– Нет. Нет, спасибо, я в порядке. – Я оперлась о столешницу. – Твои встречи закончились?

Она из кожи вон лезла, чтобы сделать «Высшую лигу бургеров» международной сетью – последние дни она только и говорила о встречах с инвесторами в Париже, Лондоне и даже Риме, которые необходимы, чтобы понять, в каком европейском городе стоит открываться в первую очередь.

– Не совсем. Мне придется вернуться. Компания мечет громы и молнии по поводу завтрашнего обеда в честь нового меню, и будет не очень красиво, если я не приду. – Мама улыбнулась. – Ну и, конечно же, я скучала по своей уменьшенной копии.

Я прыснула, потому что на фоне ее фирменной одежды моя мятая пижама выглядела уморительно, и в ней я могла бы быть кем угодно, только не ее копией.

– Кстати, о меню, – вспомнила мама. – Тэффи говорит, ты не ответила на ее сообщения.

Я попыталась изобразить угрызения совести.

– О, точно. Я подкинула ей несколько идей для твитов неделю назад, но потом у меня было много домашки.

– Я знаю, что ты занята. Но ты так хорошо с этим справляешься. – Мама коснулась пальцем моего кончика носа, как она это делала, когда я была маленькой. Они с папой смеялись над тем, как я скашивала глаза, пытаясь посмотреть на мамин палец. – И ты знаешь, как это важно для семьи.

Для семьи. Я знаю, она не подразумевала ничего такого, но ее слова задели меня.

– Ну да, папа наверняка ночами на спал из-за этих твитов.

Мама закатила глаза в любяще-раздраженной манере, которая в других обстоятельствах у нее была припасена для папы. Много воды утекло с тех пор, как они развелись несколько лет назад, но они все еще любят друг друга, хотя и уже не влюблены.

Мама с папой начали «Высшую лигу бургеров» как небольшой семейный бизнес в Нэшвилле десять лет назад, тогда там подавали только молочные коктейли и бургеры, и мы каждый месяц едва собирали деньги на аренду. Никто не ожидал, что наша забегаловка превратится в четвертую по величине сеть фастфуда во всей стране.

Еще я не ожидала, что мои родители полюбовно и без судебного вмешательства разведутся, Пейдж начнет презирать маму за то, что она была инициатором развода, а мама в свою очередь так быстро из босоногой пастушки превратится в фастфудовского магната и мы переедем в Верхний Ист-Сайд.

Сейчас же Пейдж учится в Пенсильвании, папа по-прежнему живет в нашем старом доме в Нэшвилле, а мамины пальцы практически приросли к ее айфону, поэтому слово «семья» кажется притянутым за уши к ее попытке вызвать чувство вины у своей дочери-подростка.

– Объяснишь мне свою идею еще раз? – попросила мама.

Я едва сдержала тяжелый вздох.

– Поскольку мы запускаем новые сырные тосты на гриле, мы «прожариваем» людей в «Твиттере». Любой желающий шлет нам селфи, а мы пишем что-нибудь дерзкое в ответ.

Я могла бы объяснить ей более детально: рассказать о шаблонах ответов, которые мы придумали, напомнить о хештеге #ПрожаркаОтВЛБ, который мы собирались использовать, об игре слов, основанной на составе сыра-гриль, которую мы тоже хотели использовать, – но я очень устала.

Мама присвистнула.

– Мне это определенно нравится, но Тэффи точно не справится с этим без тебя.

Я поморщилась.

– Я знаю.

Бедняжка Тэффи. Ей сейчас двадцать с небольшим, она робкая тихоня, которая постоянно носит кардиганы. Она ведет профили «Высшей лиги бургеров» в «Твиттере», «Фейсбуке» и «Инстаграме». Мама наняла ее, когда Тэффи только окончила школу, а наш семейный бизнес только начал развиваться. Но когда мы перешли на национальный уровень, отдел маркетинга решил, что в «Твиттере» «Высшая лига бургеров» должна вести ту же политику, что и KFC, – отвечать саркастично, дерзко и даже немного нахально. В общем, делать публикации в манере, которая абсолютно чужда нашей Тэффи, пусть она очень старалась справиться с поставленной задачей.

