Целительница отмахнулась от мрачных мыслей и стала осматривать двух потерянных детей. И… результаты были… странными. Элфи не знала, как это объяснить, но перед ней сидел один ребенок. Она чувствовала это в гудении остатков Материи. Женщина нахмурилась и открыла глаза- перед ней сидело двое. Целительница нервно закусила губу и перешла с следующей паре- результат был тот же.

Воздействие Темной Материи на разных людей было различно и чувствовалось по разному, но на улавливание нюансов между разными кастами требовалось время. Поэтому целительница решила, что просто видит Материю другой касты, поэтому они кажутся схожими. Но чем больше детей она проверяла, тем больше уверялась в одном- по сравнению друг с другом они были разными, но каждый из двойки был одинаков. И она была уверена, что это ненормально. Что так не должно быть.

Поэтому когда Элфи почувствовала связанные и похожие, но, тем не менее, разные души она обрадовалась и открыла глаза.

Перед ней сидела сжавшаяся в комок девочка.

Абсолютно одна.

Целительница ошарашенно моргнула и решила посмотреть ближе, дотронувшись до девочки. И совершенно не ожидала, что ребенок вздрогнет и с силой ее оттолкнет.

Не трогай нас! — прокричала трясущаяся девочка Или Семнадцать тебя ударит! — выглядела она так, будто сейчас расплачется.

Внезапно ребенок резко замолчал и странно наклонил голову:

А почему я должна ее бить? — другой интонацией произнесла девочка Давай Восемнадцать, врежь ей! Учись стоять за себя! — бодро закончила… Семнадцатая?

-Н-но- внезапно сгорбилась она же, став выглядеть гораздо робее- Я как-то… не привыкла. Может ты? А-а в следующий раз я…

Восемнадцать сердито буркнула Семнадцатая- при такой жизни следующий раз может быть с огромным мускулистым Стражем. Ты посмотри на нее- и в целительницу ткнули пальцем- она же добрая и хилая. С нее и надо начинать.

Но если она добрая нахмурилась Восемнадцать- тогда зачем ее бить?

Аааархххх простонала Семнадцать.

И странный ребенок начал самозабвенно переругиваться сам с собой, под потрясенными взглядами неразлучной троицы. И каждый из них, при этом, думал о своем. Исмем раздумывала, как устроена голова этого странного ребенка. Элфи о мрачной тенденции выживания психически-ненормальных людей, что многое говорило о тех же Темных, а Тедди думал о самом главном:

-Им давать один поднос с едой, или два? — обратился обеспокоенный ребенок к более старшим товарищам.

Так к группе из трех человек присоединились еще двое по цене одной и жизнь в столовой заиграла новыми, более безумными, красками.

А потом… грустно рассказывала Семнадцатая- я почувствовала как… она уходит от меня. Будто просачивается сквозь пальцы, как вода. Я запаниковала и стала держать ее сильно сильно, как только могла. Сначала это было…- девочка вздрогнула и побледнела.

Если не хочешь, можешь не рассказывать обеспокоенно сказала Элфи.

Девочка сжалась в комочек поменьше и качнула головой:

Нет. Когда нам было грустно, мы рассказывали друг другу об этом и становилось легче. А теперь грустно нам обеим и долгое время рассказать было некому. Я… думаю вам тоже… в смысле вы не знали, что так можно. Так что я расскажу вам, а вы расскажете мне и нам всем станет хоть чуточку лучше робко улыбнулась девочка.

Сердце Элфи сжалось. Эти девочки были такими сильными… гораздо сильнее чем она сама.

-Я… горло женщины перехватило я никогда не была особо умной или талантливой, поэтому у меня… я никогда не говорила с кем либо о подобном. Не то, чтобы у такой как я были важные проблемы.

О святейшие пробормотала Исмем за спиной.

Иногда Элфи не до конца понимала ее реакции. Например лицо библиотекаря становилось беспомощным, когда целительница спрашивала, почему та с ней так хорошо общается. В этом она тоже немного напоминала Сорок Пятого. Элфи скучала по нему. Иногда.

