Между тем соединения 108-го корпуса на западном берегу Вислы тоже не теряли времени. Наступая на север, они перерезали последнюю дорогу и завершили окружение Грауденца. Полки 142-й стрелковой дивизии полковника Г. Л. Сонникова находились непосредственно против города. Теперь их отделяла от него только река.

Вечером 19 февраля я приехал на берег Вислы. Стояла оттепель. Днем температура воздуха поднималась выше нуля. Лед на реке был иссечен трещинами, здесь и там чернели полыньи. Переправа по нему была опасна даже для пехоты. На это и рассчитывал генерал-майор Фрике, который сосредоточил главные силы гарнизона против наших войск, действовавших на восточном берегу Вислы.

"А что, если попробовать форсировать реку? - подумал я, расхаживая по берегу. - Риск большой, но зато какой эффект будет, ведь противник не ожидает удара со стороны Вислы!"

Приказал провести тщательную инженерную разведку ледяного покрова реки. Результаты оказались малоутешительными: местами лед уже начинал двигаться, количество трещин и полыней с каждым часом увеличивалось.

Все-таки будем форсировать, решил я. Очень уж заманчивым было нанести удар в неожиданном для противника месте.

Начальник штаба армии генерал-лейтенант П. И.Кокорев, приглаживая свой аккуратный пробор, поддержал меня:

- Опасно, конечно, но риск оправданный. Началась подготовка к форсированию реки и штурму города. Мы создали в частях, расположенных на западном берегу, значительное число штурмовых групп. Саперы заготовили 600 деревянных щитов для прокладки дороги через полыньи и трещины.

В ночь на 22 февраля полк первого эшелона 142-й дивизии стремительным броском по льду переправился через Вислу, овладел траншеей, идущей вдоль берега, а затем захватил казармы на окраине города.

В это время дивизионные саперы продолжали укреплять дорогу по льду, используя деревянные щиты. Через час на восточном берегу Вислы был второй полк, а к концу дня и третий.

Утром следующего дня настолько потеплело, что о дальнейшей переправе по льду нечего было и думать. Пришлось артиллерию оставить на левом берегу. Оттуда она и поддерживала наступавшие штурмовые группы.

Но главное было сделано. Полки 142-й дивизии, упорно продвигаясь, соединились с частями дивизии генерала Рахимова и вынудили противника отойти в южные кварталы Грауденца.

Судьба города была решена, однако враг продолжал сопротивляться. В Грауденце находились отборные войска - учебная бригада "Герман Геринг" под командованием полковника Майера. Надо отдать должное солдатам этой бригады: они цеплялись за каждый дом, широко применяя фаустпатроны.

Методически, день за днем наши войска овладевали кварталами города. Генерал-майор Фрике наконец понял безнадежность своего положения. Несмотря на категорический приказ штаба 2-й немецкой армии во что бы то ни стало удерживать крепость, 6 марта Фрике капитулировал.

Мы взяли в плен более 4100 вражеских солдат и офицеров, захватили значительные запасы снарядов, мин, патронов, продовольствия.

Остатки учебной бригады "Герман Геринг" отказались подчиниться распоряжению коменданта города о капитуляции и пытались пробиться из крепости, но были разгромлены. Командир бригады полковник Майор попал в плен.

Небезынтересна, на мой взгляд, следующая выдержка из показания генерал-майора Фрике. Фашистский комендант крепости Грауденц писал: "Окончательно неблагоприятный исход оборонительных боев наметился тогда, когда русские переправились через Вислу и овладели казармами, расположенными на краю города. С этого времени началась борьба в домах, а в этой борьбе русские благодаря своему превосходству, а также легко перевозимой артиллерии ПТО и минометам стояли выше наших солдат. Результатом был непрекращающийся, хотя и медленный отход наших частей от квартала к кварталу.

Утром 6 марта русские прорвались в форт с юга через остатки сводных частей. Сам я, намереваясь покинуть свой КП, был неожиданно атакован русским пехотным капитаном с 20 солдатами и захвачен в плен".

