Похоже, их терзали одинаковые мысли: как-то за обедом они даже перемолвились двумя-тремя словами о том, что в замке неприятно находиться. И Максимилиан приказал музыкантам закончить игру и расспрашивал слуг из местных, давно ли отстроена крепость и кто в ней жил.

   Тирольцы охотно ответили, что замок пострадал в пожаре - вот совсем недавно - и часть потолков обрушилась. Владельцы его покинули: не к обеду будь сказано, гибель нескольких домочадцев отвратила их от Тратцберга раз и навсегда. Следующие пару лет здесь жили строители и различные мастера - чтобы восстановить былые красоты, ведь жалко было бы, если б такой замечательный замок утонул в забвении...

   Бланка попросила рассказать о городе; супруг потерял терпение и пообещал, что они побывают в Инсбруке - как только позволят себе отдых.

   Он замышлял нанять ландскнехтов, ведь эти неблагородные рыцари действеннее в атаке: их не купишь обетами чести, принимают они только чистую монету.

   - Коль скоро вы так жаждете сойтись поближе с горожанами, - заметил он жене, - не затруднит ли вас взять на себя переговоры с кредиторами?

   - С кредиторами? - опешила Бланка. - Не проще ли набрать пехоту с собственным снаряжением - и разрешить ей поживиться мадьярским имуществом?

   - Пехота - само собой, - отрезал Максимилиан. - Но от наёмников я не отказываюсь.

   Он покусывал кончик пера, склонившись над листом, запятнанным кляксами солнца.

   Бланка приблизилась к окну, чтобы лучи разукрасили и её, и, зажмурившись, подставила лицо позднему лету.

   - Боюсь, вы поручаете мне непосильную задачу, Ваше величество. В делах военных я несведуща.

   - Зато вы умеете уговаривать и добиваться своего. Вы же изволили затащить меня под венец.

   - Насколько я помню, вы шли своими ногами, - Бланка загнула вуаль и открыла высокий лоб. По старой моде, она его подбривала.

   - Мне оставался выбор? - Максимилиан покинул стол и занял место рядом с Бланкой, опершись на подоконник и запрокинув голову. Солнце не затемняло его кожу загаром, но придавало румянец.

   - Выбор всегда есть, - блаженно улыбалась Бланка, пытаясь поймать сквозь опущенные ресницы золотой ореол.

   - Вы намекаете на самоубийство? - таким же счастливым голосом спросил муж. - Впрочем, иногда мне кажется, вы найдёте меня даже там... Кстати, - он открыл глаза и повернулся к ней, - зачем вы прыгнули на меня тогда у оврага? Вы ведь могли меня убить и остаться без свадьбы.

   - Но вы же не погибли, - Бланка не обернулась.

   - Счастливая случайность, - он отчаялся посмотреть ей в глаза и вернулся к созерцанию света.

   - В мире нет ничего случайного.

   - Вот это верно. Во всяком случае, исход войны случайность не решает. Поэтому вы поедете...

   - Не поеду.

   - Ну если вы позволите употребить ваше приданое...

   - Не позволю. Просите инсбрукских ратманов сами.

   - Я не настолько красноречив.

   - Очень рада, что вы строги к себе.

   - Ещё одно слово, и я заточу вас в донжоне.

   - Кстати, где мой свадебный подарок?..

   Умиротворённая беседа длилась бы вечно, если бы короля не отыскал канцлер и не передал жалобу от городского совета на полное отсутствие у ландскнехтов совести.

   - Палок им, а не жалованье повысить, - изрекла Бланка и покинула кабинет.

   - Что это с вашей супругой? - спросил полушёпотом Зигмунд.

   Максимилиан махнул рукой.

   На следующее утро он в сопровождение супруги отправился в город, где в его честь на площади устроили турнир.

   Бланка уже сочла это попыткой примирения, пока супруг не указал на крышу над балконом дома бургомистра, откуда они собрались наблюдать поединки. Герцогиня подняла голову - и зажмурилась от слепящего света. Черепица была золотой.

   - Мне кажется, вы бы могли найти этому золоту более достойное применение, - проговорила она.

   - Это ваш свадебный подарок, - улыбнулся Максимилиан. - Такое применение сочтёте вы достойным?

   Бланка не удостоила его ответом и не подала руки, а спрыгнула с седла сама, точно хвастаясь ловкостью. Горожане с любопытством наблюдали. Они были наслышаны, что младший Габсбург взял жену на добрую дюжину лет старше, и нрав её не идёт ни в какое сравнение с кротостью и добротою покойной Марии.

   Бланка нашла утешение в зрелище. Лишь ей одной известным средством помогала она всадникам, что были ей по душе, и это добавляло поединкам страсти и азарта. Простолюдины и королевская свита, а равно и сами участники повеселились на славу. Их огорчало только, что Его величество не удостоил их участием в турнире, и сам король крепко о том сожалел, но внезапная ржавчина на парадном доспехе сделала его чаянья невозможными. От Бланки это не укрылось. Тем более что ржавчину она напустила сама.

   Хотя королевой турнира единогласно избрали дородную дочь бургомистра (без одобрения Его величества явно не обошлось), целых три рыцаря посвятили свою битву герцогине, и герцогиня не поскупилась на благодарность. Толпа ликовала, и никому не пришло в голову полюбопытствовать, где взяла она третий рукав.

   Словом, весь город веселился, кто как умел - сообразно достатку и воспитанию - и после турнира королю принесли извинения, что вынуждены нарушить его отдых и попросить быть судьёй в одном неприятном деле. В пылу ссоры один из ландскнехтов убил горожанина. А поскольку ландскнехты наняты были Его величеством - уместно будет королю, а не кому иному, отплатить справедливостью за гостеприимство Инсбрука.