Взрослые мужики и мальчишки села сбегались смотреть на бой богатырей, для них это было интересным зрелищем, цирком.

Еще учил дед внука древней профессии пахаря, соху в борозде держать прямо, косой косить рожь, траву, стога метать, снопы молотить, за пчелами ухаживать.

А Груня учила своего сына житейским премудростям: как вести себя на людях, старших почитать, читать, писать, Богу молиться, понимать красоту, любить и гордиться отчим краем, много рассказывала ему про отца.

Однажды лапушка Груня и Никита забрались на самую верхотуру Лысой горы. Мать подвела сына к обрыву и сказала:

–Никита, твой отец часто приводил меня на это место селом полюбоваться, живописной местностью. Сам смотрел и вслух и рассказывал мне, что видел. Интересно было мне его слушать. Его рассказ мне врезался в память. Я могу тебе пересказать дословно, Вот слушай и смотри. Видишь, как красиво смотрится наше село с птичьего полета. Ближняя часть нашего села, что подковой приткнулась к подножию Лысой горы, мы называем Вольной, а остальную часть, что раскинулась за речкой на косогоре-Барской.

В Вольной живут вольные люди. Их и дома с дворовыми постройками смотрятся внушительно. Это дома купцов, мастеровых, охотников. Они миром построили деревянную церковь с колокольной, что стоит на площади.

А в Барской живут крепостные крестьяне. Их избы на удалении и с высоты смотрятся убогими. Только помещичья усадьба на бугре, что белеет в сосновой роще, оживляет пейзаж.

Надо сказать и про речку Темрязанка. Вот она выбегает у подножия горы серебристой змейкой, журча по камешкам, и течет дальше в дремучие дебри, укрытая зарослями черемухи, плакучей ивы, кудрявой ольхи, до самой матушки Волги. По бокам просторной поймы, на буграх до самого горизонта красуются сосновые боры, березняки, дубовые дубравы. Это наши заветные места для охоты на пушного зверя и сбора грибов, ягод. Это наш лес – кормилец, лес – защитник от набегов, кочующих татаро-монгол.

Груня смолкла, посмотрела на сына. Он смотрел на нее горящими от возбуждения глазами.

–Ну, как? – спросила мать.

–Красиво мама! И понятно! Просто здорово!

–Да, Никитка, грамотным был твой отец, начитанным, затейником, балагуром. Говорил, бывало, как книгу читая, заслушаешься. Мечтал он по Руси с медведем походить, людей посмотреть, себя показать. Да вот ему, рано убиенному, не пришлось исполнить свою мечту. Царствие ему небесное.

И мать, и сын перекрестились.

Весь оставшийся день Никита смотрел на свое родное село отцовскими глазами. И вечером на полатях не мог долго заснуть.

Тоже об отце думал, о его мечте стать циркачом.

Уснул за полночь Никита, и сниться ему сон. Будто бы, стоит он один на Лысой горе, около того же обрыва, и увидел летящего мимо него отца в цветной одежде клоуна. Поманил отец Никиту рукой молча и исчез. А Никита нисколько не испугался. Ему как-то легко стало. Он поднял руки и тоже полетел с Лысой горы птицей над селом, потом дальше над лесом, над речкой. Зачаровал полет Никиту. От избытка чувств он и проснулся. Тут же он, спрыгнув с полатей, разбудил мать и рассказал ей, как он летал во сне.

Мать погладила Никитины жесткие кучерявые волосы и сказала:

–Успокойся, сынок, во сне многие дети летают потому, что растут. И я девчонкой во сне летала. Правда, летать красиво?

–Правда, мама! Я хочу еще полетать.

–Полетаешь, сынок, ты еще долго будешь расти, до сорока лет в вашем роду растут мужики. Почему-то человеку хочется стать птицей, летать. Наверное, это голубой простор зовет. В писании писано, что будет такое время, когда в небе будут летать железные птицы, огненные драконы. Бог дал людям смекалистый ум. Они до всего могут додуматься.

–Это правда, мама. Дед говорит, что в городе есть кузнецы – умельцы, они горазды, делать всякую всячину.

–Ладно, Никитка, рано еще вставать, лезь на свои полати и досматривай там свои сны. Бог с тобой.