Я… я знала одного человека решилась целительница- он был злым и агрессивным большую часть времени, часто избивал моих пациентов и орал на людей. Силой отрывал меня от работы и ворчал, когда я его перевязывала, а потом ходил за мной и следил, чтобы я вовремя поела. Один раз он чуть не нарушил перемирие и не убил всех нас просто потому, что я пропала из видимости на час. У него были самые странные и несмешные шутки из всех, которые я слышала от солдат… мне они нравились. Я… я так скучаю по нему. И, самое страшное, я даже не знаю, что же с ним случилось. М-может он тоже здесь… В этом ужасном мест-те- запинаясь прошептала целительница- А я н-ничем не м-могу ем-му пом-мочь. О-он стар-рался ради м-меня, а я…- внезапно женщина всхлипнула. Ее плечи странно затряслись и она немного сгорбилась, пытаясь закрыть свое лицо.

Исмем и Тедди неловко замерли, не донеся ложки с едой до рта. Они раньше никогда не видели, чтобы Элфи плакала, кроме того самого первого раза и не совсем понимали, что им делать. А Семнадцатая просто взяла женщину за руку и держала, пока та не успокоилась.

Дни шли, и неразлучная пятерка стала все больше рассказывать друзьям о себе. Семнадцатая и Восемнадцатая рассказали как больно им было держать друг друга в самом начале, и как они боялись, что Темная Материя в их телах иссякнет до следующего эксперимента и одна их них уйдет навсегда. Как они почувствовали, что начали сливаться друг с другом и сопротивлялись этому из последних сил, ведь тогда двое станут одним, что не особо отличалось от смерти. Как их хотели уничтожить, из-за смерти одной из них, но они смогли стабилизировать себя и оказались здесь.

Тедди рассказал, как его старший друг не прошел проверку на загрязнение и мальчик потом увидел его во сне. Друг сказал, что у него все хорошо, и мальчик так захотел в это поверить, что стал считать тот сон реальностью, а потом создал множество других, когда некоторые его друзья так же покинули его. Со временем реальность стала все больше отличаться от снов и мальчик понял, что живет в печальном бесцветном мире. Он стал все дальше уходить в себя, пока не оказался здесь.

Целительница рассказала о равнодушии, крови и боли войны. О бесчисленных людях, желавших только смерти, которых она бессильна была спасти, так как они и сами не желали жизни. Она рассказала о пещере, Сорок Пятом, Мерсиме и других Темных. И рассказала о живых, но навсегда ушедших Светлых, которые как проклятье преследовали ее и здесь.

А Исмем… Исмем долго не решалась рассказать. Она слишком долго хранила эти воспоминания, слишком боялась, что ее раскроют. Но… если она умрет в этой лаборатории, то кто-то должен помнить. И она рассказала так подробно, как только могла, о Сто Двадцать Второй, Двенадцатом, Семнадцатом, Двадцать Третьей и Одиннадцатом. Они выслушали не перебивая, а потом долго расспрашивали о давно ушедших из мира людях. В тот момент Исмем поняла, что они поняли ее нелогичное и безумное желание по сохранению никому ненужных воспоминаний о мертвых людях. Что они запомнят. На середине повторного рассказа про Одиннадцатого бывшая библиотекарь заплакала.

Как и говорила Семнадцатая, им всем стало немного легче.

Так и проходили их относительно спокойные дни, пока в один из них не поступила очередная новенькая. В тот день Исмем окончательно уверилась в том, что безэмоциональность странно влияет на интеллект. Или что Просвещенные идиоты, без капли воображения и самостоятельного мышления.

Ведь эта одинокая женщина чуть не погубила их всех.

Была середина самого обычного лабораторного дня. Стандартные эксперименты были пройдены, потому ничего необычного не намечалось- пятерка невольных подопытных спокойно сидела за своим столом и поглощала привычную питательную смесь.

Клянусь ворчал Тедди, тоскливо глядя на ложку непонятной жижи- даже когда я провинился меня кормили лучше.

Ага тоскливо протянула Восемнадцатая. Утром она проиграла сестре в споре, поэтому сегодня поглощала еду, чувствуя весь ее неповторимый вкус.