Пленного генерал-майора Фрике я приказал привести ко мне. Услышав об этом, он так разволновался, что попросил валерьянки.

Меня интересовал только один вопрос: почему Фрике несколько дней назад не ответил на наше предложение о капитуляции, кто виновен в напрасном кровопролитии?

- Вы хотите, чтобы я сослался на приказ Гитлера? - осторожно спросил Фрике.

- Отвечайте, как считаете нужным, - возразил я. - Мне думается, что вы прекрасно понимали всю безнадежность сопротивления.

Фрике долго молчал, потом, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:

- Я был готов принять условия капитуляции. Но полковник Майер, личный друг Геринга, грозил расстрелом за прекращение сопротивления.

- Все ясно. Теперь вот что, господин генерал. Ваши саперы по вашим планам, но под наблюдением наших офицеров должны произвести разминирование города и оборонительных сооружений. Это мое требование. Учтите, что, если от заложенных вами мин пострадает хотя бы один советский солдат, отвечать будете лично вы! Вам понятно?

Фрике кивнул головой. Разговор был закончен, но я заметил, что пленный комендант Грауденца мнется, словно желая о чем-то спросить. И действительно, он встал и попросил разрешения обратиться ко мне не как военнопленный, а как генерал к генералу. Я пожал плечами:

- Спрашивайте. Мое право отвечать или нет.

- Кто отдал приказ о переправе через Вислу по движущемуся льду?

- Приказ был отдан мной.

- Но вы понимаете, что произошло бы, если бы мне удалось об этом заблаговременно узнать? Весь ваш рискованный план был построен на неожиданности.

- Я был уверен, что мы сможем добиться полной неожиданности.

- Да, мы проявили беспечность. На берегу, в том месте, где переправлялись ваши подразделения, находились только патрули. Я не предполагал, что вы пойдете на такой риск, - задумчиво сказал Фрике.

В Грауденце был быстро установлен надлежащий порядок. Заместитель командира 142-й дивизии полковник Кириллов, назначенный комендантом города, принял решительные меры для обеспечения 30-тысячного населения продовольствием и водой. Вскоре была пушена электростанция. Возобновили работу некоторые предприятия.

Город к этому времени находился уже в глубоком тылу. У нас были полностью высвобождены силы для наступления на север. Я отдал начальнику штаба карту Грауденца и его окрестностей и положил в свою полевую сумку другую, в самом верхнем углу которой был обозначен большой город Данциг. Перед войсками армии теперь стояла задача стремительно двигаться к морю.

Вскоре мне пришлось распроститься с генералом Сабиром Рахимовым. Его 37-я гвардейская дивизия вновь отошла в состав 65-й армии.

Рахимов приехал ко мне на командный пункт попрощаться. Я пригласил его присесть. Он скинул шинель, оставшись в гимнастерке, на которой блестели орден Суворова, четыре ордена Красного Знамени и орден Красной Звезды.

- Спасибо за науку, товарищ командующий, - сказал Рахимов, сдвинув широкие брови, почти сходившиеся у переносицы. - В боях за Грауденц я многому научился.

- Спасибо и вам за вашу боевую работу, - ответил я. - Только напрасно вы, товарищ Рахимов, всегда стремитесь быть непременно в боевых порядках. Все ценят вашу храбрость, но вы - командир дивизии, вам нужно управлять боем, а не поднимать полки в атаку.

Мы тепло простились. Больше видеть этого достойного сына узбекского народа мне не пришлось. 26 марта в нескольких километрах от Данцига Сабир Рахимов погиб смертью героя.

Глава XI. Последние залпы

По широкому асфальтированному шоссе в бесконечной веренице автомашин двигался небольшой обоз: грузные короткохвостые немецкие лошади тащили обтянутые брезентом фургоны на высоких колесах. Из фургонов доносился звонкий смех, а из-за брезента то и дело высовывались девичьи головы в пестрых затейливых шляпках. Я недоуменно смотрел на странные повозки:

- Это еще что такое? Бродячий театр или цыганский табор?