- Я уверена, что понятия не имею, кто ты.—

- О, пожалуйста, Кэтрин. Ты говоришь со мной. Элизабет. Неужели ты думаешь, что я забыла? - Она нахмурила брови. - Потому что, уверяю тебя , это не так. Я помню каждую историю, которую ты мне рассказывала об этом славном шотландце—

- Он не был славным. Он был настоящим зверем.- Так оно и было. Это был ужасный, ужасный, отвратительный человек, и она никогда больше не хотела его видеть. И она никогда этого не сделает.

Она подавила вспышку необъяснимого горя при этой мысли. По прошествии пяти лет не было никакого повода для скорби.

- О, да.- Элизабет схватилась за грудь и откинулась на подушки дивана. - Быть спасенным таким славным человеком. Чтобы он держал меня в своих объятиях. Чтобы меня поцеловал—

- Это был не поцелуй.- Не совсем. Он вдувал ей в легкие воздух. Это едва ли можно было считать поцелуем.

- Я уверена, что упала бы в обморок от восторга, если бы такой мужчина обнял меня.

- Кажется, я упоминала, что была без сознания. Я все-таки тонула.

- Но в какой-то момент тебе пришлось проснуться.

С его губами на ее.

И она влюбилась.

Глупая маленькая девочка. Думала, что такой мужчина, как он, захочет ее.

А он-нет.

Он ясно дал ей это понять.

* * *

На самом деле, после этого он изо всех сил старался относиться к ней как к младшей сестре. Дразнил ее. Он шутил о том, как она молода. Как же она была невинна! Как же она была глупа.

Убедившись, что она видит, как он целует хорошенькую Сандру.

Как больно. Как это было унизительно!

А потом, без предупреждения, вообще без предупреждения, он ушел. Просто исчез, даже не попрощавшись.

Эта часть болела больше всего.

О, как же она его ненавидела!

Она ненавидела его даже сейчас.

От мыслей о нем ее захлестнула горячая волна унижения.

Слава Богу, она была в Лондоне, а он был далеко—в Мее, или Дунри, или Кейтнессе, куда бы он ни поехал,—ел Хаггис, целовал Сандра и подбрасывал кеберов ничего не подозревающим волосатым кукам.

Она больше никогда его не увидит.

- Слава Богу.

- Слава Богу. - Слава Богу. - Слава Богу.

- Кэтрин? - Элизабет коснулась ее руки. По какой-то причине лицо ее подруги было расплывчатым. - Кэтрин, с тобой все в порядке?

- Все в порядке? Конечно. Я просто прелесть. Идеальная. Вне себя от радости.

Судя по выражению лица Элизабет, это были не совсем правильные ответы. - Ты уверена?

- Да. - Да, конечно. Лучше и быть не может.

- Тогда почему ты плачешь?

- А я нет.

- У тебя мокрые щеки.

- Чепуха.

- Наверное, нам пора. Может быть, я найду тетю Эсмеральду и девочек?

- О, нет.- Семья Сент-Клеров сопровождала Кэтрин на сегодняшнее мероприятие, потому что у Питера были свои планы. Она не могла вынести мысли о том, что испортит всем вечер только потому, что вся пошатнулась. - Я в порядке. Действительно. Это было всего лишь ... мгновение.

- Минутку?-  Временами это раздражало-иметь друга, который так хорошо тебя знает, но Элизабет была милостива и отступила. - Принести тебе тряпку, смоченную в розовой воде?

- Это было бы чудесно.-Так оно и было. Прохладная ткань расслабила ее и помогла отодвинуть эти непрошеные воспоминания туда, где им самое место. Теперь они редко всплывали на поверхность, но когда появлялись, то прорывались самым неприличным образом.

Когда-нибудь Дункан Маккей станет таким смутным воспоминанием, что она с трудом вспомнит его лицо. В этом она поклялась.

Однажды.

Кто знает, как долго ей придется ждать этого? И сколько бессонных ночей она будет мучиться, желая ему смерти, прежде чем настанет этот чудесный день?

* * *

Так уж случилось, что тетя Эсмеральда и девочки—сестры Элизабет, Виктория, Энн и Мэри—пришли в комнату отдыха, чтобы найти их. Очевидно, у Эсмеральды начался приступ , и она хотела вернуться домой.

