Через неделю Раиса снова поехала в больницу, чтобы продолжить курс химиотерапии, и так было в течение последнего времени: несколько дней Рая находилась в больнице, потом — дома.

Однажды, приехав домой, Антонина Евгеньевна увидела во дворе красные «жигули», возле которых крутился Василий.

— Чей это? — Женщина кивнула в сторону автомобиля.

— Как чей? Мой «жигуленок»! — радостно оповестил Василий.

— Твой?!

— Да, мой! Купил! Что я, хуже других? — Василий рассмеялся.

— За какие деньги? — спросила женщина с замиранием сердца. — Случайно, не за…

— За наши общие. У нас ведь одна семья, один, так сказать, бюджет на всех. Попалась машина дешево, вот и приобрел. Да не парьтесь вы! Три тысячи зеленых не такая уж большая сумма! — рассмеялся мужчина. — Буду теперь ездить Раю проведывать.

У Антонины Евгеньевны потемнело в глазах и зашаталась почва под ногами. Не помня себя от гнева, она подошла к зятю, схватила за плечи и затрясла его:

— Как?! Как ты посмел взять деньги?! Они же на лечение Раи! Ты… Ты подлец!

Василий резко оттолкнул от себя тещу, да так, что она едва удержалась на ногах. Его лицо перекосилось от гнева. Мужчина схватил женщину за грудки и прошипел в лицо:

— Ты, старая вешалка! Запомни: в этом доме есть один хозяин, и это не Рая, не ты, а я! Ты живешь у меня и будешь делать то, что я тебе скажу! Сечешь?

— Что ты мне сделаешь, ничтожество? — прохрипела Антонина Евгеньевна.

— Все, что захочу! Будешь возникать и перечить мне — урою! И никто не узнает, где твое вонючее тело искать!

Василий отпустил руку, и женщина побежала в дом. Она взяла шкатулку, чтобы перепрятать оставшиеся деньги, открыла ее — там было пусто. От безысходности, обиды и отчаяния Антонина Евгеньевна упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и долго безутешно плакала.

  Глава 20

Это была первая весна в жизни Евы, которая не принесла ей радости. За окном все радовалось солнцу и самой жизни, только Ева была печальна. У нее было плохое предчувствие, и она позвонила матери.

— Мама, как ты, моя хорошая? — спросила Ева.

— Держусь, доченька, — ответила женщина. По ее голосу Еве не трудно было догадаться, что не все так хорошо, как пытается показать мать. — Птичка моя, когда прилетишь домой из далекой Японии? — как можно веселее спросила Антонина Евгеньевна.

— Думаю, что в середине апреля буду дома. Осталось совсем немного времени, — соврала Ева. — Ты лучше скажи, как Рая? Она редко берет трубку.

— Рая… Неважные дела у нее, но я рядом, ухаживаю за ней, поддерживаю, так что надеюсь, что все у нее будет хорошо. Я соскучилась по тебе, доченька!

— Я тоже, мамуля! — ответила Ева.

Ева стояла у окна и из палаты на втором этаже смотрела на небо. Весеннее синее небо казалось Еве бездонным, похожим на цветущее поле льна. Она вспо­мнила, как в детстве с подружками подолгу смотрела на небо после того, как кто-то из взрослых сказал: «Если долго смотреть на синее небо в детстве, то глаза будут такие же синие». Они верили в это, как и в то, что взрослая жизнь прекрасна, лучше, чем детство, где много запретов. Сейчас ей безумно захотелось хотя бы на миг вернуться в те времена, когда не знаешь, что такое заботы, болезни и смерть.

Сегодня доктор сказал ей, что дела у нее идут плохо и надо быть готовой к тому, что лечение не даст желаемого результата.

— Я умру? Выхода нет? — спросила Ева так спокойно, как будто речь шла не о ней.

— Выход всегда есть, — ответил доктор. — У вас есть близкие родственники?

— Да. Мать и старшая сестра. Почему вы спрашиваете?

— Мне говорить прямо или вы пригласите свою маму?

— Нет, не приглашу. Говорите как есть.

— Есть угроза вашей жизни.

— Я уже догадалась.

— Возможно, в ближайшее время вам потребуется трансплантация пораженного органа.

