– Привет! – бросил Володе Михаил, черноволосый тридцатилетний парень, и, заметив нерешительность и робость стажера, ободряюще произнес:

– Ничего, не дрейфь! И вообще, я тебе сразу скажу, работа у нас интересная. Каждый день – новые лица. К тому же ты ведь с актерами работал?

Володя кивнул. «Правда, с живыми», – хотел уточнить он, но в горле неожиданно пересохло.

– Ты, главное, абстрагируйся, – посоветовал Михаил. – Представь себе, что это тоже артисты, которых необходимо загримировать. Ну, там для какой-нибудь роли.

– Хорошо, – сдавленно пробормотал Володя, медленно приближаясь к своему новому рабочем у месту.

Когда он оказался у секционного стола, то увидел лежащее на нем тело мужчины средних лет, с небольшим брюшком, сединой в волосах и кровоподтеками, обильно разлитыми по всему лицу, над которым уже колдовал Михаил. Из одежды на мужчине ничего не было, за исключением золотой цепочки с крестом, обильно усыпанным камнями.

– Вот, полюбуйся на этого голубчика, – сказал Михаил, кивая на покойника. – Говорят, у него в каждом городе по бабе было, и даже не по одной.

– Он что, дальнобойщик? – спросил Володя и вздрогнул: у покойника были широко отрыты глаза. Стало не по себе от остекленевшего взгляда мертвеца.

– Да нет, депутат, – ответил Михаил и неожиданно задумался. – Хотя его можно и так назвать, – произнес он через некоторое время. – Этот тоже много катался.

– А кто это его так отделал? – стараясь изо всех сил подавить внезапно охвативший его приступ тошноты, поинтересовался Володя. – У наших же депутатов неприкосновенность.

– Неприкосновенность – это когда прокуратура хочет нагрянуть с обыском, да не может, – глубокомысленно произнес Михаил, – а на этого какие-то парни наехали. Он в командировку должен был вчера отправиться – это он так жене сказал, – а сам на ночь решил в городе задержаться. У любовницы. А у той пельменей в холодильнике не оказалось.

– Он к любовнице поехал, чтобы пельмени поесть? – удивился Володя. – А дома разве нельзя было?

– Дома нельзя, – категорично ответил Михаил, принимаясь кисточкой затушевывать синяки. – Дома он на диете все время сидел, с лишним весом боролся.

– Что-то по его животу не скажешь, что он с ним боролся, – пробормотал Володя.

– У них, у депутатов, всегда так, – пояснил Михаил, внимательно разглядывая ссадину на левом виске покойника. – Даже с собственным весом справиться не могут. Все хитрят, обмануть пытаются. И кого? Самих себя. – Михаил закончил изучать ссадину и продолжил рассказ:

– В общем, любовница в магазин за пельменями поскакала, а он, пока ее нет, решил ванну принять.

– Он же только что из дома, – вновь прервал Михаила Володя. – Неужели не мог дома помыться?

– Много ты понимаешь, – усмехнулся Михаил и внимательно посмотрел на Володю. – Тебе сколько лет? – неожиданно спросил он.

– Двадцать пять, – растерянно ответил Володя, не понимая, какое отношение к принятию ванны может иметь возраст.

– Вот когда еще двадцать пять проживешь, тогда поймешь, почему люди не всегда дома моются и пельмени едят, – назидательно произнес Михаил и снова склонился над покойником. – Ну, значит, любовница за порог, а он раздеваться пошел. Только разделся – звонок в дверь. Он подумал, что любовница вернулась. Дверь открыл, а там двое. В масках. Причем в новогодних.

– А откуда известно, что их двое было, да еще в масках? – в очередной раз удивился Володя.

– Благодаря камерам наблюдения, что при входе в подъезд установлены, – авторитетно пояснил Михаил. – Этот депутат их же сам и распорядился поставить, чтобы точно знать, кто в его отсутствие к любовнице захаживает. Подозревать он ее начал. В неверности. В общем, ворвались парни в квартиру, приложили хорошенько этого субчика несколько раз по физиономии, потом голого в ванну засунули и напоследок бросили в воду включенный фен. А там его, бедного, так колотило, так колошматило… В общем, сам видишь. Результаты налицо, точнее, на лице.

«Так вот почему у него глаза не закрываются», – подумал Володя, мысленно представив всю картину произошедшего.