Хотя Кэтрин понятия не имела, что такое люмбаго, и хотя ей было искренне жаль неудобства тети Эсмеральды—что бы это ни было,—она была в восторге от отсрочки приговора. Ей ничего так не хотелось, как вернуться домой, забраться в постель и страдать мигренью в течение следующих нескольких дней.

Не то чтобы у нее когда-нибудь были мигрени, но они были очень полезны в этом смысле.

Мужчины—особенно Питер—были в недоумении, когда у женщины были мигрени, и, несомненно, склонялись перед силой непостижимого мигренческого недуга. Что, конечно же, означало провести день в одиночестве, читая в постели, получая чай с пирожными и угощаясь, как царица Савская.

По мнению Кэтрин, она заслужила хотя бы это за то, что терпела присутствие Тивертона в этот вечер. А Нордхоффта-накануне вечером. И о том, как на прошлой неделе невыносимый Лорд Уинтерстон щупал ее на вечеринке у Элли Грэнтем.

Разговор в карете домой вращался главным образом вокруг поясничных аберраций тети Эсмеральды, с намеком то тут, то там на то, что могло бы вызвать у нее неконтролируемые и иногда неудачные порывы ветра с запахом изо рта. Затем он, как это часто бывало, направился к герцогу Кейтнесскому Лахлану Синклеру.

- Да, я послала ему еще одно письмо, - кивнула тетя Эсмеральда.

- Прелестно. -  Энн, старшая и всегда спокойная, похлопала тетушку по руке.

- Я уверена, что он постарается приехать в Лондон и посмотреть ваш дебют. - Тетя Эсмеральда, хотя и с удовольствием сопровождавшая племянниц в течение всего сезона, становилась уже в годах и добивалась, чтобы герцог посещал своих кузин или, по крайней мере, подбирал более энергичную компаньонку. Поспевая за Элизабет, она утверждала, что это вызывает желчь.

- Конечно, будет, - сказала Энн.

- Возможно, он приведет с собой шотландцев, - Элизабет заслужила хмурый взгляд своих сестер и тети за это предложение, вероятно, из-за того, что она пускала слюни. Ни для кого не было секретом, что Элизабет была очарована шотландцами, что, учитывая все обстоятельства, было, вероятно, ошибкой Кэтрин. Ей не следовало рассказывать подруге все эти истории о Дункане.

- Он наверняка не приведет с собой шотландцев, чтобы сопровождать нас, - фыркнула Энн. - Вряд ли это будет правильно.-  Не было секретом и то, что Энн не любила шотландцев. На самом деле ее антипатия граничила с отвращением.

- Я слышала, что они ничего не носят под килтами, - сказала Элизабет.

Даже когда Энн ахнула от ужаса, а Виктория-от восторга, тетя Эсмеральда хихикнула. - Это правда, моя дорогая, - сказала она с напоминанием, которое, возможно, было слишком непристойным для настоящего общества. - Всегда приятный сюрприз для девушки.

- Тетя Эсмеральда! - воскликнула Энн.

- Я не всегда была старой, - сказала Эсмеральда, потрясая веером.

- Только не в присутствии Элизабет. Пожалуйста. Она слишком легко поддается влиянию.

- А я нет. Виктория гораздо более внушаема.

- И Кэтрин Тоже. Господи. Что скажет Питер, когда ты расскажешь ему об этом разговоре?

- Я не собираюсь ему говорить, - заверила ее Кэтрин, но Энн, будучи Энн, только покраснела еще больше. - Все в порядке, Энн. Нет никакой необходимости паниковать.

- Иногда мне кажется, что я единственная взрослая в этой семье, - пробормотала Энн.

Тетя Эсмеральда кивнула и похлопала ее по руке. - Иногда я чувствую то же самое, дорогая.

Элизабет, Виктория, Мэри и Кэтрин рассмеялись, но Энн лишь тяжело вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, словно это могло защитить ее от унижения со стороны родственников.

Жаль, что карета замедлила ход и как раз в этот момент свернула в Росс-Хаус. Кэтрин заметила перемену в грохоте колес, когда они переезжали с грубой булыжной мостовой на гладкую брусчатку, которую ее отец привез из Италии перед смертью. Через несколько минут они обогнут подъездную аллею и остановятся перед большими дверями, Уинстон будет там, чтобы приветствовать ее, и этот вечер закончится.

- Большое вам спасибо за ваше общество, - сказала она сестрам Сент-Клер, а затем, обращаясь к Эсмеральде, добавила: - надеюсь, вы скоро поправитесь.