Виталий достал мобильник и глянул на хронометр:

– В этом месте режиссёр наших романтических отношений объявляет антракт и напоминает, что пора заняться делом: две минуты до встречи. Пойдём?

Они поднялись со скамейки и вошли в кафе.

Хасана, сидевшего вполоборота к входу за столиком в дальнем углу, они заметили сразу – он в точности соответствовал описанию, полученному от Макара: худощавый стройный араб светло-кофейного оттенка, с мелкой кучерявой бородой, чёрной и ухоженной. Вьющиеся длинные волосы схвачены чёрным шнурком в пышный конский хвост. Жёлтая рубаха навыпуск, потёртые джинсы, сандалии. Хасан читал газету и помешивал ложечкой жёлтый чай в изящном стеклянном стакане мавританского стиля. Казалось, он никого не ждёт и не проявляет ни малейшего нетерпения. Удлинённое лицо выражало состояние абсолютного покоя, словно лицо сфинкса. Когда Виталий и Юля присели к его столику, он даже бровью не повёл, продолжая читать новости.

– Не помешаем, месье? – учтиво спросил Виталий.

– Я давно наблюдаю за вами через окно – любовь не может помешать! – усмехнулся араб и только тогда отложил газету и глянул на гостей. – Вы так мило целовались там, на лавочке! – Он чуть растянул уголки губ в улыбке и протянул Виталию руку. – Салам!

– Салют! – чуть более энергично, чем следовало бы, встряхнул кисть собеседника Виталий (он был слегка смущён наблюдательностью нового знакомого). – А вы, вероятно, Хасан?

– Ваша проницательность делает вам честь! – коротко кивнул араб и снова обозначил улыбку уголками губ. Выражался он на хорошем английском витиевато и иронично, что подчёркивало его приличное образование и уверенность в себе.

– А я – Виталий. Моя спутница – Джулия, знакомьтесь. Мы русские журналисты из Москвы, собираем материал для репортажа о том, что думают парижане после январских терактов. Нам сообщили, что вы могли бы помочь понять, какие настроения существуют здесь в мусульманской диаспоре после трагедии с «Шарли Эбдо» и чего ожидать дальше. Ведь все понимают, что январскими терактами и маршами протеста проблема не закрыта и тема не исчерпана…

Подошла официантка – молодая негритянка с выбеленными перекисью волосами, приняла заказ: омлет с блинами и салатик с минералкой – Юле, омлет и бокал лёгкого пива – Виталию. От сухого вина Юля отказалась, сославшись на жаркий день и ворох предстоящей сегодня работы.

Хасан продолжил:

– Вы совершенно правы! Среди наших есть люди на полбашни отмороженные, фанатики ислама. Ими объявлен джихад против неверных по всему миру. Но начать свою программу «принуждения к уважению» наших святынь они решили с Франции, поскольку эта страна дала повод – я имею в виду известные карикатуры. Так и появились планы терактов, чтоб заставить себя уважать и чтоб другим неповадно было. В общем, у меня есть сведения – про источник не спрашивайте, это тайна – что до конца июня в Париже, Тулузе, Марселе и Лионе будут проведены показательные теракты с массой жертв и требованиями к французским властям публично признать свою неправоту в потакании дурным нравам художников-карикатуристов, оскорбивших пророка Мухаммеда. Признать и извиниться перед мусульманами за то, что в столице Франции допускается такое святотатство и что оно ещё и оправдывается обществом как проявление свободы слова! В общем, они хотят заставить власти повиниться и начать считаться с обычаями мусульман, а не навязывать мусульманам-иммигрантам свои правила жизни.

– А как вы сами относитесь к этим планам? – осторожно спросил Виталий.

– Я не сторонник терактов, у меня здесь хорошая работа, семья, я дружу с французскими законами. Но полная отвязанность, даже хамство французской прессы часто бесят и меня. А главное, это бытовое националистическое нахальство оправдывается свободой слова!

– Погодите, Хасан! Вы говорите – «до конца июня»? – подала встревоженный голос Юля. – А что у нас осталось до конца июня?

– А до конца июня у нас ровно неделя, – вздохнул Самолётов. Официантка принесла минеральную воду Юле и пиво Виталию.

