Он налил бывшему узнику сто граммов водки. Влах выпил, не поморщившись, закурил.

Матис осторожно посмотрел на старые часы на столе.

– Гитлеровцы уже на подъезде в Хенсдорф, пора и мне. Лишь бы «Фиат» не подвел. Старый он.

– Да ты же на нем почти не ездил!

– Я – нет, а до меня? Я купил его в магазине подержанных автомобилей. На новый не хватило, надо было еще катер купить.

– Доедешь?

– Помоги.

Скрываясь за кустами, они прошли к сараю, где стоял автомобиль, покрытый толстым слоем пыли.

Матис сел за руль, повернул ключ. «Фиат» завелся сразу.

– Ты смотри, – улыбнулся Матис, – он еще ого-го!

Влах взял тряпку, начал стирать пыль. Матис принес воду. В 13.00 блестящий на солнце «Фиат» выехал во двор.

Леон предупредил Влаха:

– Я закрою тебя в доме. Сиди тихо, захочешь выйти – там есть задняя дверь. Но старайся, чтобы тебя никто не видел. Люди изменились: помогали друг другу, сейчас каждый сам по себе. Гитлеровцев боятся, хотя большинство приняло идеологию фашизма. Если заметят чужака, тут же сообщат старосте, а он – в полицию Хенсдорфа.

– Да понял я все, дядя Леон.

– Ты слушай. Если вдруг заявится полиция или жандармы, лезь на чердак, там хлама – черт ногу сломит, укроешься.

Влах удивился:

– У тебя бардак на чердаке?

– Специально сделал. Вот видишь – пригодился. Если будешь вести себя тихо, никто не сунется. Радио делай тише, а лучше не включай совсем, новости я тебе сам расскажу.

– Ты, дядя Леон, насчет документов Паулю скажи. Куда мне без документов-то?

– Скажу. Что-нибудь придумают ребята…

– …если не сочтут за предателя и поверят в чудодейственное спасение.

Матис кивнул:

– Кому другому точно не поверили бы, но не тебе. А спасение? Так на свете и не такие чудеса происходят. Ладно, ступай в дом, еда на кухне, печь не топи, я к ужину вернусь.

– Счастливого пути!

– Ладно.

Влах ушел в дом. Матис закрыл его на навесной замок, вывел «Фиат» на улицу, стал закрывать ворота.

Подошел сосед:

– Приветствую, Леон!

– А-а, Генрих! Привет!

– Видал, сосед, что тут на площади было?

– Видал.

– Ох, не нравится мне все это.

– А кому нравится?

– Это – да. Ты куда это собрался?

Матис посмотрел на соседа:

– Я должен перед тобой отчитываться?

– Зачем ты так? Я просто спросил, мне надо курева купить, а в нашем магазинчике только дорогие сигареты остались.

– Давай деньги, куплю.

Сосед передал несколько купюр:

– Здесь на двадцать пачек.

– Ладно. Тебе какие?

Генрих назвал марку дешевых сигарет.

– Хорошо. Ну что смотришь? В Хенсдорф я еду.

– Что-то ты какой-то нервный.

– Будешь тут нервный. Взрыв на острове слышал?

– Кто же не слышал! Я и огненное облако видел.

– А сколько туда арестантов погнали?

– До них мне дела нет. Не выступай против власти, никто не тронет.

Матис посмотрел на соседа:

– Слушай, Генрих, а ты почему не в армии? Вроде не больной, не калека, как я. В местной артели значишься, так это не дает освобождения. Или липовые документы купил?

– Да ты что! Какие документы? А не в армии потому, что не призывают. Вернее, пока не призывают. Недавно вызывали в Хенсдорф, в комендатуру. Предупредили, чтобы из деревни не уезжал, похоже, скоро призовут. Жена уже приготовила рюкзак. Так что, Леон, я от армии не бегаю, призовут, пойду, куда пошлют. Спросишь, есть ли желание служить? Отвечу – да, потому как сейчас верить никому нельзя.

– А на самом деле ты предпочел бы остаться дома?

– Нет, горю желанием попасть на фронт. Особенно на Восточный.

– Ладно, извини, если обидел. Ты малый неплохой. Не то что некоторые.

– Я не обижаюсь.

– Поехал я, Генрих.

– За домом присмотреть? В море все одно пока не выпускают.

Матис остановился:

– Почему?

– А черт его знает. Староста сказал, сидеть в деревне, в море не выходить. Мол, распоряжение бургомистра Ольденхорста.

– Это все из-за Ургедона.

– Но людям-то надо на что-то жить! Хорошо, у тебя пенсия.

