Но в его якобы благие намерения никто не верит, включая Семена Федотовича.

– Отставить обнимать Соловьеву, Елисеев! – орет директор. – Ты ж, поганец круто упакованный, в храме науки, а не в ночном клубе. А ну марш ко мне в кабинет для профилактической беседы!!

Макс с трудом отрывается от меня и следует за директором.  Я иду в раздевалку, в отсеке с надписью 11 "Б" уже вешают верхнюю одежду три закадычные подруги Ирэн. При виде меня девицы дружно морщатся, будто им всем разом по лимону в рот запихали. Уходят первыми. Я надеюсь дождаться мажора. Но его все нет. В класс я вхожу одна. Почти все ребята на месте. НН тоже. А вот Ирки нет. Маликов рамсится со Степановой.

– Странный ты, Маликов! – заявляет Танька.

– Я  странный? – возмущается  Яшка. – Ну неееттт. Вот ты себе,  Степанова, ногти на ногти наклеила, брови на бровях нарисовала, а я странный…

Я улыбаюсь и вдруг вижу… Одна из подруг Ирэн, Илонка, что сидит на первой парте, выставляет в проход изящную ножку в стильной брендовой туфельке. Вот зараза коварная, хочет втихаря подножку мне сделать, чтобы я растянулась и носом шмякнулась.    Радуюсь, что  надела полуботиночки. Сегодня они мне не только на ноги, но и на руку!  Делаю вид, что не замечаю подвоха. Направляюсь к своему месту и… наступаю увесистой подошвой на вытянутую лапу  стервозной девицы.  Не сильно, но…

– Ты че, Соловьева, совсем охренела?!! – орет Илонка.

Маликов враз просекает ситуацию и не может удержаться от комментов:

– Калечить нижние конечности товарищей по учебе – коронный Янкин номер. А ты, Илонка, радуйся. У тебя теперь не только самые длинные ноги в классе, но и самые плоские!! Ну, одна, по крайней мере.

В это время у НН раздается телефонный звонок.

– Тихо, ребята! – кричит руссичка. – Отец Марковой звонит… Да, Захар Петрович. Поняла. Ой, беда, беда…

Глава 10

Весь класс замирает.  Первой очухивается староста Таня:

– Надежда Николаевна, что случилось? Мы все слышали!

– Ничего особенного, Степанова!  Заболела Маркова!

– Как заболела? Чем? – доносится со всех парт. –  Опять в загул ушла? Таблеток наглоталась? Простыла?

У меня сердце падает в пятки. Если с Ирэн что-то случилось, то ведь я виновата. Пусть косвенно.

– Нервный срыв у нее! Особо отец ее не распространялся, просто пояснил причину отсутствия дочери на занятиях. Нежные вы больно, цветы жизни, выращенные в золотых горшках. Мы в вашем возрасте о таких болезнях и не слышали.

– А почему беда-то? – не унимается Степанова.

– Беда потому, Таня, что до экзаменов времени совсем мало. А Маркова, как в девятом  классе по всем предметам съехала, так до сих пор звезд с неба не хватает. Получит справку на выходе вместо аттестата, а виноваты мы, педагоги, будем. Ладно, открыли учебники.

Вторая лучшая подруга Илонка Евдокимова тем временем набирает Маркову.  В ответ короткие гудки. И стальной голос, равнодушно вещающий, что абонент недоступен.

– Телефон отключен. Девчонки, давайте к ней после уроков сходим, – обращается к Таньке и Кристинке.

– Конечно! – соглашаются  подруги и злобно косятся на меня.

– Так, сидим тихо! Работаем  с тестами дальше! – командует НН. – Мне отлучиться  на пять минут надо.

Русичка выходит из класса и сталкивается в дверях с Максом.

– А ты где потерялся, Елисеев? Почему опаздываешь?

– У меня уважительная причина. У Семена Федоровича был.

– Ладно, садись и за работу!

Учительница выходит, а в классе воцаряется полная тишина.  Все тупо пялятся на мажора. Всем ясно, кто виновник Иркиных неврозов.

– Сволочь ты, Елисеев! – первой орет Илонка. – Ира из-за тебя заболела.

– В смысле… заболела?

– Тяжело заболела! – добавляет Степанова.

– Какая крыша не любит быстрой езды! – вопит Яшка. – У Марковой махом она съехала! Граждане! Сохраняйте свои статусы, они помогут психиатру с диагнозом.  Ну, типа нервный срыв у Ирэн, Макс. А кто эту болячку спровоцировал, догадайся сам.

