Близнецы посмотрели друг на друга.

– Картошка, – сказал Коул.

– Праща, – сказал Тинн одновременно с ним.

– Праща для картошки, – подытожил Коул. – Ужасная идея.

Тинн кивнул.

– Разбрасываться хорошими овощами.

Энни вздохнула.

– И именно поэтому я утром выгнала вас обоих из сада. И чем вы занимались?

– Просто играли на нашем дереве у ручья, – ответил Коул.

Энни взглянула на Тинна, приподняв одну бровь.

– Да-да. У ручья. Мы уже собирались возвращаться. Я… – Взгляд Тинна метнулся в сторону Коула и вернулся обратно к матери. – Я забыл свою кепку.

– И вы клянётесь, что сегодня вы даже близко не подходили к мельнице? – спросила Энни с нажимом. – И в шахту не спускались?

– Да, мам, клянёмся, – заявили мальчишки хором.

Энни подозрительно посмотрела на Тинна, потом на Коула.

– Вы обещаете хорошо себя вести?

Мальчишки разом заулыбались и закивали.

Энни Бёртон сделала глубокий вздох как мать, слишком хорошо знающая своих детей и всё же любящая их.

– Жду вас назад до захода солнца, – сказала она, хотя последнее слово уже звучало в спины убегавших мальчишек.

– Спасибо, мам! – хором ответили они, обернувшись.

– И не смейте ходить в сад Старого Джима! – крикнула Энни вдогонку. – Я не хочу больше слышать о том, что вы двое опять туда забирались. Вы знаете, что может сделать этот человек.

– Никогда! – честно закричал в ответ Коул, бегом поворачивая за угол дома.

– Мы знаем правила, – закричал Тинн, бежавший на шаг позади своего брата.

Через десять минут мальчишки завернули к саду Старого Джима. Вдоль дорожки росли старые, кривые, заскорузлые деревья.

– Это действительно ужасная идея, – прошептал Тинн.

– Угу. Надо было подумать об этом до того, как ты оставил свою кепку на этой дурацкой яблоне, – ответил Коул.

– Но я же не нарочно! – простонал Тинн. – Старый Джим почти поймал меня. Я еле успел вовремя слезть. Расцарапал всю ногу.

– На дереве расцарапал? А я свою – на заборе.

Они остановились, чтобы задрать штанины и сравнить царапины. Сколько близнецы себя помнили, они не только выглядели одинаково, но даже всегда умудрялись получать одинаковые ранения. Если один из них вдруг порежется, зацепившись за гвоздь, другой обязательно заработает царапину от кошачьих когтей или разбитого стекла.

– Это ты виноват, – проворчал Тинн, отворачивая назад штанину.

– Ну да, конечно. Это твоя кепка, – возразил Коул. – Если мы не проберёмся туда и не вернём её, Старый Джим найдёт её и всё расскажет маме. Если ты не хочешь проблем из-за того, что мы туда залезали, нам надо опять туда залезть.

– Ты такой тупица.

– Ага. И у этого тупицы есть кепка.

– Мог бы хоть притвориться, что это тебя не так сильно радует.

Коул только ухмыльнулся и зашагал быстрее.

Они сделали последний поворот и резко остановились.

Впереди, всего в ста футах от них, сам Старый Джим склонился над упавшей частью своего старого забора. Близнецы нырнули за ближайшее дерево.

– У меня есть идея, – прошептал Коул.

– Только не это, – ужаснулся Тинн.

– Да ладно. Он ещё нас не заметил, – начал уговаривать брата Коул.

– Нет, – возразил Тинн.

– Давай сделаем как в последний День благодарения, – предложил Коул, и глаза его заблестели. Он выглянул из-за ствола дерева.

– В последний День благодарения нам запретили выходить из дому на целую неделю, – прошипел Тинн. – И у меня до сих пор на башмаках следы домашнего клюквенного соуса.

– Хорошо. Тогда не совсем так, как в прошлый День благодарения. Он не смотрит – давай!

Коул перебежал через дорожку и укрылся за другим деревом, ещё на двадцать футов ближе к саду Старого Джима.

Тинн нервно сглотнул. Он выглянул из-за дерева и поглядел на дорожку. Старый Джим всё ещё смотрел в другую сторону, копаясь в старом деревянном ящике. Тинн почувствовал, как у него привычно начинает крутить живот. Он посмотрел на Коула. Он почти чувствовал энергию, которая бурлила в его брате и вырывалась наружу. Коул пригнул голову. Если бы он был кошкой, его хвост дёргался бы сейчас из стороны в сторону. Он с воодушевлением показал Тинну большой палец, и тому потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться: это бы ещё больше раззадорило брата. Коул всегда осуществлял задуманное, а если Коул что-то делал, то это делал и Тинн.

