— Что ты имеешь в виду?

Моя грудь сжалась от того, каким грустным сделалось выражение его лица. Мне сразу же захотелось обнять его и сказать, что всё будет хорошо.

— Мы с мамой были близки, — объяснил Эзра. — Когда я потерял её... я потерял всё.

Его взгляд встретился с моим. Он похлопал себя ладонью по груди.

— Мне всё ещё больно. После стольких лет, я всё ещё чувствую это так же сильно, как и в тот день, когда это случилось.

Я облизала сухие губы и постаралась проглотить подступивший к горлу комок.

— Как она умерла?

— Рак груди.

— Мне жаль, Эзра. Мне очень жаль.

Он потянулся ко мне, и наши руки соединились. Я не ожидала, что ему понадобится утешение, но я пожалела, что не предложила его раньше, чем он попросил. Его горе было таким осязаемым, таким настоящим и тяжёлым, что я была сразу же им парализована, потерявшись в водовороте эмоций, которые он не пытался скрывать.

Я сжала его руки.

— Какой она была?

— Доброй, — ответил он с нежной улыбкой. — Она была доброй и заботливой. Мы были очень бедными, и когда она заболела, стало ещё хуже. Но она всегда умудрялась заботиться о тех людях в нашей жизни, которые имели меньше, чем мы. Она всегда помнила дни рождения и праздники, и она была рядом, когда людям была нужна помощь. У неё была такая красота, которая привлекала всех вокруг. Не только внешняя красота, именно её душа привлекала людей. И она была смешная. У неё было самое лучшее чувство юмора. Даже в самом конце.

— Твоего папы не было рядом?

Неожиданно на его лице отразилась тяжкая непрощённая обида, и я тут же пожалела о своём вопросе.

— Нет, мой папа объявился только в последние годы. И я всегда буду ему благодарен за это.

На секунду повисла тяжёлая пауза, и следующие слова он сказал так тихо, что я едва расслышала его:

— Он не заслуживал её, — он моргнул, отбросив воспоминание в сторону. — А что насчёт тебя? Какие твои родители?

Я едва не выдернула свои руки из его и не свернулась в калачик. Было всего несколько тем, которые я любила меньше всего. Но он был таким открытым, таким честным со мной, было бы не справедливо не отплатить ему тем же.

— Они... сложные, — призналась я. — И очень разные.

— Что ты имеешь в виду?

Стараясь избегать его сверлящий взгляд, я призналась:

— Моя мама — сумасшедший трудоголик, который считает, что все в мире должны работать так же как она. А мой папа... полная её противоположность.

Я не хотела говорить о том, что папа сейчас безработный. Каждый раз, когда я говорила людям, что мой папа не работает, они тут же начинали всячески осуждать его.

— Он пофигист.

— Чем они занимаются?

Видимо, мне не суждено было избежать этого разговора.

— Мама работает в столовой в начальной школе. Она заведует кухней. А папа сейчас безработный. Его недавно уволили.

Эзра поморщился.

— О, это тяжело. В какой сфере он работает?

— Эм, продажи, в основном.

— Что он продаёт?

— Всё.

Он засмеялся, думая, что я шучу.

— Что?

— Он продает всё. Продавал всё. По крайней мере, всего понемногу. Это происходит всю мою жизнь. Он что-то продаёт. Потом его увольняют. Он пытается продавать что-то ещё. В конце концов, его увольняют. Он... Я не знаю, как объяснить это. Он просто… он не очень хороший работник.

— Твои родители всё ещё женаты?

Я глубоко вздохнула.

— Да. Они ненавидят друг друга, но они всё ещё женаты.

Сочувственно кивнув, он сказал:

— Они хотя бы пытаются.

— Не уверена, что это правда, — сказала я ему. — По ним сложно сказать.

Эзра медленно выдохнул.