У Чирковых Васятку ничему не учили. Никто ничего ему не рассказывал. Старики доживали свой век. Они уже плохие были. Им было не до него. Поэтому рос Васятка без присмотра, ходил по селу вечно голодный с нищенской сумой на плече, в шобонах с чужого плеча.

Сосновские ребятишки нищих терпеть не могли. Колотили они Васятку кому не лень, обзывали плешивым, грязным и пугали Никиткой Босым.

–Вот, Плешивый, Никитка подрастет, в силу войдет, богатырем станет и задаст тебе жару, наплачешься. Уходи из нашего села, пока цел.

Каково Васятке было слушать такое? И куда было ему уходить? Он отвечал обидчикам:

–Пальцем не тронет меня Никитка. Мы с ним одну грудь сосали. Молочные братья мы.

–Какой ты ему брат? – кричали Васятке в след ребятишки, – вы с ним враги по крови. Отец твой был матерым разбойником, душегубом. Его разбойники убили отца Никитки. И мать твоя непутевая, весь род твой воры, грязные!

А Никитке Босому ребятишки доносили, что Васятка Плешивый якобы грозился перед ними убить его за смерть отца. Так ребятишки с умыслом науськивали молочных братьев одного против другого, чинили между ними раздор. Им нужно было, чтобы Никитка тоже колотил Васятку. Ребятишкам нужен был цирк.

Никитка не верил ребятишкам. Но со своими сомнениями поделился с дедом:

–Знаешь, дед, ребятишки говорят, что Васятка Плешивый зло на меня таит за смерть отца. В подходящий момент может меня и прибить. Но ребятишкам я не верю. Васятка посмотреть мне в глаза боится, ведет себя при мне ниже травы, тише воды.

Дед с тревогой глянул на внука и ответил:

–Ребятишки любят потрепаться, драки чинить. Они соврут и не дорого возьмут. Но и ты сторожись. Дыма без огня не бывает. Чирковы страсть, какие завистливые, себе на уме. Что и говорить, воровской род, прощелыги. Им палец в рот не ложи – откусят. Но и ты, внучек, первым не задирайся. Мужики нашего рода не ввязывались в драки первыми, но и спуска никому не давали. Нам, Босым не к лицу силой кичиться. Богом она нам щедро дана, И предки наши применяли ее в полную силу в честном бою, на поле брани за святую матушку Русь.

Деда Никитка слушал и понимал. А вот его мать для него была загадкой. Он много раз видел, как она втайне от него бегала к Чирковым. Остатки еды им носила, молоко.

Никитка недоумевал: "Зачем она это делает?"

И Никитка решил с ней поговорить по этому поводу.

–Мама, что ты к Грязным бегаешь? Какие дела у тебя с ними. Дед говорит мне, что Чирковы исстари враги нашему роду, а ты с ними якшаешься. Ответь мне. Мне обидно за тебя.

Лапушка Груня с улыбкой посмотрела на сына и ответила:

–Никитка, я против родовой вражды. Бог велит прощать врагам, молиться за них. Старикам немощным, сироте я поесть, попить ношу. Лучше подавать, чем брать. У нас с тобой не убудет. Все мы будем старые. Кто знает, кто, как будет свой век доживать. Добро нужно людям делать и тебе это зачтется. Старайся, Никитушка, добрым быть, милосердным.

–Теперь мне стало все понятно, – ответил Никитка.

Богатым светит достаток, счастье, а бедным нужда, горе.

Васятка схоронил деда с бабкой одного за другим, остался один одинешенек. Только лапушка Груня не бросала приглядывать за ним. Надоумила его наняться овец и коз пасти, пару собак завести.

–Собаки при стаде тебе, Васятка, будут помощниками и надежной охраной.

–Спасибо, тетя Груня, за совет. А больше я и делать ничего не умею. Пасти смогу. Только что народ скажет?

–С народом я тоже поговорю.

И стал Васятка овец и коз пасти, зарабатывать себе кусок хлеба, балакирь молока. Кончилась его нищенская жизнь.

Вот в то лето и заявилась к нему нежданно-негаданно мать, про которую он и думать забыл. Отрок подумал, что к нему в избу зашла нищенка милостыню просить, и остановил вошедшую женщину у порога.

–Проваливай, нищенка, нечего мне тебе подать! У самого сума вон на крючке висит пустая.

А нищенка села на лавку у печки и сказала с упреком:

–Что гонишь меня, Васятка? Мать ведь я твоя…