Я выбрал преимущественно тех нашедших свой путь на Западе православных христиан, кто первоначально принадлежал к Русской Церкви. После русской революции и других потрясений начала XX века многие православные христиане, в том числе поэты, музыканты, философы, историки, богословы и великие духовные учителя, приехали жить и работать на Запад. Со времени исследования Николая Зёрнова, вышедшего более тридцати лет назад[18], никто не попытался оценить их присутствие на Западе, их особенный вклад, как и вклад других появившихся там крупных фигур. Я уверен, что их жизнь, их голоса выразят это достаточно живо и наглядно и основываю свое исследование на убеждении, что Восточная Церковь, храня раннехристианское предание веры и поклонения Богу, особенным образом сформировала их личности.

В разительном контрасте со стереотипом Восточной Церкви как целиком потусторонней и неизменной, эти «живые иконы» воплотили открытость Евангелия ко всем временам и народам. Восточная Церковь знает богатство любви Бога к миру, столь глубокой, что Он Сам стал его частью, в человеческой плоти и крови, в пространстве и времени. Павел Евдокимов, выражая мысль многих древних богословов, называет это «безумной любовью Божией» к человеку. Благоговение Восточной Церкви перед Воплощением и присутствием Святого Духа в каждом человеке живо проявляется в ее любви к иконам, этим священным изображениям, где в человеческих ликах святых присутствует Бог. Восточная Церковь также высоко ценит материальное и человеческое измерения Божьего присутствия и действия в таинствах, особенно в троекратном погружении крещаемого, помазании его святым елеем и ароматической смесью масла и специй, называемой миром. Средоточие ее жизни – служение Евхаристии, о которой Христос говорит в Писании и проповеди и в которой Он приемлется в освященных хлебе и чаше. Восточная Церковь хранит христианское Предание, которое состоит не в елиной Библии, не в главном епископе и даже не в соборах, но в живом опыте всего народа Божия. Церковь понимается как общение святых, пребывающих уже в Царстве Небесном, равно как и всех тех, кто призван к святости через крещение, живя здесь и сейчас, в этой жизни.

Восточная Церковь, как признают Павел Евдокимов и о. Лев Жилле, часто бывала нищей и угнетенной. В институциональном отношении она неуклюжа, даже хаотична и анархична. Однако она свидетельствует о Царстве Божием красотой своего богослужения и храмов. И она обладает великим терпением, снисхождением любви к своим сыновьям и дочерям, не желая связывать их законнической строгостью, предпочитая «погрешать» в сторону свободы и любви. Таковы некоторые характерные черты ее представителей, с которыми мы встретимся в этой книге.

Среди многих людей, ставших «светильниками» Восточной Церкви нашего времени, я выбрал перечисленных ниже по соображениям, требующим некоторого пояснения. Мне хотелось рассказать о людях, живших на Западе и ставших частью западной культуры и жизни. Исключение – о. Александр Мень (1935–1990), который всю жизнь провел в России, но труды и проповеди которого прорвались к общественности лишь с концом советского режима и оборвались трагической насильственной кончиной их автора в 1990 году.

Другие лица, с которыми мы встретимся здесь, – русские эмигранты, жившие в Париже. Отец Сергий Булгаков (1871–1944), первый ректор Свято-Сергиевского богословского института, был самым плодовитым, творческим и спорным богословом своего времени. Он многое сделал для духовного пробуждения русской интеллигенции и возвращения ее к вере и Церкви, участвовал вместе с Бердяевым и другими в знаменитом сборнике «Вехи», авторы которого призывали к новому открытию и обновлению христианской мысли и жизни. Сын священника, он утратил веру в период учебы в семинарии и примкнул к марксизму, пока чтение таких русских классиков, как Соловьев и Достоевский, вновь не вызвало в нем алкание Бога. Блестяще начав карьеру профессором политической экономии в Московском университете, после нескольких религиозных переживаний, описанных им в «Автобиографических заметках», он возвратился в Церковь. У него был опыт политической деятельности во Второй Государственной Думе, он активно участвовал в великом реформаторском церковном соборе 1917 года, после чего был рукоположен во священники и вскоре навсегда покинул Россию, влившись в многотысячный исход русских на Запад. За свое учение о Софии, Премудрости Божией, он подвергся резкой критике и даже церковным прещениям. Я хочу сосредоточиться здесь не на основных сочинениях о. Сергия, но на его молитвенной жизни и священническом служении, а также представить его мысли о единстве Церкви, которое, вопреки схизме, существует и является основой для уврачевания разделений и для возрождения христианского свидетельства в нашем мире.