– Любовница вернулась – и сразу в крик. Сбежались соседи, вызвали «скорую», но, как говорится, бедняга уже богу душу отдал.

Михаил закончил маскировать ссадину и сделал шаг в сторону, любуясь своей работой.

– Ну как? – поинтересовался он у Володи.

– По-моему, неплохо, – растерянно ответил Володя, потому что сравнивать ему пока было не с чем, так как опыта по гримированию трупов он еще не приобрел.

– По-моему, тоже, – удовлетворенно произнес Михаил и напоследок любовно провел кистью по щеке мертвеца. – Вон мы из него какого красавца сделали. Прямо загляденье. Все девки его будут.

Володя хотел было заметить, что какие девки могут быть у покойника, тем более на том свете, но передумал и оставил свое замечание при себе.

В это время Михаил посмотрел на часы, что стояли у него за спиной на полке, и, вздохнув, обреченно произнес:

– Сейчас полезут.

Володя тоже бросил взгляд на часы и вдруг увидел, что стрелки показывают без четверти двенадцать. Володя похолодел и внезапно вспомнил, что похоронное бюро находится недалеко от кладбища.

– Кто полезут? Призраки? – облизал он пересохшие губы.

– Да нет, – махнул рукой Михаил и снова вздохнул. – Если бы… Люди. Днем-то им все недосуг. Зато сейчас истерики начнутся, крики, слезы. То, се. Он ведь, как-никак, депутатом был.

И точно, не успел Михаил договорить, как дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая худая женщина в темных очках и длинном черном пальто.

– Я одежду принесла, – глухо произнесла она и кивнула на покойника.

– Давайте, – обрадовался Михаил.

Женщина протянула пакет и села на один из стульев, стоявших возле входной двери, затем вынула из кармана пальто пачку сигарет и зажигалку. Михаил принялся проворно одевать мертвеца. Володе вновь стало нехорошо, и он перевел взгляд на женщину, которая, положив ногу на ногу, затянулась сигаретой и подняла очки вверх.

– А это точно его костюм? – вдруг спросил Михаил.

– Его, – кивнула женщина и усмехнулась. – Домашний.

– Понятно, – озадаченно произнес Михаил, а затем глазами показал Володе на покойника, на которого он только что натянул брюки. Володя увидел, что брюки невероятно коротки усопшему.

– Ну, брюки – это не проблема, – тихим голосом произнес, наклонившись через стол, Михаил, – мы их вуалью прикроем, а вот что с пиджаком делать – ума не приложу.

Взяв в руки пиджак, Володя понял, что и тот мертвецу явно не по размеру.

В это время женщина перестала курить и подошла к ним, встав рядом с Володей.

– Ну что глаза-то вылупил? – вдруг насмешливо произнесла она.

Володя не сразу понял, что вопрос адресован покойнику. Женщина неожиданно с наслаждением выпустила в лицо мертвеца густую струю дыма. Володя даже вздрогнул от такого непочтительного отношения к усопшему.

– Ну смотри, смотри, – сказала женщина и вдруг изо всех сил плюнула в покойника. По нарумяненной щеке медленно пополз плевок ядовито-желтого цвета.

– Женщина, ну что же вы делаете! – укоризненно покачал головой Михаил и принялся убирать следы коварного плевка.

– А мне теперь все можно! – дерзко ответила посетительница. – Утром при народе уже ничего не скажешь, а здесь еще пока можно, – объяснила она и вернулась на свое место, чтобы оттуда с нескрываемым удовольствием наблюдать за мучениями Володи и Михаила, которые в это время пытались облачить покойника в пиджак.

– А у вас дома больше ничего из одежды нет? – спросил Михаил.

– Нет, – покачала головой женщина и закурила новую сигарету. – Я всю его одежду на кусочки порезала, как только узнала, где его нашли. Вот пусть теперь помучается, – злорадно произнесла она. – Не все же мне одной.

Володя наконец понял, что это вдова покойного.

Кое-как мертвеца удалось втиснуть в пиджак. Хорошо, что хотя бы рубашка оказалась впору, радовался Михаил. Не успели они перевести дух после столь нелегкой процедуры, как из коридора донеслись пронзительные женские крики, а затем дверь широко распахнулась, и в комнату влетела женщина в кожаном плаще и с переброшенной через плечо косой, чей конец украшала блестящая заколка.