— Знаешь, когда мама умирала, я не знал, кто был мой отец. Мама никогда не говорила мне. Поэтому всё то время, пока она болела, я очень верил в то, что если бы папа был рядом, она бы выжила. Я просто знал, что если бы именно он заботился о ней, а не я, с ней всё было бы в порядке. И это было тяжёлым бременем для ребёнка. Но потом я встретил его и понял, что был не прав. Он был не из тех отцов, которые несли бремя забот на своих плечах. Он только брал. Он не только был болен физически, что-то было не так и внутри него. Но я ничего не мог с этим сделать. К тому моменту он уже в любом случае умер бы. Мне оставалось только либо принять его таким, какой он есть и быть благодарным за то, что я в итоге с ним встретился и узнал его, либо я никогда бы его не узнал. Я сделал правильный выбор. Наши родители не идеальны. Они такие же люди, как и мы, со всеми своими недостатками. Поэтому в наших проблемах их можно винить или не винить.

Я улыбнулась на то, что он сказал. Это была правда.

— Мудрый совет.

Он приподнял одно плечо.

— Ты, в любом случае, выросла чудесной, Молли Маверик. Я был сильно впечатлён тем, что ты сделала с сайтами. Я думаю, твоя стратегия для социальных сетей многое изменит. Несколько человек уже работают над этим. И кулинарные курсы — это гениальная идея. Уайетт очень ей вдохновился.

Это подняло мне настроение.

— Ура!

Уголки его губ подпрыгнули в дразнящей улыбке.

— Если ты когда-нибудь будешь готова уйти из "626", позвони мне. У меня есть для тебя работа.

— О, серьёзно? Какая у тебя медицинская страховка?

Его улыбка сделалась шире.

— Отличная.

В дверь позвонили. Наша еда была здесь. Эзра заплатил за неё, хотя я не раз предлагала сделать это, потому что именно я испортила ужин, но он не хотел ничего слышать.

Остаток вечера мы смеялись над курицей гунбао и монгольской говядиной, спорили, кому достанется последний крабовый рангун, и разговаривали обо всём на свете.

Он заставлял меня думать и слушать, и я была удивлена его открытости. Мы закончили вечер на диване, флиртуя и дразня друг друга, и мы стали чем-то больше чем просто друзьями... и чем-то больше случайного поцелуя.

Не то, чтобы мы не целовались

Потому что мы делали это.

Но когда мы переплелись всеми нашими конечностями, и слов больше не осталось, он поцеловал меня на моём диване так, как будто ждал этого весь вечер... всю неделю. И он продолжил целовать меня. И он целовал меня долго и основательно, пока я не захотела его ещё больше, ещё больше его прикосновений. Пока он каким–то образом не сделал этот вечер лучшим свиданием, которое у меня когда-либо было. Хотя я и начала этот вечер с испорченного ужина.

В конце концов, он оторвался от меня где-то в районе полуночи, когда уже было невозможно сдерживать наши тела и мысли от того, чтобы не пойти дальше поцелуев.

Я проводила его до двери, где он опять поцеловал меня и пообещал ещё один такой вечер.

— Приходи в "Бьянку" на этой неделе, — потребовал он. — В четверг вечером. Подари мне что-то, чего я мог бы ждать.

К этому моменту я уже была пьяна от него, его порочных губ и лучшего разговора в своей жизни, поэтому я кивнула.

— Хорошо. В четверг.

— Спокойно ночи, Молли.

— Спокойной ночи, Эзра.

Затем он ушёл, оставив меня разрываться от надежды и планов на будущее. Моё несчастное циничное сердце увеличилось в два раза от предвкушения следующего раза, когда я снова должна была увидеть этого мужчину, которого пыталась напугать всего несколько часов назад.

Я отправила Вере сообщение, хотя было уже поздно. Не сработало. Он не испугался.

Она ответила почти сразу. Пфф.

И когда я поняла, что она провела меня, я её возненавидела.

Хотя я и любила её. И не могла дождаться, чтобы поблагодарить её лично.

ГЛАВА 21

Было уже за девять, когда я припарковалась у "Бьянки" вечером в среду. Прошло уже две недели с момента казуса с макаронами. Две недели блаженства, постоянных улыбок и узнавания самого удивительного мужчины, которого я когда-либо встречала.

Эзра попросил меня зайти и поработать над фреской. Он нанял фотографа, чтобы сделать фотографии для сайта, но сначала надо было закончить фреску.