Я представлю здесь светского богослова Павла Евдокимова (1901–1970), многие годы посвятившего гуманитарной деятельности, что всегда было евангельским служением, и внесшего актуальность страданий и вопрошаний современной жизни в свое учение и свои труды. Мы также встретимся с иноком Григорием (Кругом) (1908–1969), который получил академическое образование в области живописи, графики и рисунка, вел тихую, но богатую духовную жизнь, полную внутренней борьбы и художественных свершений. Он оставил мало написанного словами, но подарил нам множество икон, беспримерных в своей творческой самобытности и вместе с тем глубоко укорененных в Предании и указывающих путь к его возрождению.

Рассмотрим мы и значительную, но позабытую фигуру о. Николая Афанасьева (1893–1966), вновь открывшего, благодаря своим исследованиям в области истории и церковного права, древнее самосознание Церкви. Его мысль оказала влияние на Второй Ватиканский собор и на нынешнее самосознание многих церквей. Отец Лев Жилле (1893–1980) – один из величайших духовных учителей XX века благодаря не только многим своим книгам, подписанным «Монах Восточной Церкви», но и экуменическому паломничеству из бенедиктинской монашеской жизни к пастырскому служению православным священником и монахом во Франции, Англии, Ливане и Швейцарии.

Самая необычная личность из всех – мать Мария (Скобцова) (1891–1945), являющая собой яркий пример трудности жизни по вере в нашу эпоху. Поэтесса, художница, политическая активистка, дважды выходившая замуж и разводившаяся, мать троих детей, она приняла монашеский постриг в зрелом возрасте и основала приют для нищих и бездомных в трудные времена в Париже, принимала участие в Сопротивлении. Мать Мария была арестована и отправлена в нацистский концентрационный лагерь за укрывание евреев, где сама пошла на жертвенную мученическую смерть.

Наконец, священники Александр Шмеман (1921–1983) и Иоанн Мейендорф (1926–1992) приехали в Америку молодыми и прожили здесь до своей смерти, став выдающимися учеными и свидетелями Православия в Америке и внеся бесценный вклад в американскую религиозную жизнь и взаимоотношения между христианскими церквями. Шмеман широко известен в литургическом движении благодаря новому открытию им литургического богословия, возвышенному ви́дению Евхаристии и духовного содержания литургии и богослужений церковного года. Он исполнял обязанности ректора Свято-Владимирской семинарии, был экспертом по экуменическому диалогу и пользовался огромной любовью как духовный отец. Мейендорф – уважаемый в мире византинист, вместе со Шмеманом инициатор создания Православной Церкви в Америке, влиятельный экуменический деятель и также любимый многими исповедник и духовник[19].

Жизни многих из представленных здесь людей тесно переплетены между собой. Приведу несколько примеров того, насколько сложны и многочисленны эти связи. Среди студентов Булгакова на самом первом его курсе в Свято-Сергиевском институте был Павел Евдокимов[20]. Посещал его курсы, хотя и не будучи формально зачислен в институт, о. Лев Жилле[21]. Духовной дочерью о. Сергия Булгакова была мать Мария (Скобцова). Отец Николай Афанасьев также учился у него, а затем преподавал вместе с ним. Афанасьев, в свою очередь, был близким другом и коллегой Павла Евдокимова и учителем о. Александра Шмемана; именно он вовлек последнего в развитие своей «евхаристической экклезиологии». Позднее Шмеман выработал собственный подход, который назвал «литургическим богословием».