В последних словах таилась несомненная угроза. Если наглый юнец не смог овладеть ею сам, возьмет объедки после дреки.

Фрейя задергалась, но веревки не поддались. Она опустила плечи, слыша, как селяне шарахнулись, суетливо прячась за домами.

Фрейя ничего не видела. Но чувствовала, сильнее, чем когда-либо, мощные взмахи крыльев в ледяном небе. Давление от возникшего исполинского присутствия было столь велико, что отдалось болью во всем теле.

Дреки описал круг над площадью, подняв целую бурю. Фрейя упала на колени, сбежать она не могла. Ветер от взмахов могучих крыльев почти свалил ее, но внезапно веревка, стягивающее левое запястье, ослабла и упала.

Правая тоже лопнула, едва не выдернув руку из сустава. «Свободна?» Фрейя, дрожа, застыла на мгновение, пытаясь подняться.

— Не свободна, — прошептал дреки у нее в сознании. — Моя.

Гигантские когти нежно и аккуратно сомкнулись вокруг плеч, и дреки взлетел, мощно взмахнув крыльями.

— Давай! — заорал Бенедикт, когда ноги Фрейи оторвались от земли.

Она вскрикнула и вцепилась в сомкнутые когти, в ужасе, что дреки может уронить ее.

— Отпускай! — послышался голос Хокона.

Боевой клич дреки вознесся в воздух, мир перевернулся вверх тормашками, и вирм закувыркался вниз. Они кружились снова и снова, Фрейя болталась, как тряпичная кукла. Что-то с просвистело мимо, и она вдруг поняла, что происходит.

Ее сделали приманкой. Наживкой, чтобы выманить дреки из логова и убить. Фрейя содрала повязку с глаз, в это мгновение дреки выровнялся, и она мельком увидела картину внизу. Юбки полоскались на ветру, крохотные фигурки на земле метались и кричали.

Хокон возвышался над толпой. Он заряжал баллисту и проворачивал вал назад, играя бицепсами. Тяжелый стальной трос натягивался, заточенное смертоносное копье блестело на солнце.

И Фрейя ощутила неизведанную доселе ярость.

Теперь она не была беспомощной слепой курицей с задушенной внутри магией. И Фрейя ударила, словно суть ее была кнутом, безжалостным и точным. Она не могла повредить железный трос, ведь железо — одно из немногих творений в этом мире, что не подчинялось ее магии, но тяжелые деревянные колеса баллисты были созданиями земли. Как только Хокон потянулся к спусковому механизму, Фрейя разбила все колеса.

Баллиста накренилась, острый стальной наконечник нырнул вниз, ручка вырвалась из хватки Хокона. Трос оборвался, сталь резко зазвенела, дротик полетел, проткнул плоть и вонзился в каменную стену дома напротив. С древка свисало тело Бенедикта.

Юнец визжал, как недорезанная свинья. Дреки заложил еще один круг, с интересом наблюдая за происходящим.

«Напомни мне позже никогда не подпускать тебя к этой штуке», — со смешком прошептал он в голове Фрейи.

Затем выполнил крутой вираж, взрезая воздух обтекаемым телом, и направился к Крабле.

* * *

Они летели минут десять, не больше, но к тому времени, как впереди замаячила Крабла, Фрейя начала дрожать от холода.

Разбросанные то тут, то там вокруг вулкана бесплодные поля дымились и пускали пузыри, но дальше к югу сияли белизной ледники, и от этого зрелища она затаила дыхание, невзирая на безжалостно бьющий в лицо ветер.

Фрейя едва могла поверить в происходящее. Целый мир развернулся под ней в миниатюре, точно ожившая карта.

Дреки притронулся к разуму Фрейи, словно вопрошая, что же так увлекло ее. Едва заметное касание к чувствам, внезапный контакт. Фрейя ощутила его любопытство.

«Хочешь увидеть ледники? Как-нибудь отвезу тебя».

Сказка рассеялась, между разумами взметнулись защитные стены.

— Опусти меня. — Фрейя всмотрелась в каменные склоны вулкана. — Только осторожно.

Они снизились. В паре шагов от выступа, ведущего к пещере, Рюрик мощным взмахом затормозил. Когти разжались, и Фрейя шлепнулась на уступ, подвернув лодыжку. Несмотря на аккуратную хватку, плечи нещадно ныли, пару секунд она просто лежала неподвижно.

В поле зрения внезапно вплыла причудливая голова, и Фрейя непроизвольно вскрикнула и отпрянула. Дреки замер, золотые глаза сияли.

«Ударилась?»

Фрейя, тяжело дыша, уперлась спиной в камень и посмотрела на вирма.

— Ударилась? — слабо повторила она. Бурные эмоции выплеснулись наружу слезами. Сил сдерживаться не осталось. Единственной живой душой, что заботилась о ней, был дреки. Но даже у него имелись скрытые мотивы, о которых Фрейя могла лишь гадать.

— Меня похитили, привязали и выставили приманкой… А потом потащили по воздуху, сбросили с высоты и… — Выдержка закончилась. «Да будь ты проклят, Рюрик». — Никто не спас меня! Все просто глазели! Папа останется без всякой помощи! Кто о нем позаботится? И что тебе от меня надо? Что, черт тебя побери?

Фрейя разрыдалась. Проклятые злые слезы ослепили ее, затуманили мир вокруг. Последнее, что она смогла рассмотреть — это странное выражение морды дреки, которое более всего походило на озадаченность. И это выбило из колеи. Фрейя одновременно смеялась, и плакала, и икала.

— Зачем я вообще все это тебе рассказываю? — прошептала она, вытирая покрасневшие глаза. — Ты и близко не поймешь, что не так со мной. И с миром.

«С этим миром много что не так. Ничтожные людишки считают его своим, хотя владеть им не может никто».

— Даже ты?

Сияющие глаза дреки прищурились.

«Лишь дурак посчитает, что обладает подобной властью. Я могу править миром, но не могу владеть. И зачем мне это? — Даже Фрейя расслышала в его голосе колебание. — Ну и да, признаю, с тобой не все ясно. В этой форме тяжело понимать людей. Где твоя повязка?»

— М-моя повязка? — запнулась Фрейя. — Я сорвала ее.

«Сделай новую».

У Фрейи челюсть упала.

— Чего ради?

«Чтобы ничего не видеть».

Ослепнув, она снова станет беззащитной.

— Нет.

«Я не причиню тебе вреда, Фрейя. Клянусь».

У добропорядочных женушек была в ходу поговорка: «надежный, как клятва дреки». Так называли самые верные договора. Дреки никогда не нарушали данное слово.

Фрейя чувствовала беспомощность, когда Бенедикт притащил ее в центр деревни, ослепленную и уязвимую. Бессильную, сжимающуюся в комок перед неизвестностью, задающуюся вопросом, когда же ударит дреки. Как же она ненавидела это ощущение.

И все же ее руки словно сами по себе вытянули из тайника в ботинке маленький нож и отрезали полоску черной шерсти. Чуть вздрогнув, Фрейя завязала глаза. Шерсть неприятно терлась о раздраженную от слез кожу. Дреки не отнимал ее силу. Он попросил, и Фрейя согласилась. Это давало некую иллюзию контроля.