Мажор брякается рядом со мной на стул. Хмурый, как туча. Сквозь зубы произносит:

– Ира сама во всем виновата.

– Да ну?!! – почти визжит Илонка. – Это ты ей сердце разбил.

– Ты уверена? – Макс смотрит  прямо в глаза Евдокимовой.

– Да, мы лучшие подруги, и я все тайны Ирэн знаю.

– А про автомойку тоже?

– Про какую еще автомойку? – не понимает ничего Илонка.

– Ну, значит, не все тайны ты знаешь. Расспроси, когда твоей подруге станет лучше, если захочет, расскажет.

Я тоже в шоке. При чем тут какая-то автомойка?! Мне жаль мажора, весь класс на него волком смотрит. Настя Ильина, невзрачная девчонка, внимательно пялится на Макса и вдруг восклицает:

– Ой, ребята! А если  все еще серьезнее?!  Что если Ирэн беременна? Она же безбашенная,  могла забить на противозачаточные. Ой, как страшно…

– Тебе-то чего бояться, Ильина? С тобой такого не случится. У тебя сама внешность противозачаточная! – язвит Яшка.

Настя становится красной как рак, но потом отвечает:

– Ошибаешься, Маликов. У меня, между прочим, уже жених есть. И я ему нравлюсь.

– Ага! Вкупе с золотыми приисками папочки, – ржет Яшка и, закатив глаза, добавляет. – О времена, о нравы! Раньше браки совершались на небесах, а теперь на бизнесс-совещаниях!!

– Сволочь! – орет Настя и запускает в Яшку справочник с тестами.

Я бы и сама его сейчас с удовольствием прибила. Иногда Маликов круто шутит, реально смешно.  А иногда вот так, обидненько.  Примерно так же думают и остальные девчонки в классе. От расправы нашего клоуна спасает вернувшаяся НН и звонок с урока.  Следующая у нас история. Мы переходим в кабинет, где преподается этот предмет.  Неожиданно мажор спрашивает:

– Яна, я позвоню?

– Ирине? Ради Бога! Только у нее телефон недоступен.

Чувства у меня смешанные. С одной стороны женская ревность.  С другой радует, что Макс все же волнуется. Значит, не равнодушная сволочь.

– У меня номер ее отца есть.  Ты можешь присутствовать при разговоре, Беляночка.

А что? Я не против. Мы выходим в коридор. На втором этаже старшие классы, никто не носится, не орет, как на первом, где начальная школа. Большинство спокойно сидит на лавочках и подоконниках и тупо пялится в мобильники. Отходим в самый конец. Макс включает громкую связь и вызывает абонента.

– Да, – слышится ответ. – А… это ты, щенок… Пи-пи-пи…

Теперь я понимаю, кто научил Ирэн первому слову и регулярно на протяжении семнадцати лет пополнял ее словарный запас.

– Захар Петрович, я знаю, какого Вы обо мне мнения, – пытается вставить хоть слово Макс. – Просто скажите, как Ирина, или дайте ей трубку.

– Да пошел ты,  пи-пи-пи…

Отец Марковой отключается. Мажор смотрит на меня и выдыхает с облегчением:

– Вот и все, Ян. Кажется, я получил официальную отставку. И с Иркой, думаю, полный порядок. Она та еще притворюша и актриса. Ну что, подскажешь мне теперь дорогу?

– Куда? – удивляюсь я.

– К твоему сердцу, Беляночка!

Максим снова наглеет, прижимает меня к себе, зарывается носом в мою макушку:

– У тебя не только обалденно красивые волосы, они  еще такие мягкие и пушистые.

В коридоре кто-то открыл окно, поэтому прохладно, сквозит, а в сильных руках Максима Елисеева  так тепло и спокойно.  Может, передумать насчет порционной любви, а просто прижаться в ответ к широкой мускулистой спине, отдаться чувствам и неведомым раньше ощущениям?

– Хорошо-то как, когда ты рядом, Беляночка! И чем ты ближе, тем лучше, – шепчет  мажор. – Не хочу отпускать тебя, Янка.

И мне также… хорошо в потоке нежности, что исходит от Макса. Только я пока не готова поверить мажору. И в то, что история с Ириной окончена, тоже не верится.  К тому же у меня на душе нехорошее предчувствие.  Так и говорю мажору:

– Не верится, что все так гладко, Макс. У меня нехорошее предчувствие.

Но тот отмахивается:

– Ты реально в подобную чушь веришь, Беляночка?