– Это ты старосте скажи, я ничем помочь не могу.

– Да ясно. Счастливого пути, не забудь, пожалуйста, про сигареты. Такие дешевые только на окраине продают.

– Я знаю. А за домом смотреть нечего. Что ему пустому будет?

– Ну, как хочешь, пойду к Мартину, вина выпьем. А что еще делать?

– И то верно.

Матис сел в машину. Посмотрел в зеркало заднего вида: уж слишком не вовремя подошел этот Генрих, раньше такого не было. Но сосед уже свернул в проулок, где жил его товарищ по артели Мартин.

Матис выехал на шоссе. И тут же нарвался на жандармов на двух мотоциклах с колясками. Хорошо еще, без пулеметов. Старший поста поднял жезл с красным кружком. Матис съехал на обочину.

– Фельдфебель Кубер. Ваши документы?

Матис показал паспорт на машину и удостоверение инвалида войны.

Последнее подействовало на жандарма.

– Где воевали, герр Матис?

– На Восточном фронте.

– Россия?

– Россия, ефрейтор.

– Понятно. В последнее время оттуда много гробов приходит.

Матис заметил:

– А еще больше хоронят прямо там. Но недолго осталось, герр фельдфебель, вермахт переломит Красной армии хребет, и мы еще пройдем по их Красной площади.

– Да, герр Матис. Вынужден задать вопрос: зачем и куда вы направляетесь?

– Отвечу, но ответьте сначала вы, герр фельдфебедь: отчего у нашей деревни вдруг выставили посты жандармерии? Вы кого-то разыскиваете?

– Таков приказ, и обсуждать его я не имею права.

– Ну да, конечно, приказ есть приказ. Я почему спросил: если вы кого-то ищете – скажите, я в округе всех знаю.

– Никого мы не ищем, герр Матис, просто обеспечиваем порядок.

– Ясно. Я еду в Хенсдорф. Кое-что починить, кое-что купить, а если получится, и продать.

Фельдфебель предупредил:

– Вообще-то выезд из деревни ограничен. Скоро будет по пропускам, пока их не подвезли, но вам как ветерану и инвалиду дорога свободна.

– Благодарю.

Жандарм козырнул. Матис продолжил путь.

Он въехал в Хенсдорф в 14.10. Миновав окраину, выбрался на Либигштрассе, проехал по Альтерплацу, свернул на Ригельштрассе, через квартал остановился. Здесь можно было поставить машину, не привлекая внимания полиции. Прошел пешком до соседнего квартала. Зашел в лавку с надписью «Часовых дел мастер». Над дверью звякнул колокольчик.

За столом посреди небольшой комнаты сидел мужчина лет шестидесяти, руководитель местного антигитлеровского подполья Пауль Бергер. Увидев вошедшего, он снял лупу, отложил в сторону пинцет.

– Матис? Вот кого не ждал.

– Добрый день, Пауль, хотя какой он, к черту, добрый.

– Чем ты так расстроен?

– Новость у меня для тебя. И даже две.

Пауль улыбнулся:

– Как обычно, хорошая и плохая? Если так, начинай с плохой.

– Они связаны между собой. В общем, ко мне заявился Влах…

Бергер удивленно проговорил:

– Эрик? Он что, бежал из концлагеря?

– Мы можем спокойно говорить?

– Да, только дай мне свои часы. Чтобы все выглядело правдоподобно.

Матис выложил старые карманные часы на серебряной цепочке.

Бергер снял крышку, пододвинул к себе.

– Говори, Леон.

– Я присяду?

– Возьми стул у окна, заодно посмотри, нет ли там кого любопытного.

Матис присел напротив часовщика и подробно рассказал о взрыве на острове, о вчерашнем появлении Влаха и о событиях сегодняшнего утра.

Бергер слушал внимательно, в конце ударил кулаком по столу:

– Звери бешеные, кровожадные звери! Это надо же такое устроить! А мы-то думали, куда это стреляло большое орудие?

– О каком орудии ты говоришь, Пауль?

– Неважно. Тебе пока не надо знать. Держи при себе Влаха, пока мы не сделаем ему новые документы. Для всех он пропал. Значит, подойдут любые, только с его фото. Фото сделаем позже. Пока пусть он поживет у тебя, но с соблюдением всех мер предосторожности. Из дома – ни ногой, в окнах не показываться. У нас в отряде Тойтера есть фотограф, бланки достанет Вильда Зингер через своего любовника. Он теперь заместитель начальника гестапо. А начальник… ты говоришь, видел, как эсэсовцы сходили с баржи?