Незнакомец вошел в приемную и произнес:

– Здравствуйте, я хотел бы видеть господина Санчеса. Он у себя?

– У себя. – Секретарь внимательно изучил посетителя. – Как о вас доложить? – Гость представился. – Хорошо. Подождите минутку.

Секретарь по коммутатору отправил текстовое сообщение. Тут же пришел ответ. Секретарь указал на дверь.

– Благодарю, – ответил гость.

Габриель глянул на вошедшего человека и расплылся в улыбке:

– Да, я вас знаю, точнее, слышал о вас, господин Морган. Вы… Банкир?

– Верно. Правильнее сказать финансист, но да ладно.

– Не удивляйтесь, я вас ждал, хоть наша встреча не была запланирована.

– Вы интригуете.

– Садитесь, пожалуйста.

Господин Морган занял кресло и внимательно рассмотрел Габриеля Санчеса. Финансист бы не сказал, что перед ним латиноамериканец. Конечно, смуглость и иссиня-черные вьющиеся волосы – признаки той этнической группы, но были еле уловимые черты и других рас. Если приглядеться внимательней, то каждый найдет в особом разрезе глаза восточного человека, в мягком контуре лица – европейца, в очертании губ – африканца. И еще, на что обратил Морган, это холеная кожа без единой морщинки, как с фотографий глянцевых журналов.

Габриель соединил в своей внешности признаки всех народов мира. Но странно, лицо его не казалось маской, а уж тем более уродливым. Удивительно, но смешение всех рас и этнических групп земного шара породило на свет самое красивое создание. Да, подумалось гостю, Санчес достоин кисти портретиста и пера писателя, вот если бы не стальной блеск темных глаз. В них присутствовал потусторонний холод, даже когда Габриель улыбался.

– Вы, господин Морган, хотели меня видеть? Верно? Что же привело вас?

– Начну без скучных вступлений. Я предлагаю вам поддержку.

– И какого свойства? И почему я стал предметом такого внимания?

– Это будут инвестиции в вашу деятельность, когда вы вступите в должность председателя Всемирного Конгресса. А мы, финансовая элита, уверены в вашем будущем. И не умаляйте своих заслуг перед обществом. Не смотря на то, что произнесли вы несколько часов назад, все прекрасно осознают что есть «Открытый путь». Это величайшая книга. Да, да, не спорьте. Выскажу свою точку зрения. До вашего труда цивилизация Земли дремала, но пришли вы и разворошили уснувший улей. Только о вас и говорят. Эйфория схлынет, безусловно. Волна почитания откатит, обнажив берег, но он будет другим. Вам ведом закон природы: нельзя войти дважды в одну реку, потому как она течет и в следующую секунду уже иная. Так и берег океана меняется постоянно. Воды накатывают и подмывают сушу, и ваш труд подобен этому движению, изменяющему облик Земли.

– Вы красиво излагаете, и, черт побери, соблазнительно. Даже странно слышать это из уст финансиста, из уст человека прагматичного. Хочется протянуть вам руку и пожать ее, скрепив наше будущее сотрудничество, но… У меня есть время подумать? – Габриель улыбнулся. И что означала эта улыбка, Морган не понял.

– Безусловно. Есть три года. Как раз до будущего Конгресса.

– Прекрасно. Так и сделаем. Ваше предложение остается в силе, и мы еще встретимся и поговорим на данную тему, господин Морган.

Когда финансист покинул номер, Габриель вышел в приемную.

– Бенджамин Морган? – спросил секретарь – Я слышал, он…

– Он самый, Франц, он самый…

– Зачем приходил?

– Еще одна попытка остаться в истории человечества. Последний шанс на бессмертие. Нынешняя действительность отличается от социально-экономической ситуации двадцать первого века, когда финансовые титаны диктовали свои условия. Теперь их роль ничтожна. Вот и господин Морган понимает непрестижность банковской сферы, ведь их считают низшим классом, обслугой, у которой авторитет ниже, чем у технической интеллигенции. Он предложил помощь. Финансовую. Я не отказал. Не хотел расстраивать его.

– Но он ведь прекрасно понимает, что если даже изберут вас в председатели, он не сможет влиять на мировую политику. Ведь его потуги, как слону укус комара.

