– Вот и хорошо. Не называйте меня «мадам», просто, Светлана Васильевна.
– Хорошо, мадам Светлана Васильевна.
Светлана хотела ей сделать замечание, но удержалась. Можно и потерпеть один день, подумала она про себя.
– Сейчас подойдёт Анна Петровна, – продолжала она читать инструкцию, – это моя мама. Она вам всё объяснит. У вас есть форменная чистая одежда?
– Да, конечно. Она здесь, в сумке. Мне её только погладить. У меня и утюг с собой.
– Отлично. Будете хорошо работать, я вам ещё доплачу. Надо будет успевать за всеми, помогать официантам, поварам. Принимать верхнюю одежду у гостей, если она будет. Если заметите, что дама крутит головой, значит, она ищет…
– Дамскую комнату, мадам.
– Умница! А вот и Анна Петровна. Ну, всё, удачи вам! Да, кстати, а как вас зовут?
– Меня зовут Флора, мадам.
С тех пор прошло три месяца. Больших изменений в жизни семействе не произошло, почти всё время они посвящали работе или, как сейчас стало принято говорить, – государственным и частным проектам финансового обеспечения.
И отец Светланы – Василий Александрович Белоусов, и Андрей, и сама Светлана хоть и работали в разных учреждениях, но пересекались в делах по одним и тем же проектам. Недаром мать Светланы – Анна Петровна постоянно подшучивала над ними, говорила, что они втроём могут обвалить любую страну и войны не надо.
Последние полгода Андрей Николаевич занимался финансовым обеспечением подготовки крупного международного делового форума. Это было очень престижное мероприятие, и Андрей знал, что подготовка к нему на особом контроле у президента. Дела шли неплохо, не было ни одного срыва по вине службы Струнина. Андрею дружески нашёптывали, что премьер лично произносил его фамилию президенту с очень приятной похвалой, хотя большой доброжелательностью он никогда не отличался.
Когда строители, транспортники требовали дополнительных средств, Андрей превращался в раненого зверя. «Ни копейки, пока не освоите предыдущие средства и не отчитаетесь!» С ним ругались, ему угрожали, упрашивали, уговаривали, но он стоял на своём. Получилось! Потихоньку стала налаживаться финансовая дисциплина. Его фамилию запомнил председатель Счётной комиссии – ближайший соратник президента.
Международный форум прошёл превосходно, и правительство было довольно его результатами. В числе отличившихся и представленных к государственным наградам была и фамилия Андрея.
Чаще всего они ужинали дома, не позднее восьми часов. К этому времени поспевал и Василий Александрович. За ужином говорили, конечно, о работе. Она объединяла их всех троих. Мать никогда не принимала участия в застольных беседах, предпочитая развлекательные программы или сериалы по телевизору в соседней комнате.
– Ты просто меня не слушаешь, Андрей, – немного раздражённо и обиженно бросил Белоусов. – Целый час я говорю тебе о нём, а ты даже бровью не повёл.
– Я вас внимательно слушаю, Василий Александрович, – смиренно ответил Андрей тестю. К нему он относился равнодушно уважительно.
– Значит, прослушал или не придал значения. Ты слышал, что Захарова представили к ордену? Точно не знаю, к какому, но, говорят, что награда очень серьёзная.
– Да, кто-то мне говорил об этом. Вполне заслуженно, я так думаю. Разве не так?
– Да я не об этом, – развёл руками Белоусов, – орден так орден. Жалко, что ли! Захарова готовят к пенсии. Потихоньку, полегоньку, чтобы не обидеть акулу финансового мира. Шутка ли, он ещё при Брежневе в министерстве сидел! А на его место кого? Как ты думаешь? Или ты, вообще, думаешь об этом?
– Честно говоря, Василий Александрович, я не думал об этом, – ответил Андрей.
– Зря. Сегодня встретил его в Центробанке. Обнял меня, старый лис, сколько, говорит, лет – сколько зим. Пригласил я его к себе в кабинет. Пошёл, представь себе. Сидели, вспоминали старые времена. И тут, как манна с небес, он мне и говорит, а этот Струнин – он тебе кто? Как – будто, зараза, не знает. Как кто, говорю, Светкин муж…он же и Светлану с детства знает, зять значит. А что, спрашиваю? Ничего говорит, просто много лестных отзывов. От кого, опять спрашиваю. От пионерских и комсомольских организаций. Вот тебе и Захаров. Воду пригубил, встал и пошёл к дверям. У двери остановился и говорит, ты, Василий передай зятю, его на моё место метят. У меня министр спросил про него, я сказал, что не против. Как говорится, компрометирующих фактов нет. Выходит, что с тебя магарыч, это он мне, значит.
