Она улыбнулась и благосклонно кивнула.

– Простите, в бордель… – смущенно пробормотал интендант. – Откуда я вышел совсем другим человеком… – Алексей Федотович смахнул несуществующую пылинку с рукава новенького костюма. – Даже румянами измазали. Ей-ей, сам себя в зеркале не узнаю.

Я тоже улыбнулся. Свиньин прибыл во Францию с частным визитом, якобы для поправки здоровья, но все равно, чтобы никто не смог провести параллель между мною и им, пришлось провернуть многоэтапную операцию прикрытия.

– Ой, да что же это я! – Свиньин суматошно всплеснул руками. – Я же с подарками! – Он извлек из недр объемистого саквояжа изящно отделанную слоновой костью и золотом маленькую плоскую шкатулку, открыл ее и с поклоном подал Майе. – Прошу, Майя Александровна, бундельревольвер, или пеппербокс, конец прошлого века, но уже под патрон кольцевого воспламенения.

– Благодарю, Алексей Федотович. – Майя довольно улыбнулась. – Угодили. Всегда такой хотела.

Я про себя хмыкнул. Выдержка и самообладание у моей жены – обзавидуешься. На самом деле она оружие недолюбливает, и это мягко говоря. Хотя и великолепно им владеет.

– Пустое, – отмахнулся Свиньин и преподнес уже мне длинный изогнутый кинжал в ножнах с накладками из чеканного серебра. – Александр Христианович, зная вашу любовь к холодному оружию, не смог удержаться. Семнадцатый век, розовый булат, индийская работа. – А это… – Интендант ухватил с дивана разряженную куклу ручной работы. – Простите, а Мадина Александровна…

В этот момент дверь приотворилась и в щели на уровне пояса взрослого человека показался черный влажный нос, а следом за ним – лохматая здоровенная медвежья башка. Медведь с шумом втянул воздух, удовлетворенно хрюкнул и изящно, словно арабский иноходец, ступая косолапыми лапищами, втиснулся в гостиную.

Само по себе появление здоровенной зверюги выглядело весьма ошеломляюще, особенно для человека, незнакомого с нашими реалиями, вдобавок эффект усиливал тот факт, что на спине зверюги грациозно восседала ослепительно красивая девушка в женском бархатном фехтовальном костюме, при рапире на поясе и с собранными на древнегреческий манер в высокую прическу длинными, иссиня-черными волосами.

– Ой… – Интендант охнул, перевел взгляд на куклу в своих руках и мигом спрятал ее за спину.

И я его прекрасно понял. Последний раз Свиньин видел Мадину еще совсем ребенком, но за прошедшие с этого момента четыре года она превратилась в очень красивую семнадцатилетнюю девушку. Вдобавок весьма своенравную и склонную к эпатажу.

Ну и медведь – тут любой ошалеет. Его мы купили еще в России совсем крошечным – Мадина устроила настоящий демарш и выпросила все-таки себе питомца, с которым по сей день не расставалась ни на минуту. Балда, так прозвали косолапого, вырос жизнерадостным, ласковым и удивительно разумным зверем, причем убежденным вегетарианцем – да, жрал как не в себя, но от мяса категорически отказывался, изредка позволяя себе только рыбу. Ну и тоже вымахал за это время в настоящую громадину. Правда, свирепостью и кровожадностью медведь отнюдь не блистал, отличаясь удивительно миролюбивым и несколько трусоватым характером.

Мадина грациозно слезла со спины Балды и исполнила изящный, выверенный книксен.

– Алекс, Майя, Алексей Федотович…

– Тут я, того-этого, Мадина Александровна… – Свиньин замялся и все же извлек из-за спины куклу.

Мадина мигом скинула с себя личину светской холодной дамы, радостно завизжала и бросилась ему на шею.

– Дядя Алексей!!! Ой, какая красивая!..

Дальше, после еще одной трогательной сценки, мы все переместились в столовую, где славно отобедали. Лука и Тайто на правах членов семьи обедали с нами. Балда – тоже, но не за столом, а на специально отведенном для него месте рядом. Медведь за обе щеки уписывал свою любимую гурьевскую кашу из здоровенного тазика, но удивительно аккуратно, даже почти не чавкал.