– Вот именно, времени мало, они могут начать в любой момент и в любом людном месте, – заметил Хасан. – Поэтому я и хотел бы, чтобы вы побыстрее рассказали в прессе об этих угрозах! Может, тогда наши власти активнее зашевелятся по противодействию шахидам!

– А почему именно российскому изданию вы даёте эту информацию?

– Вся проамериканская Европа вместе со Штатами слишком политкорректна. Они попали в собственную ловушку превалирования прав человека над правом наций на безопасность. Ваша страна, скажу прямо, не вызывает у меня больших симпатий по разным причинам, но не об этом сейчас речь. И в данном случае я больше верю в решимость вашей страны дать быструю и точную информацию, с которой здесь будут считаться, примут меры. А может, ваши спецслужбы по своим каналам способны как-то повлиять на подготовку терактов, предотвратить их. Мне кажется, по прошествии полугода с январской трагедии общество и полиция во Франции успокоились, а массовые ответные демонстрации создали настроение ложной безопасности. Хотя сигналов о возможном продолжении терактов у них и без меня достаточно. Короче говоря, я надеюсь, что через вашу прессу удастся как-то встряхнуть местную полицию и притушить агрессивные настроения у радикальных исламистов, предотвратив повторение январского безумия. Хотя, боюсь, боевые группы уже запущены в разных французских городах…

– Но кто же они, эти инициаторы? – воскликнула вполголоса Юля.

– «Исламское государство» и их сторонники, – коротко ответил Хасан и снова отхлебнул из стакана. – Кстати, рекомендую – отличный зелёный чай!

– Да что ж мы тут чаи будем распивать, если дело так серьёзно, как вы говорите! Если так мало времени осталось, чтобы попытаться предупредить новые смерти! – заволновалась Юля. – Виталя, надо скорее писать и передавать материал в редакцию, как ты думаешь?

– На всё воля Аллаха… – неторопливо протянул Хасан и снова поднёс стакан к губам, пока Виталий раздумывал, продолжать ли этот разговор или всё бросать, хватать такси и мчаться в гостиницу строчить репортаж и отправлять его по электронной почте Макару с пометкой «Срочно в номер!».

Удивительно, но жизнь порою допускает редчайшее дурновкусие, которое не позволил бы себе ни один, даже посредственный, писатель. Жизни дела нет до нашего вкуса, поэтому она позволяет себе просто невероятные события, похлеще любого хитроумно закрученного литературного сюжета или сценария блокбастера. В подтверждение этому тезису двери кафе резко распахнулись, как от пинка ногой, и на пороге возникли два молодых человека, чья внешность не оставила равнодушными никого из полутора десятков посетителей, включая бармена и официантку. Лица незнакомцев по самые глаза скрывали арабские платки-куфии, а из-под лёгких курток возникли автомат Калашникова и автомат «Узи».

– Все оставаться на свои места! Это теракт во славу Аллаха! Вы есть наш заложник! Все положил руки на стол и не двигать, не разговаривай! – крикнул высоким голосом первый из вошедших на ломаном французском и дал из «Узи» короткую звонкую очередь в потолок. На головы посетителей посыпались ошмётки облицовки и мелкая пыль. Взвизгнули женщины. По керамической напольной плитке звонко зацокали латунные гильзы, как первые крупные капли грядущего ливня.

Виталий взглянул на Юлю – она побледнела и сжала на столе кулаки до побелевших костяшек. Хасан продолжал сидеть боком к входу и внешне не проявлял беспокойства. Он даже головы не повернул в сторону террористов, однако внимательно рассматривал их в отражении зеркала за спиной бармена. Его губы сжались в ниточку, и уголки дрогнули в подобии ироничной улыбки типа: «А что я вам говорил?»

Один из террористов вытолкнул толстячка-бармена и официантку-африканку из-за стойки в центр зала и приказал сесть за пустой столик, а сам встал у двери служебного хода и взял её под контроль. На кухню он заглядывать не стал. Удивительно, но полицейские машины подъехали к кафе буквально через пять минут – наверное, две видеокамеры, висевшие под потолком, давали картинку «куда надо». К входу подошёл полицейский офицер с белым платком в поднятой руке и остановился, тревожно глядя сквозь дверное стекло на парня с автоматом.