- Ильчибаев, ты что им свинину суешь. Это вам теперь, башкирам, все равно, что конина, что свинина. А им, может быть, нельзя! - громогласно подсказал Кобзев. - У них и зубов-то, наверное, нет. Предложи что-нибудь другое.

Ильчибаев отошел обратно к столу.

- Дзинькуем, панове! - Женщина выпрямилась и улыбнулась.

Все сидящие за столом изумленно уставились на красавицу польку, прятавшуюся под старушечьим одеянием.

- И зубки у нее такие, что в любой момент какого хошь мужика загрызут! восхищенно забормотал за моей спиной старшина Кобзев. - Ишь какие ровные да белые!

Подняли головы и остальные три старушки. Две совсем молодые, четвертая чуть постарше. Она, очевидно, была матерью девушек.

Объяснив, что скоро вернутся, женщины, неловко передвигаясь в своих широченных нескладных нарядах, удалились.

И всполошились же все наши:

- Куда же они?

- Хоть бы поели чего!

- Вернутся ли?..

Неожиданное появление женщин так всех поразило, что уже было не до еды.

Начхим полка гвардии старший лейтенант Сауков, высокий, очень подвижный брюнет в очках, поспешно извлек из кармана расческу с поломанными зубьями и осколок зеркала и начал тщательно причесываться. Помпотех, озабоченно повозив ладонью по подбородку, подошел к Ильчибаеву и повлек его за собой в соседнюю комнату.

Женщины вскоре вернулись. В новых платьях и туфлях, они выглядели просто здорово. Мне даже стало неловко за пропитанные маслом и бензином ватные брюки и кирзовые сапоги моих боевых товарищей.

Та, что отталкивала котелок с лапшой, - а она, это было сразу заметно, верховодила среди женщин, - с высокомерной улыбкой взмахнула рукой, показывая, чтобы освободили стол. Все сидевшие поспешно вскочили.

Женщины принесли откуда-то посуду и скатерть и быстро навели порядок на столе. Так внезапно прерванный ужин, теперь уже с участием хозяек, развернулся вовсю. Громко зазвенели рюмки. Откуда ни возьмись появился знаменитый беспружинный патефон.

- Вот горе-то! Когда мы эту шарманку заменим? Даже неудобно, Николай Степанович!

Я наблюдал со стороны за веселящимися товарищами.

- Как тебя зовут? - смешно коверкая слова, ко мне подсела полька, которая командовала за столом. Она заметно раскраснелась и казалась еще более привлекательной.

- Иван.

- Тут все "Иван!" - женщина залилась смехом. - Как имя твое? Как зовут?

Она казалась такой простой и хорошей. И как-то смешно представилась:

- Хелька!..

- Как, как? - я даже не понял.

- Хелька! - и она капризно замотала головой.

- Елена, что ли?

- Хелька!

- Сколько тебе лет?

Хелька выставила сначала десять пальцев, потом восемь:

- Восемнадцать! Какая молоденькая... А муж есть? Хелька закивала и принялась объяснять, что муж ее, хозяин большой мельницы, куда-то убежал при приближении Советской Армии.

Передо мной вырос возмущенный Иван Комаров:

- Не мог позвонить...

- Познакомьтесь, - сказал я Хельке и Комарову. Хелька отчаянно хохотала, узнав, что и второй русский офицер оказался "Иван" и оба мы командиры "катюш".

Хелька не спускала с нас восхищенных глаз. Она нетерпеливо отмахнулась от пытавшегося ей что-то рассказать начхима Саукова и решительно направилась в мою сторону.

- Ты фашистам капут? Краков свободный?

- Скоро будет свободный! - приятно было сознавать, что мы завоевываем свободу для Хельки и ее соотечественников.

Она села рядом и положила ладонь на мою руку.

- Русские - герои!..

- Герои, герои... Э-э... так нельзя! - покосившись на Саукова, я поспешно забрал руку. - Иди лучше туда, к столу. Мне по телефону поговорить нужно...

Я поднялся, а Хелька, видно, не поняв меня, осталась сидеть.

На НП к телефону подошел Васильев.

- Отлично! - как всегда, ответил он на мой вопрос: "Как дела?" - Жду, что сообщит Богаченко. Он - впереди. Вы тоже ждите.

