-- Росла, но нам ничего не объясняли.

   -- Это амулеты умиротворения - дар самого Зонара! Он дал их нам вместе со Сводом Великой истины, чтобы мы не сбивались с пути высшего служения.

   -- Какого служения?

   -- Ну, -- смутился он, -- если честно, сам толком не знаю. Но мне от него плохо становится, с детства с самого. До обмороков доходило. Орлас расстраивался, что я какой-то не правильный, а потом махнул рукой и разрешил не носить. Надеваю только тогда, когда жрецы приезжают.

   -- А остальные все носят?

   -- Конечно, а я только при жрецах. И об этом знает только Орлас, так что и ты держи язык за зубами.

   -- Я никому, честное слово, -- вдруг меня осенило, -- поэтому ты на совете был такой... такой...

   -- Заторможенный? Как после шукки? -- помог подобрать мне нужное определение Ариос, -- верно. А как только они ушли, снял и убрал подальше. Сразу легче стало. Мне плохо становится, даже если он просто рядом.

   -- Правда? -- не поверила я, вытаскивая из кармана Омкаи.

   -- Откуда это у тебя?

   -- От Эргонса, -- призналась я, -- у него застёжка сломалась. А ещё он жаловался, что ему последнее время плохо. И я вдруг подумала: "Может от медальона?" Только ты в обморок падаешь, а он злиться как есикул не кормленный. Может в этом всё дело?

   -- Нет, вряд ли... -- промямлил Ариос, но вид у него стал озадаченный.

   -- Может мне попробовать?

   С этими словами я закинула шнурок на шею и связала концы на незатейливый узел. Кругляшёк лёг ровно под яремную впадинку.

   -- Чтобы он действовал, его под рубашкой надо носить, чтобы к коже, -- брезгливо поморщился наследник, как будто я не деревяшку на шею повесила, а склизкую улитку.

   -- Ну, как? -- нетерпеливо заёрзал Ариос.

   -- Да никак, деревяшка и деревяшка, -- я пожала плечами.

   -- А может мой по-другому действует?

   В стене рядом с кроватью оказался тайник. Один камень вытаскивался. За ним Ариос нашарил свой Омкаи и протянул его мне. Застёжка была сделана таким образом, что одна её часть плотно ввинчивалась в другую, а шнурок был достаточно длинный чтобы я смогла натянуть амулет через голову. Кругляшок с двумя выжженными полосками разместился по центру грудины. Сначала я не уловила изменений. Постояла, прислушиваясь к себе.

   -- Ну, а теперь? Тоже никак?

   -- Никак. Только вот...

   Деревяшка начала нагреваться от соприкосновения с кожей. Это дало эффект лёгкого, едва уловимого покалывания. Пара секунд - и я уже ощущаю деревяшку частью себя. Вместе с этим пришла удивительно здравая мысль: "Если я смогла вытолкнуть Перемени из этого Мира, то смогу пробиться и сама. Зачем я путаюсь с этими неудачниками? Ещё каких-то наркоманок спасать пытаюсь. Это захолустье обречено. А у меня есть вполне приличное тело, пора уходить не прощаясь".

   -- "Рита, что происходит? Почему так пусто?" -- просипел в голове голос Яу, и я как будто очнулась. Сдёрнула с шеи медальон и поморщилась.

   -- Действительно гадость, -- замотала я головой. Голос Яу в моей голове облегчённо вздохнул.

   -- Тебе тоже плохо стало? -- участливо спросил Ариос.

   -- Ага. А вы со скольки лет его носите?

   -- С детства, когда жрецы окончательно способности к магии подтверждают.

   -- То есть с рождения?

   -- Нет, я же говорю - окончательно. Это года в три-четыре, а остальным даруют когда просто старше становятся. Лет в двенадцать-четырнадцать.

   За дверями послышались шаги, я сунула оба медальона в карман и приложила ухо к двери. Ариос последовал моему примеру.

   -- В этот раз всё должно получиться. Ступай, -- чётко расслышали мы голос Ипсонса.

   -- Начинается, -- констатировал очевидное Ариос.

   -- Вот ведь, -- скрипнула я зубами, -- Ху хорошая, мы с ней выросли вместе, а я ей даже помочь не могу. Даже увидеть её сейчас не могу. Может можно что-нибудь сделать?

   Давление на жалость подействовало, Ариос прищурился и, понизив голос, сказал:

   -- Вообще-то увидеть, что там происходит, можно. Наши покои рядом и там есть дырка для вентиляции. Только ты Эргонсу потом не говори, а то...

   -- Я что, маленькая? Всё понимаю.

   -- Тогда помоги столик подвинуть, -- он указал на стену, -- видишь гобелен? За ним небольшое зарешёченное отверстие, почти под самым потолком.

   Здесь шпионаж по методу Вилара имел не только звук, но и картинку. Когда наши лица уткнулись в решётку вентиляционного отверстия, место будущей трагедии предстало как на ладони. Планировка смежной комнаты оказалась зеркальным отражением покоев Ариоса. Да и обстановка отличалась только цветовым решением. Стены и кровать с балдахином были выдержанны в серо-синих тонах. Только витраж да пёстрый ковёр на полу выбивались из общей цветовой гаммы.

   Лязгнул засов, сапоги Эргонса уверенно встали на яркий ковёр рядом с кроватью. В сгущающихся сумерках наследник походил на седовласого волшебника из восточных сказок. Казалось, сейчас он взмахнёт рукой, пробормочет заклинание, и ковёр, оторвавшись от пола, выбьет витражное окно и умчит своего необычного наездника в волшебную страну - это у меня на нервной почве разыгралось воображение.