Ворча, я иду в ванну, где минут пять стою под ледяным душем, скрипя зубами. На кухне я выпиваю две чёрные чашки крепкого кофе и съедаю три бутерброда с кетчупом и маслом. Скромно, но после вчерашнего у меня не очень много еды.

  Лишь после это мне становится лучше. Где-то процентов на пять.

  На улице сегодня тепло - хоть и осень. Туч мало - солнца много. Я одеваюсь в футболку и брюки, заворачиваю пару бутербродов в дорогу и, зевая, иду на выход.

  Но в коридоре меня ждёт "сюрприз" от Повара.

  На моём старом паркете лежат два мёртвых тела. Два нарисованных масляных тела.

  Тошнота сгибает меня пополам. Когда я стою на коленях, то вижу мятую записку на тетрадном листе. На ней значится:

  "Извини за сюрприз, но мне некуда девать эти тела. На моей картине не предусмотрено кладбища или крематория. Поэтому реши проблему лучше ты. Ты главное не бойся: эти две дуры в твоём мире - никто. У них нет документов, они не занесены ни в одну базу. Их и искать-то никто не будет. Поэтому ты ничем не рискуешь. С меня торт.".

  Когда я с трудом поднимаюсь на ноги, то долго сверлю взглядом долбаную застывшую картину. Чтобы устоять на ослабших ногах мне приходится держаться за шершавую стену. Повар напротив на удивление улыбчив и приветлив. Он стоит за кулинарным столом и мешает тесто.

  "С меня торт"... Очень хочется посоветовать ему засунуть этот торт куда подальше, да только он, боюсь, не услышит.

  Я кидаю скомканную записку рядом и с отвращением смотрю на тела. Что обычно принято делать в таких случаях?

  Если бы действие происходило в тупом сериале, то я бы тут же бросился бы звонить в полицию и хоть как-то объяснить случившееся. Естественно мне бы не верили и считали психом.

  Если бы действие происходило в криминальной драме, то я бы бросился наполнять ванну щёлочью и кислотой и скидывать тела туда.

  В этот день мне не до тупых сериалов, а щёлочи и кислоты у меня нет.

  Зато я вспоминаю, что у меня есть ковёр. Из кладовки он перемещается в коридор и разворачивается. Тело - тяжёлое как слон - перемещается на него. Затем у меня опять сводит желудок и я пулей оказываюсь в туалете, проклиная и уродского Повара, и его уродскую картину, и вообще всех вокруг. А ещё я думаю, что сжёг бы её прямо сейчас. Прямо сейчас взял бы её за раму, сорвал со стены и расколотил об колено.

  Но я этого не делаю. Я боюсь. Боюсь навлечь на себя гнев магической картины.

  А ещё - если я это сделаю, - то опять стану совершенно заурядным человеком со своей заурядной жизнью.

  Два тела в один ковёр не влезают и приходится брать одеяло. На полу - на том месте, где они лежали до этого - виднеются пятна красной масляной крови. Просто так такую не отмоешь.

  В конечном итоге у меня в коридоре имеется два жутко смердящих свёртка. Я же сам стою возле распахнутого окна на кухне и пытаюсь унять комок в горле. Приторно-мясной маслянистый запах, кажется, записался на подкорку и никак не проходит.

  Через час я звоню родителям и говорю, что образовались срочные дела и я никак не смогу сегодня приехать. Я говорю им, что мне нужно решать долги по учёбе и они соглашаются, что это важнее огорода.

  Но вместо долгов по учёбе я буду хоронить два трупа.

  За окном - над крышами девятиэтажек - плывут облака. Сначала они редкие и рваные, но постепенно их становится всё больше и больше. К вечеру почти всё небо укутано ими как одеялом. Оно красноватое, будто пропитанное кровью и у меня перед глазами уже в который раз встают два покойника. Интересно, что они ощущали, когда их убивали? А скоро начинается дождь.

  К этому моменту я выпил, должно быть, стаканов 5 крепкого чёрного чая, чтобы унять тошноту.

  Затем двор погружается в сумрак и видимости никакой. Гаснут последние огни в здании напротив. Слышно только, как дождь барабанит по подоконнику.

  Я всегда хотел жить необычно, но жить необычно - не значит жить счастливо. Это я должен твёрдо уяснить с этого дня.

  На всякий случай я надеваю лыжную маску. Когда-то я увлекался лыжами, но потом бросил. Решил, что это слишком скучно для меня. Что-ж, поздравляю: теперь у меня есть весёлое занятие. Только улыбки на лице не хватает.

  Чтобы стащить вниз первое тело - то, что в ковре - у меня уходит минут двадцать. Очень скоро я становлюсь таким мокрым от пота, что кажется будто на меня вылили ведро солёной липкой воды.

  А ещё меня тошнит от выпитого чая и сильно кружится голова, ведь я стараюсь дышать как можно меньше.

  А ещё - пока я занят "носильничеством", - то думаю, что, судя по всему, виновата та самая ваза. Столько лет её не было - и ничего, а как только появилась - начались странности. Это как-то не вяжется под определение к слову "совпадение", не думаете?

  Я стаскиваю тяжёлый и вонючий труп жирной злобной кухарки Љ1 с лестницы и думаю, что у меня в гостиной стоит магическая ваза. Вы можете назвать хоть одного человека с магической вазой? Теперь да...

  Кухарку Љ1 прячу в густых кустах перед домом и возвращаюсь за кухаркой Љ2. Тело, завёрнутое в одеяло, тащить гораздо легче, чем то, которое завёрнуто в ковёр.

  Когда я спускаюсь на три этажа вниз, то сверху раздаются шаги. И они приближаются.

  Я ускоряюсь, но шаги всё ближе и ближе. Тогда я бросаю тело на пол и прячусь за ближайшим мусоропроводом. Сердце в груди стучит и орёт: "DANGER!!!". Мигает красная лампочка.

  Шаги останавливаются возле лежащего посреди лестничного пролёта свёртка. По крупному силуэту я узнаю соседа с верхнего этажа. Он стоит и смотрит на тело.

  Затем говорит: