– Барон Эрвин Хогарт.
Слёзы потекли по его заросшему бородой лицу, словно смывая безумие с души, очищая от тяжкого бремени помешательства. Усевшись на пол, пленник прикрыл глаза руками, и цепи зазвенели, подстраиваясь под его движения. Косматая голова тряслась от рыданий, и острое чувство жалости наполнило моё сердце. Я знала точно, что сделаю всё возможное, чтобы помочь этому человеку. Для начала предстояло раздобыть ключи от его кандалов и темницы. Я возвратилась в жилые помещения замка, чтобы как следует обмозговать дальнейшие действия. Стражник, приносивший еду пленнику, был крепышом. Такого вряд ли свалит с ног кружка вина или нянины капли от бессонницы. Предстояло придумать что-то посерьёзней. Размышляя об этом, я и заснула. Утром, запасшись на кухне едой для себя и своего необычного друга, я тут же поспешила к темнице. Может, пленник окончательно пришёл в себя и сможет рассказать мне что-то новое? Мне не терпелось узнать, какие изменения произошли с ним, но, увидев меня, он вдруг сник и отвернулся.
– Доброе утро, милорд, – поздоровалась я. – Вы сегодня не в настроении? Я принесла ваш любимый сыр.
На моё приветствие он не ответил – ни улыбкой сумасшедшего, ни разумными словами. Я просунула еду сквозь толстые прутья его тюрьмы и развернулась, чтобы уйти. Но в этот момент он, точно дикий зверь, подскочил ко мне и ухватился за рукав платья.
– Подождите, миледи!
Горящие надеждой глаза обожгли меня. Грязные взлохмаченные волосы узника лишь оттеняли его пылающий взгляд. Мне нестерпимо захотелось узнать, что же произошло с этим человеком и почему он оказался в таком жутком положении. Накрыв его руку ладонью, я ободряюще улыбнулась, и дружеское прикосновение успокоило его. Расцепив пальцы, он отпустил моё платье и уселся на пол. Я опустилась рядом и спросила:
– Вы помните, как оказались здесь?
– Да. Это всё вражда между мной и бароном Генри Кендалом. Он заманил меня. Западня… западня… Кендал заманил, – узник начал заговариваться, видимо, не в силах принять правду. Он вскочил на ноги и, насколько позволяли ему цепи, принялся бегать вдоль камеры. Затем неожиданно упал и больше не шевелился. Моё сердце наполнилось страхом и горестью. Я не могла помочь несчастному и лишь ждала, что он всё-таки очнётся. Наконец тот пришёл в себя и медленно приподнялся на локте. Его цепи зловеще зазвенели, и он с недоумением посмотрел сначала на них, а затем на меня.
– Где я?
– В подземелье Генри Кендала, – ответила я.
– Кто это?
– Ваш злейший враг.
Пленник с трудом переваривал мои слова, и в его глазах вновь вспыхнул огонёк сумасшествия. Я с сожалением посмотрела на него и, ничего не говоря, вышла из тёмного, мрачного помещения. Мне захотелось сейчас же оказаться в лесу и глотнуть свежего воздуха. Вдохнуть запах листвы и ощутить синее небо над головой. Я рвалась на свободу, которую могли отобрать в любой момент, сделав меня такой же узницей, как несчастный пленник, томившийся в темнице. К вечеру я вернулась в замок и первым делом спустилась в подземелье.
– Рад вас видеть, миледи, – произнёс барон Эрвин Хогарт.
Его голос был ровным и спокойным, что меня очень порадовало. Безумие отступило, но надолго ли? Оно могло проявиться когда угодно, ведь время, проведённое в заточении, наложило тяжёлый отпечаток на этого человека. Отчаяние, голод и одиночество заставили забыть о прежней жизни и погрузили разум несчастного в пучины тёмного помешательства.
– Как Ваше имя? – спросил барон.
– Матильда.
– Я благодарен за всё, что вы уже сделали для меня. И не смею просить ещё об одной услуге.
– Говорите, милорд. Буду рада помочь.
– Я здесь уже много лет. Сколько точно, не знаю. Меня беспокоит моя семья. Жена, сын. Не могли бы вы разузнать что-нибудь о них?
– Постараюсь, но будет лучше, если вы сами их навестите.
– Но как? – удивился узник.
– Предлагаю покинуть это мрачное место. В подобных обстоятельствах побег – наилучшее решение проблемы.
– Побег? – лицо Эрвина осветилось надеждой и радостью. Затем оно исказилось гримасой мучительной борьбы, и судорога сотрясла всё тело барона. С недоумением глядя на меня, он лихорадочным шёпотом принялся повторять:
– Побег, побег, побег.
Его идиотский смех с высокими переливами внезапно зазвучал громким эхом в подземелье, и я вновь потеряла друга. Следующие пару дней всё происходило примерно так же. Барон то вспоминал прошлую жизнь, то вдруг впадал в забытьё и долго лежал без движения. Но вскоре он стал вести себя вполне адекватно, и это давало надежду на осуществление моих планов. Я опасалась загреметь в монастырь, поэтому мне необходимо было покинуть замок. Но уйти в неизвестном направлении казалось слишком рискованным. Я рассчитывала укрыться в замке барона Эрвина хотя бы на первое время. Порывшись в сундуке отца, разжилась мужской одеждой. Пленнику она, кажется, могла оказаться впору. Стащив немного монет и украшений из тайника матери, я припрятала их в лесу, обеспечивая тем самым ещё один возможный путь к свободе. Дело оставалось за главным и самым сложным. Мы с Эрвином намеревались обезвредить охранника, но ведь всё могло пойти совсем не так, как мы рассчитывали. Первое, что нарушило наши намерения, – это возвращение с охоты Генри. Он пребывал в приподнятом настроении и желал видеть за столом всю семью, включая и свою полоумную дочь, то есть меня. Привезённую дичь спешно отправили на кухню. Готовился грандиозный праздник в честь хозяина замка. Зайцы, фазаны и кабаны станут главным украшением обеда, на который пригласили и некоторых соседей, участвовавших в охоте. Разумеется, послали и за священником, так ревностно пекущемся о моей несчастной душе. Бегство откладывалось, по крайней мере, до завтрашнего вечера. Ведь именно по вечерам стражник приносил еду пленнику. Вскоре в замке собрались все гости, и барон Генри Кендал произнёс молитву, восхвалявшую Господа. Он поблагодарил Бога за охотничьи дары и за своих чудесных друзей. Повара начали носить из кухни тяжелые вертела с трофеями хозяина. От них шёл вкусный пряный аромат, и я почувствовала, что голодна. Одновременно я присматривалась к священнику, который явно намеревался завладеть вниманием Генри. Это значило, что пришла пора вступать в игру и мне. Я встала с места и с глупой ухмылкой подошла к хозяину замка. Святой отец что-то нашёптывал ему на ухо, и барон кивал головой в знак согласия.
– Денежки… денежки за дочь… – громко заявила я и в упор посмотрела на святошу.
Его словно перекосило, а Генри внимательно взглянул на меня.
– Бедное, бедное дитя, – покачал головой священник. – В доме Божьем о ней позаботятся, милорд. Можете быть в этом полностью уверены.
– Разумеется, святой отец.
– Продай, продай, дочь! – не унималась я. – Деньги, деньги, деньги!
– Маргарет, уведи Матильду, – приказал Генри, и та тут же встала из-за стола и подошла ко мне.
По всей видимости, мой спектакль не увенчался успехом, но я больше чем уверена: если священник заикнётся о бедной и скудной жизни монастыря, Генри смекнёт, что к чему. Но остановит ли это его от решения избавиться от меня? Вот в чём вопрос. Ночь тянулась долго, как никогда. Я ворочалась с боку на бок, без конца размышляя о побеге. Удастся ли он? Или же мне всю жизнь предстоит провести в молитвах среди монахинь? Мои малолетние сёстры, делившие со мной постель, сладко посапывали во сне. Милые, нежные создания. Что ждало их в будущем в таком жестоком мире? Я бережно укрыла их одеялом и почувствовала жалость к этим, совсем ещё маленьким девочкам. Глубоко вздохнув, попыталась заснуть, но предстоящие события не давали мне расслабиться и отключиться даже на время. Наконец, начало светать, и я ощутила тяжесть, давившую на глаза. Сон, бегущий от меня всю ночь, коснулся моих ресниц уже почти под утро. День ничем примечательным не отличался, и ближе к вечеру я спустилась в подземелье. Пленник ждал меня и готовился к побегу. В котомке, которую я принесла, лежала одежда и башмаки, пошитые из мягкой кожи. В дальнем углу унылого помещения я откопала украденный на кухне ножик и добротно обмотала лезвие тряпкой. Затем укрылась в углу от скудного света фонаря. Вскоре послышались шаги стражника, принёсшего еду и питьё для узника. Подмигнув, он широко ухмыльнулся, видимо, демонстрируя хорошее расположение ко мне. Я лишь сильнее сжала нож, спрятанный за спиной. Дальше всё произошло именно так, как я и рассчитывала.