Застелив принесенную солому плащ-палатками, потихоньку улеглись спать все присутствующие. Еще раньше удалились на свою половину женщины. Я сидел и ждал у телефона, чем закончится ночной бой. А рядом упорно сидела Хелька и тоже ждала, когда же я ей скажу, что Краков свободный.

В то время как мы находились на огневых, наши разведчики во главе с Васильевым и Богаченко заняли наблюдательный пункт вблизи Кракова на окраине ближайшей к городу деревни.

Отсюда пригороды Кракова были видны очень хорошо. Где-то у крайних домов проходила оборона противника. Сразу за деревней, в которой были разведчики, стояло несколько длинных сараев. До самых предместий место было открытое, ничем не застроенное. Вдали высокими старинными зданиями вставал Краков.

Было уже около десяти часов вечера, когда около дома, в котором остановились разведчики, одна за другой затормозили машины. Люди бесшумно выпрыгивали из грузовиков и выстраивались вдоль дороги. Все были увешаны оружием - пулеметами, гранатами, автоматами...

Оказалось, что Васильев уже кое-что знал об этом подразделении. Особый батальон, составленный в значительной мере из офицеров. Подолгу находившиеся в резерве, откомандированные по каким-либо причинам из частей, они рвались воевать и представляли из себя очень боеспособную грозную единицу. Под стать им был и командир батальона - отчаянный с виду подполковник.

Светила луна, кое-где в окнах домов виднелись огоньки. Богаченко выбежал из дома, чтоб поближе рассмотреть построившийся отряд.

Подполковник, одетый в коричневую, как у летчика, курточку, при орденах, был чем-то недоволен, кричал, размахивая руками на двух лейтенантов, застывших в стороне.

- Почему запоздали?! Почему не вовремя сообщили?!

Не слушая объяснений, он шел дальше.

- Ну что? Возьмем Краков? - вдруг крикнул он своему батальону.

В ответ послышалось негромкое, но дружное: "Возьмем!"

Взгляд подполковника упал на стоявшего невдалеке Богаченко.

- А вы что тут делаете? Кто такой? Богаченко поспешно назвался.

- Минометчик? Так отправляйтесь к тем, кому вы приданы! Чего здесь торчите?

- Гвардейский минометный дивизион! "Катюши"! - как можно сильнее выделяя последнее слово, сказал Женя.

- А, знаю. - Он обернулся к строю. - "Катюши" нам откроют ворота Кракова... Где командир дивизиона? Карту!..

Васильев развернул перед подполковником карту, но при слабом свете фонарика карту под целлулоидом рассмотреть трудно, и он вытащил ее совсем.

- В 23.00 дадите залп вот по этой часовне в пригороде и мы сразу ее атакуем, - уже спокойнее сказал подполковник, - Второй залп - вот сюда, острие его карандаша подползло к самой окраине Кракова и нарисовало круг. Ровно через пятнадцать минут после первого залпа. Третий по центру города через два часа.

- Первые два залпа можем, - спокойно сказал Васильев. - Третий - нет. По городу стрелять запрещено.

- Как? Почему? - спросил было подполковник, но, взглянув на часы, заторопился и махнул рукой.

- Представители стрелкового полка здесь?

- Здесь!

- Ведите батальон через ваши боевые порядки?

Вскоре из темноты, поглотившей батальон, затрещали пулеметы и автоматы. Понеслись разноцветные трассы пуль. Но тут же взметнулись стрелы нашего залпа. Тучей пронеслись низко над головами. Блеск недалеко разорвавшегося снаряда.

Недолет! Попадут по наступающим. Богаченко замер, оцепенел. Но батарея уже надежно растворяла ворота Кракова. Забурлило предместье от огненных разрывов, снаряды рушили дома, в которых засели гитлеровские солдаты. Подполковник рассчитал точно. Залп подавил фашистов как раз в тот момент, когда его воины подошли к атакуемому участку. Сейчас батальон, не задерживаясь, в своем стремительном броске, на бегу забрасывал оживающие огневые точки гранатами, расстреливал из автоматов. Канонада уже гремела по всему фронту. Чувствовалось, что Краков атаковали со всех сторон.

И снова, озарив небо, залп обрушился на рубеж обороны противника. Разрывы осветили темные контуры домов и фигурки наших бойцов, мелькавших между ними. Сразу почти прекратился свист пуль над головами. Но после залпа не стало видно людей батальона. Они все растворились в улочках и переулках города, перемешались с другими частями.