Что же касается меня, то, по всей видимости, в моем арсенале бесполезных талантов, которые нисколько не облегчат мне жизнь в колледже, есть способность быть язвой в «Твиттере». Даже если сейчас «быть язвой» подразумевает способность лепить в фотошопе эмблему «Высшей лиги бургеров» на «Красти Краб» и эмблему «Бургер Кинга» на «Чам Баккет», – что я и сделала, когда Тэффи укатила со своим парнем в Диснейленд в прошлом году и мама попросила меня заменить ее. В итоге мой шедевр набрал больше ретвитов, чем любой из тех, которые постили раньше. И с тех пор мама постоянно заставляет меня помогать Тэффи с «Твиттером».

Я собиралась было напомнить маме, что давно пора повысить Тэффи зарплату и отпустить ее отдохнуть, чтобы она смогла нормально выспаться, но она уже повернулась ко мне спиной и уставилась на торт.

– Монстроторт?

– Он самый.

– Ммм. – Мама взяла кусочек уже разрезанного мной торта с противня. – Прячь его от меня, я не смогу остановиться и съем его полностью.

Для меня все еще странно слышать от мамы такие вещи. Если бы она не была гурманом, они с папой не смогли бы открыть «Высшую лигу бургеров». Кажется, еще не так давно мы с Пейдж сидели на веранде в нашем старом доме в Нэшвиле, пока папа обзванивал всех возможных инвесторов, а мама записывала рецепты всевозможных молочных коктейлей и зачитывала их вслух, чтобы узнать наше мнение.

Не думаю, что мне доводилось видеть ее делающей больше трех глотков коктейля за последние годы: сейчас она больше занимается бизнесом, а не готовкой. И пока я вливаюсь в новую мамину жизнь, пытаясь ужиться в Нью-Йорке и помочь ей с «Твиттером», Пейдж только сильнее злится на маму из-за перемен. Иногда мне кажется, сестра любит заниматься нашим кулинарным блогом только потому, что видит в нем помеху для моей новой жизни.

Но неважно, насколько наша жизнь изменилась, у мамы есть одна слабость на все времена – это монстроторт. Когда я была маленькой, мы с мамой и Пейдж провели рискованный опыт в нашей старенькой духовке, смешав тесто для торта «Фанффети» с шоколадным маслом, песочным тестом, орео, арахисовым маслом и шоколадными конфетами «Роло». В результате мы получили нечто ужасное снаружи и восхитительное на вкус, поэтому мама украсила наше творение игрушечными глазами. Так наш монстроторт и появился на свет.

Мама откусила немного торта и застонала от удовольствия.

– Ладно, все, убери его с глаз моих.

Мой телефон завибрировал в кармане. Я вытащила его и увидела уведомление из мессенджера.

– Это Пейдж?

Я снова прикусила щеку изнутри, чтобы сдержать улыбку.

– Нет, это… один мой друг. – Или вроде того. На самом деле я не знала его настоящего имени. Но маме это знать необязательно.

Она кивнула, сдирая ногтем большого пальца пригоревшее к противню тесто. Я внутренне напряглась, ожидая от мамы вопроса о том, как там поживает Пейдж, и мне снова пришлось бы сыграть роль посредника между ними. Но вместо этого она спросила:

– Ты знаешь Лэндона? Вы вместе учитесь.

Если бы я была глупой девочкой, хранящей личный дневник у себя под матрасом, то смогла бы уже впасть в панику. Но я не отношусь к той группе девушек, которые достаточно глупы, чтобы сделать это, хотя мама как раз относится к тому типу родителей, которые обязательно сунут нос в личный дневник своего ребенка.

– Да. Мы вроде как оба входим в команду по плаванию. – Это можно было бы перевести следующим образом: «Да, я была по уши влюблена в него, когда ты внезапно перебросила меня в львиное логово, кишащее богатенькими детишками, которые знают друг друга с рождения».

Первый день был ужасным ровно настолько, насколько только мог быть. Я никогда прежде не носила школьную форму, а от этой у меня зудело все тело, да еще и сидела она на мне не лучшим образом. Мои волосы по-прежнему вились и торчали в разные стороны, как это было и в средней школе. Все ребята уже общались группами, и никто не горел желанием принять к себе девочку, у которой в шкафу стоит шесть пар ковбойских ботинок, а на стене весит плакат с Кейси Масгрейвс[2].