Двигаясь как можно тише, он вышел из-за дерева.

Старый Джим повернулся.

– Кто здесь? – спросил фермер, выпрямляясь.

– Да это я, – откликнулся Тинн, стараясь идти как можно беспечнее. Он споткнулся и нервно засмеялся. Ладони его уже вспотели. Как он обычно двигает руками при ходьбе? Точно не так, как сейчас.

– Кто «я»? – сердито переспросил старик.

Боковым зрением Тинн увидел, как Коул улыбнулся ему, прежде чем исчезнуть за кустом.

– Это Тинн, сэр, Бёртон, сын Энни Бёртон. Просто гуляю. Хм, как поживаете, сэр?

Глаза Старого Джима сощурились.

– А где твой брат?

– Он… дома, – соврал Тинн.

– Хм. Вы двое не разлей вода. – Старый Джим оглядел дорожку. Тинн был уверен, что его взгляд задержался у куста, где прятался Коул.

– Он испугался, – выпалил Тинн. – Он испугался и убежал домой.

Кустистые брови Джима приподнялись, и он снова повернулся к Тинну.

– Да? Испугался чего?

– Э… того, что мы увидели, когда недавно играли у Дикой Чащи, – нашёлся Тинн и тут же понял, что выбрал правильный путь. Подбородок фермера выдвинулся вперёд, он вскинул голову. Никто в городе не знал больше историй о том, что скрывалось в Дикой Чаще, чем Старый Джим.

– Да? Ну и что вы там такого увидели?

Тинн подошёл поближе, чтобы взгляд Старого Джима был направлен на него и оказался подальше от Коула.

– Э-э-э, хм, я точно не знаю, сэр. Что-то… высокое!

Слова вдруг застряли у него в горле, когда Коул на цыпочках перешёл лужайку всего в десяти футах за спиной Старого Джима.

– Высокое?

– Высокое. Да, сэр, высокое. С, хм, глазами. Коул сильно испугался. Он прямо паникует, когда видит что-то такое. Он такой трусишка. Как маленький ребёнок.

Коул из-за спины Старого Джима показал Тинну язык и молча перемахнул через забор. Тинн попытался не провожать Коула взглядом, а тот тем временем проскользнул за ближайшее дерево в саду.

– А ты не испугался? – удивился старик.

– А? – растерялся Тинн. – Нет. То есть… мне не страшно. Уверен, там ничего и не было. Я не боюсь леса.

– А стоило бы.

Глаза Старого Джима сверлили Тинна до тех пор, пока тот не почувствовал себя неуютно.

– Ты когда-нибудь заходил в этот лес?

– Конечно, – кивнул Тинн, нервно улыбаясь. – Много раз. Мама разрешает нам собирать лавровый лист у старого моста.

– Я не говорю об опушке, парень. Я имею в виду настоящий лес. Там живут создания, о которых ты не узнаешь из школьных учебников. Ты когда-нибудь доходил до Кривотопи?

Тинн покачал головой. Поверх плеча Джима ему был виден Коул, взбиравшийся на яблоню. Мальчик сглотнул и снова покачал головой.

– Кривотопь – это такое болотистое место, правильно?

Надо было продолжать говорить, чтобы он не переключал внимание.

– Кривотопь – это тебе не обычное болото, парень, – возразил Старый Джим. – Она схватит тебя, перевернёт, затащит вниз. И это не всё. Топь разделяет Дикую Чащу надвое. Уже на этой стороне полно всяких неприятностей, но чем дальше, тем хуже. Если тебе удастся перебраться через Кривотопь, лес станет ещё гуще. Деревья растут ближе друг к другу. Дровосеки, которые раньше тащили срубленные деревья через эти места, назвали ту часть Глубоким Мраком. Если даже им удавалось найти дорогу на ту сторону топи, они предпочитали не брать деревья из Глубокого Мрака. Эта древесина проклята. Этот лес меняет людей. Человек не возвращается из Глубокого Мрака таким, каким ушёл туда.

Глаза старика снова впились в Тинна.

– А вы были когда-нибудь в Глубоком Мраке, сэр? – Голос Тинна опустился до шёпота.