, а мои руки опустились к ее ногам. Я плотно схватил ее и приподнял. Эва начала вопить, когда заметила, что я делаю. Моя рука скользнула к верхушке носка, прежде чем я потянул его.

— Подожди, Крис, — я остановился, — Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросила она сквозь слезы.