– Ты это серьёзно, папа? – у Светланы округлились глаза, она отложила вилку.
– Делать мне нечего, шутить с тобой в этот час. Наконец – то и до вас дошло!
– Андрей, – Светлана удивлённо посмотрела на мужа, – ты ничего не говоришь? Ты что, не слышал?! Или тебя это совершенно не касается?
– А что мне говорить? Во-первых, вы сами сказали, Василий Александрович, что Захаров – ещё тот лис. А во-вторых, пока это просто слухи. Я сомневаюсь, что вот так вот, сразу, мне предложат кресло начальника Управления. Я, как минимум знаю троих, кто может заменить Захарова. В принципе я рассчитываю на повышение, но не думаю, что выше начальника отдела или зама управляющего…не знаю. Не думал, пока.
– Папа? – Светлана вопросительно перевелась на отца. К вилке она так и не притронулась. – Ты слышал? Он знает, как минимум, троих. А скольких знаешь ты?
– Что тебе? Вы что – мне не верите? Мне?! Захаров просто так даже из кабинета не выходит, это все знают. Каждое слово, каждая буква, вылетающая из его рта, всегда чего-то стоит. Он когда приехал в банк, то его рассматривали как ожившую мумию фараона Тутанхамона. Молодёжь из кабинетов выбегала, чтобы на него посмотреть! Он – легенда! За свои пятьдесят лет службы он не произнёс ни одной шутки! Ни одной! Знаете почему? За одну маленькую шутку его отца при Сталине посадили на десять лет! Захаров никогда ничего просто так не делает. Он человек старой формации и меня заранее оповестил по старой дружбе. Раньше так было принято – дружить! Понимаете?
– Андрей, – окончательно поверила в новость Светлана и восхищённо развела руками, – ты будешь начальником Управления министерства финансов! Представляешь!?
– Не представляю, – большой радости в ответах Андрея Николаевича не наблюдалось, – даже не думаю об этом. Что хорошего в государственной структуре? Мы с тобой, Света, когда-то мечтали полностью переключиться на частный бизнес, а сейчас, наоборот, всё больше и больше вязнем в госбанке.
– Ну, зачем ты так, Андрей? – разочарованно протянул Василий Александрович, явно недовольный репликой зятя. – Вязнуть в госбанке? Надо же!
– Папа, оставь его, – не дала развить свою мысль отцу Света, – он просто устал. Да, и я в этом виновата. А что мне было делать?
– Ладно, не будем это обсуждать, хотя бы за ужином, – миролюбиво подытожил Андрей. – И я устал, и Света устала, да и вы, Василий Александрович, не с парада.
– Слушайте, ребята, давайте выпьем вина, а? – мудро попробовал окончательно снять напряжение Белоусов. – Думаю, у вас найдётся хорошее вино?
– Почему бы и нет, – сказала довольная Света. – Думаю, что не помешает.
– Я тоже не против, – улыбнулся ей Андрей. – Кажется, сейчас, это то, что нужно.
– Мать! Мать! Анна Петровна, иди к нам, – позвал жену Василий Александрович, – мы сейчас вино пить будем! Бросай ты свой идиотский телевизор!
Утром, почти никогда Светлана Васильевна не завтракала. Так, чашечку кофе с печеньем. Но завтракал Андрей, а она обычно по утрам на кухне давала распоряжения на весь день. Мать в хозяйстве по управлению большого дома участия никогда не принимала. В последнее время она и приезжала сюда реже, предпочитая свою маленькую квартирку на Фрунзенской набережной. Помимо постоянного охранника в доме жила экономка и домработница. Они и вели хозяйство. За садом смотрел приходящий садовник, а техническое обслуживание дома осуществлялось по договору с обслуживающей компанией.
Экономка, немолодая и чопорная старая дева с немецкими корнями, остановила её у самой двери и заговорила с ней несколько недовольным тоном.