Его слова прозвучали с шокирующей ясностью. Еве понадобилось несколько минут, чтобы прокрутить в голове еще раз слова доктора.

— Это единственный выход? — тихо спросила она.

— Боюсь, что да.

— Что для этого надо?

— В первую очередь поговорить с вашими близкими людьми. Сестра может приехать?

— Она очень больна.

— Мать?

— У меня нет выхода, — произнесла Ева. — Мне придется пригласить ее на беседу. Сколько времени у меня есть?

— Чем быстрее, тем лучше, — ответил доктор.

— Без родственников никак нельзя обойтись? Мне бы не хотелось тревожить маму.

— Мы можем сделать пересадку органа только от ближайших родственников, — объяснил он.

— Нет возможности сделать трансплантацию от донора?

— Только за границей, — сказал доктор. — У нас такой возможности нет.

— Хорошо. Я поговорю с мамой, — пообещала Ева.

Дав обещание доктору, Ева уже через час стала сомневаться в принятом решении. Она понимала, что Рая не может быть донором, поскольку и так нездорова. Остается мама, которая уже немолода. Она редко болела, но неизвестно, как она перенесет сложную операцию и какие будут последствия.

«Стоит ли затевать эту трансплантацию? — в который раз задавалась этим вопросом Ева. — Гарантии, что орган приживется и я останусь жива, нет. Может быть, не надо ничего предпринимать? Пусть хоть мама живет и поддерживает сестру».

Ева пролежала на больничной кровати до самого вечера. Она была в отчаянии, понимая, что ее жизненный путь кончается так рано. Ева пыталась представить, что этот прекрасный мир она видит последние дни, потом наступит тьма, вечная, из которой ей уже не выбраться, чтобы увидеть свет. Сомнения разрывали ее душу, а ночью терзания девушки усилились.

Утро пришло, оповестив о начале нового дня солнечными зайчиками, которые запрыгали по стене палаты. Ева подумала, что скоро придет врач на обход и спросит, когда ждать родственников, а она так и не приняла окончательное решение. От завтрака Ева отказалась — при виде пищи девушку стошнило и снова начались рвоты, которые выматывали ее изо дня в день.

— Когда приедет мама? — спросил доктор на обходе.

— Я не хочу ее тревожить, — безразлично произнесла Ева. — Буду жить столько, сколько мне отведено.

— Это ваша самая большая ошибка, — сказал доктор, рассматривая папку с результатами анализов. — Вы любите этот мир?

— Его все любят.

— Природа одарила вас красотой и необыкновенным голосом, — сказал мужчина. — Я видел вас на сцене, слушал ваш голос, и это было прекрасно! Вы хотите лишить удовольствия почитателей вашего таланта?

— Есть голоса получше моего.

— Согласен, что есть. Но каждому из нас дается одна жизнь. — Доктор посмотрел на Еву. Она была похожа на желтую восковую фигуру с погасшими глазами, в которых едва теплился огонек жизни. — Если есть хотя бы один шанс из тысячи, чтобы вернуться к полноценной жизни, за него надо держаться двумя руками! — сказал доктор и, не дожидаясь ответа, ушел.

  Глава 21

— Заводи свою таратайку, отвезешь меня к Рае и заодно проведаешь свою жену! — сказала Антонина Евгеньевна зятю.

— Это уже другое дело! — оживился Василий. — Это я мигом! Что Раечке взять? Может быть, мяса поджарить? А то я знаю, какое питание в больнице! Лишь бы с голоду не умереть.

— Я уже все приготовила, — сказала ему теща.

Рая была похожа на угасающую свечу. Антонина Евгеньевна не видела ее несколько дней, но за это короткое время болезнь заметно высосала из Раисы жизненные силы. Она уже не могла подняться самостоятельно, не то чтобы ходить. Появление мужа в палате вызвало радость на лице женщины. Рая улыбнулась пересохшими губами и попросила мужа сесть рядом с ней.

— Я плохо выгляжу? — спросила она.

— Хуже, чем было, но вполне прилично! — ответил он.

Василий наклонился и поцеловал жену в щеку.

— Вы тут поворкуйте, а я схожу к лечащему врачу, — сказала им Антонина Евгеньевна.

Она услышала от доктора то, чего боялась больше всего.