Сутки они провели дома, подглядывая во все возможные замочные скважины и глазки, следили за развитием событий. Ленка позвонила подругам - тем, у которых тоже были дети. У всех у них были проблемы схожего плана. Неподвижные зрачки. Сомкнутые губы. Изучающие, плавные движения. Один малыш обжёгся на конфорке, на которой стоял и грелся чайник, и вместо того чтобы заорать благим матом, засунул палец в рот. Выражение его лица ни на йоту не поменялось. В глазах как будто горели лампочки. "Лампочки в глазах" - Ленкина подруга повторяла и повторяла это выражение как заведённая - и Лена потом повторяла тоже. Игорь думал - "что же в нём такое притягательное для женского ума?" Но какое-то время спустя, поймал себя на мысли, что тоже повторяет его про себя.

   У Леры Коптевой была полугодовалая малышка, едва ли не младенец. Она не могла ходить, не могла контролировать кишечник с мочевым пузырём, но бойко шевелила собственными ручками и ножками. Теперь же не пыталась этого делать, чем страшно напугала мать.

   - Говорит, что малышка просто смотрит по сторонам, и всё, - рассказывала Игорю Лена. - Как будто... как будто её конечности перемотали каким-то невидимым скотчем, а рот заклеили. Лерка пытается покормить малышку, но грудь та не берёт. Следит за каждым, кто подходит к люльке, таким, знаешь... недетским взглядом. Слишком уж спокойным. Не как у коровы, нет! Как у старика... да, она сказала - как у старика. У деда перед смертью, когда он у же не мог говорить и есть, а только ходил под себя, были такие же глаза - глубокие, мудрые. Понимающие. Только у стариков они сам знаешь какие - тусклые, в сетке капилляров и с всякими выделениями - а здесь яркие.

   Лена не договорила, но Игорь и сам знал, на что они похожи.

   Теперь Лена, Лера и ещё три-четыре головы женского пола созванивались каждые три часа и подолгу трепались, делясь симптомами своих чад, обсуждая причины этой глобальной эпидемии и гадая чем всё это кончится. К вечеру эта цепь разрослась до добрых пятнадцати звеньев. Игорь шутил, что им не хватает только достаточно длинной лавочки возле какого-нибудь подъезда, чтобы всем там уместиться.

   - На улицу просится пока только наш, - сказала она мужу.

   - Это хорошо или плохо? Может, вывести его погулять?

   Ленкины зрачки расширились, грозя превратиться в чёрные дыры.

   - Знаешь, что мне кажется? Мне кажется, мы что-то упустили из виду. Что-то важное. Мы - она заметила, как непроизвольно сжались у мужа кулаки, и поспешно поправилась, - все мы, а не только мы с тобой. Что-то такое, о чём мы забыли за своими повседневными заботами. Мы ведь почти не глядим на своих детей. Мы помним об их потребностях, но это, знаешь, наверное, не главное. Это всё что-то вроде наказания свыше. А я ведь не помню даже, как креститься правильно. Осталась ли у нас Библия? Нужно посмотреть. Вдруг там что-нибудь да написано?

   - Лена, - Игорь старался правильно подбирать слова, - Мы делали всё правильно. Ты... когда-нибудь сделала хоть что-то, за что тебе было стыдно?

   - Нет, но...

   - Мы всё делали как нужно, - отрезал Игорь.

   В тот день Кирилл попытался выйти в подъезд, по крайней мере, трижды. Ленка его останавливала, Игорь изучал лицо малыша, как ворона изучает незнакомый и, возможно, опасный предмет. Старался не приближаться. Однако после того как Лена заметила, как сын смотрит на окна, ему пришлось дежурить в комнате с зелёными обоями, на одной стене которой восставал из скалы сказочный замок. Возле окна Игорь поставил стул и сидел на нём, изучая пейзаж. Когда Кирилл затевал новое путешествие по квартире, словно сказочный хоббит, путешествующий по незнакомым, таинственным землям, вновь и вновь погружая ноги в ковёр гостиной как в тёплое мелкое море, он переходил под юрисдикцию Ленки. Тогда из груди мужчины вырывался вздох облегчения.

   Ночью почти не спали. Лена легла было с сыном, благо, ширина кровати позволяла, но уже через два часа вернулась.

   - Он не спит. Сидит на кровати и смотрит как совёнок. То на меня посмотрит, то на окно, то наверх, то вниз... не могу так больше. Я оставила открытой дверь, чтобы слышать, если вдруг он будет вставать и снова ходить как лунатик...

   Зарылась лицом в грудь Игоря, и тот неловко погладил её по волосам.

   - Мне стало вдруг очень страшно, - прошептала Лена. - Страшно как никогда. Я не думала, что когда-нибудь могу так бояться. На самом деле я просто сбежала от него. Сбежала от собственного сына, что я за мать-то такая? Ты по сравнению со мной просто отец года.

   На ночь они обустроили наблюдательный пункт. Игорь выдвинул кресло в коридор и уселся там, открыв чипсы и развернув к себе телевизор. Чтобы попасть к двери, требовалось перелезть через часового. Игорь вызвался дежурить первым, но даже когда они сменялись, никто не спал. Слышно было, как ворочается жена, пытаясь устроиться поудобнее, так, чтобы не слишком мешал живот, когда она всхлипывает. Иногда сон как будто затягивал женщину, но несколько минут спустя тишину и бормотание телевизора колыхал вскрик. Тогда кресло скрипело, когда Игорь вставал с него и шёл проверить Ленку. Иногда он заглядывал в комнату сына и видел плавно покачивающийся на фоне окна овал лица. Можно было бы подумать, что он спит сидя, но вряд ли спящему человеку удалось бы держать голову настолько прямо.

   - Окно! - кричала из своей комнаты Лена. - Мы забыли про окно. О господи! А если он попытается вылезти?

   Игорь решил смотать оконные ручки между собой скотчем. Не хотелось входить в комнату и включать там свет, и он вышел из положения, прицепив налобный фонарик. Он двигался там, в темноте, как спелеолог в незнакомой и опасной пещере. Сделал своё дело и быстро вышел, по возможности держась на расстоянии от сына.

   Когда приходила его очередь отдыхать, мужчина просто лежал, уставившись в потолок. Голова была ровно пустое ведро - кажется, он легко мог бы играть роль рыбы-плоскодонки, проводящей всю свою жизнь у океанского дна. Стоило задремать, как сон трескался и ссыпался под ноги разноцветными осколками.

   По ящику нескончаемым потоком шли фильмы и какие-то бессмысленные представления, песни прошлого и позапрошлого года - фоновый шум, которым пытаются заглушить растерянное молчание. Лебединое озеро не показывают, и ладно - решил про себя Игорь. В конце концов, он щёлкнул кнопкой на пульте.