– Попытка – не пытка, как говориться. С него не убудет, если он прощупает почву.

Габриель задумался, даже не представляя, что собирается делать в дальнейшем господин Морган. Уверенность в своих силах Санчеса была такова, что он сразу решил: Франц прав, это укус комара. Отмахнуться от него или прихлопнуть?

– Да и мечты, грезы о былом величии. Знаешь, Франц, последний шанс всегда заманчив. Это как прыгнуть на подножку уходящего поезда. И пусть прошли времена пиратов…

– А это здесь причем? – удивился секретарь.

– А ты как думал. Морган ведет свой род от пиратов семнадцатого века. Они нажили свои несметные богатства грабежом.

– Хм, господин Морган – морской разбойник.

– Ну, Франц, полегче. Он порядочный человек, а его предложение расценивай как зов крови. Ведь он связан кармически со своими предками. Их голос взывает о реванше.

– Я не понял. Значит, вы все-таки согласились?

– Я не отказал и не согласился. Как тебе пояснить… Главное – выждать. Время, Франц, время. Наша встреча случится спустя три года, но толку, думаю, будет мало. Я предвижу события. Пойми, три года – большой срок, и многое изменится. Я уверен. Это раньше, в двадцатом веке деньги решали все, но уже тогда в горячих головах зародились мысли об иллюзорности некоторых аспектов экономики. Знаешь, Франц, есть такая притча. Один странствующий мудрец повстречал человека. Человек, зная о прозорливости пилигрима, рассказал ему о своих проблемах. Старец выслушал, не перебивая, ибо был мудр, а когда тот закончил, произнес: «У меня есть для тебя две новости. Плохая и хорошая». «Начни с хорошей новости, – попросил человек, – и тогда плохую новость будет легче принять». Мудрец произнес: «Хорошая весть такая: все твои проблемы – иллюзия. Плохая же новость – ты тоже иллюзия». И пилигрим отправился в путь. Мне кажется, господин Морган опасается стать иллюзией.

…

Финансист не ведал об истинном отношении господина Санчеса к нему. Странно то, что прагматик Морган и не предполагал сего. Только смутные догадки тревожили ум, но он отбросил их. «Ибо, что есть пренебрежительный взгляд Санчеса в сравнении с будущими перспективами? Важнее первым вступить в бой, поставив все на карту, и выиграть первый кон. Психологический момент. Важно завладеть инициативой», – наверно так подумал Морган, когда добрался до вокзала и сел в скоростной поезд.

Цепкий взгляд финансиста заметил Анри Фарме, который исчез в дверях соседнего вагона. Знаменитый философ нырнул по проходу к забронированному месту и расположился у окна. Напротив сидел молодой мужчина.

Он явно проявил интерес к господину Фарме, время от времени бросая любопытные взгляды на французского мыслителя.

– Простите, вы господин Фарме? Анри Фарме?

– Да. А почему сомнения?

– Да нет, скорее жест вежливости. Не хочу тревожить вас. Думаю, вам надоели постоянные узнавания.

– Отчасти да, но все зависит от собеседника, молодой человек.

– Понимаю. Вы были на Конгрессе?

– Да.

– А ведь можно посмотреть его и on line?

– Безусловно, но согласитесь вживую лучше? Картинка не передает атмосферы, делая лишь бездушный слепок с реальности. Быть внутри действа куда приятнее.

– Я понимаю, вы приехали из-за Габриеля Санчеса, вашего ученика.

– О, это приевшаяся байка, – и Фарме рассмеялся. Ему понравился молодой человек. – Поверьте, только при поверхностном взгляде создается такое впечатление, а если узреть детали, то сами нонимаете.

– Да, пожалуй. Вы правы. Есть между вами и господином Санчесом различия.

– Думаю, он пойдет далеко. У него своя дорога, а у меня – своя. Возможно, мы идейно сейчас вместе, и так кажется многим, но минет время, и все переменится, поверьте. Так что на Конгресс я прибыл, считайте, из любопытства, а вот вы… Простите, так и не спросил вашего имени.

– Йозеф.

– Так вот, Йозеф, как вы здесь оказались?

– Я из Германии, а оказался здесь из-за своего хобби. Занимаюсь расследованием.