А потом мы с Алексеем Федотовичем уединились в курительной комнате за арманьяком и сигарами.

– Я готов немедля отчитаться о целевом использовании средств, Александр Христианович! – тут же заявил Свиньин.

– Лишнее, успеете еще, – остановил я его. – Сегодня ограничимся вольным пересказом состояния наших дел.

– Как прикажете. – Интендант уставным образом кивнул. – Начну, пожалуй, с того, что недавно официальным благоволением государя наша «Отчизна» причислена к обществам, желательным для вступления офицерского состава армии и флота, а также чинам гражданской службы. Император сам лично сделал взнос в кассу взаимопомощи при обществе в сумме десять тысяч рублей. Еще столько же внесли великие князья. Могу отметить, что наши сторонники теперь появились практически во всех институтах власти, вплоть до жандармского корпуса, причем в высших эшелонах…

– Ну что же, Алексей Федотович, великолепная работа! – Я крепко пожал руку Свиньину. – Выпьем за это. Право слово, я впечатлен…

Результаты действительно впечатляли. Честно говоря, я даже не ожидал такого успеха. И речь не о том, что государь-анпиратор наконец соизволил нас заметить и даже милостиво бросил свою подачку.

Началось все с того, что я организовал в Санкт-Петербурге и Москве кассы взаимопомощи участникам Русско-японской войны. Любой ветеран, офицер или солдат, каким-либо образом пострадавший в результате боевых действий, мог рассчитывать на разовую финансовую помощь. Небольшую, но, если учитывать состояние дел в империи с ветеранами, совсем нелишнюю, особенно – для вдов и близких родственников погибших нижних чинов. Чуть позже при кассах возникла организация, которая оказывала правовую помощь тем же ветеранам, и два приюта для инвалидов. Но со временем эта организация трансформировалась в целое патриотическое общество, практически аналог того же японского «Кокурюкай», но названное гораздо проще – «Отчизна». Целью общества обозначили возвращение попранной славы русского оружия и бездарно потерянных территорий. Публично мы вели обычную просветительско-патриотическую деятельность среди населения: организовывали лекции в учебных заведениях и просто в обществе, выпускали газету и даже устраивали военные лагеря, где любой желающий, в том числе и дамы, мог получить начальную военную подготовку. Но настоящую работу проводили только среди избранных, в основном в офицерском корпусе. Организовывали стажировку через своих людей в ведущих военных заведениях мира, знакомили с последними новинками военной техники, стратегии и тактики, проводили практические занятия… И так далее, и тому подобное. То есть фактически готовили к новой войне. Или даже к чему-то большему.

Естественно, наша деятельность не осталась не замеченной соответствующими органами Российской империи, но к тому времени наши «щупальца» добрались и туда, так что нежелательной реакции со стороны властей удалось избежать.

Так вот, сказав «наша «Отчизна», Свиньин ничуть не покривил душой, потому что именно он стал основным исполнителем и именно благодаря ему мы добились таких результатов. Впрочем, Стерлигов тоже приложил свою руку к успеху, и его заслуги тоже нельзя не упомянуть.

Закусив, интендант опять вернулся к докладу:

– Первые триста семей переселенцев по нашей программе уже прибыли на Сахалин и начали обживаться.

– Какова реакция местных властей?..

– Оказывают полное содействие… – Интендант ухмыльнулся. – Особенно после того, как мы организовали чистку среди местных чинуш.

Я одобрительно кивнул ему и снова разлил по рюмкам арманьяк.

Попутно с основной деятельностью мы организовали отдельную программу нового заселения Сахалина, но не абы кем, а с далеко идущим прицелом. А чтобы исключить противодействие местных властей, поставили там на все ключевые точки своих людей.

Да уж… Если и дальше пойдет так же, то есть мы будем пить за каждую хорошую новость, то сегодня придется нажраться в стельку. А новости идут одна за одной.

– Кстати, совсем забыл… – Свиньин хлопнул себя по лбу. – Я виделся с Адольфом Карловичем! Экспедиция закончила свою работу. Скоро он прибудет в Марсель, чтобы самолично отчитаться перед вами. Есть! Нефть есть. Отличная нефть. И ее чертовски много!