- Вот уедешь ты, - сказала она печально, - а у меня сын или дочь родится... И будем думать, где ты там, что с тобой.

- Если девочка родится, назовешь ее Таней.

- Вот уж - две Тани. Зачем? - печально улыбнулась она.

- Ну тогда... Стой! - Я даже вскрикнул. - Катюшей! Как хорошо.

Таня даже засмеялась.

- И будут все Катькой звать!

- Все!.. Я сказал...

Глава седьмая. Карельский перешеек

А-а!.. Прибыл, друг милый! Вот уж, как я рад!

такими теплыми словами встретил меня Васильев. Отшвырнув ногой табуретку, он протянул мне руки. - Садись, рассказывай!

От Васильева скрывать было нечего, и я рассказал все как есть.

- Так!.. - протянул он, когда я закончил. - А как же все-таки нога твоя? Говоришь, здоров, а из ноги осколок прет! Ты, может быть, поступаешь опрометчиво. У тебя была хорошая почетная работа...

- Хочу воевать, - так и вырвалось у меня. - А нога... Со временем пройдет - буду оберегать.

- Он ведь женился! - не совсем кстати, со смехом вставил Комаров.

Васильев сразу весело вскинул глаза:

- Женился? Силен! Есть фотография? Я достал только вчера полученную от фотографа карточку Тани.

- Красивая! - Васильев подальше отставил от себя фотографию. - И бедовая, наверное?

- Есть немножко. Палец, во всяком случае, в рот не клади.

Все засмеялись.

- Значит, воевать хочешь... У командира полка был? - лицо Васильева стало серьезным.

- Нет! Я прямо к Ивану и с ним - к вам.

- Это ты правильно сделал. Командир полка тебя не знает. - Васильев помолчал мгновение. - А нас знает. Правильно, Кузьмич?

Комаров улыбнулся и кивнул.

- Значит, и идти тебе к Ивану Захаровичу вместе с нами и нам даже вперед зайти.

Васильев встал, оправляя ремень.

Распахнулась дверь, и в помещение ворвался Женя Богаченко.

И какой же он стал, этот Женя! Широкий, в новой шинели, сплошь опоясанный ремнями и в довершение грозного вида, - свисающая кобура маузера. Загорелый, возмужавший. Остались прежними только носик и тонкий торопливый голосок, который сразу же зазвенел:

- А мне-то сказали, что кто-то высокий приехал и как будто ты. Мы обнялись.

- Нам с тобой нужно немедленно поговорить!

- Потом, потом, Богаченко, - Васильев шутливо махнул рукой. - Сейчас мы сходим к командиру полка и определимся, потом наговоришься.

Оставив Богаченко, мы направились к штабу полка.

- А может быть, и замполита прихватим? - предложил Васильев, когда мы вошли в помещение штаба. Он отворил какую-то дверь. - Заходите.

- А, прибыл. - Заместитель командира полка подполковник Крюков тепло поздоровался со мной. - У Ивана Захаровича был?

- Не был он еще, товарищ гвардии подполковник. - Васильев выдвинулся вперед. - Есть такое предложение, чтобы нам с вами предварительно поговорить с командиром. Как вы на это смотрите?

- Положительно. - Крюков посмотрел на меня. - Полк офицерским составом укомплектован полностью. Это тебе не сорок второй год. Так что посиди здесь немножко.

Я остался один в кабинете. "Это тебе не сорок второй год!" - сказал замполит. Это проглядывало во всем. И в спокойной уверенности Васильева и Крюкова, и в размеренных движениях хлопотавших на территории солдат. Что-то новое, особенное заметил я за эти короткие минуты пребывания в полку. Догадка, что же это новое, пришла уже в ближайшие дни. Раскусили врага! Научились воевать!

Вошел Комаров.

- К тебе послали, чтобы не скучал. Решают на высшем уровне - кого послать учиться?

Это уже выглядело неприятно. Кому-то из-за меня придется уходить.

- Иван, может, мне завернуть обратно?

- Не валяй дурака! Все равно кого-то хотели послать.

Просунув голову в дверь, Васильев кивнул мне. Я доложил поднявшемуся при моем появлении командиру полка о своем прибытии в часть для прохождения дальнейшей службы.

- Мы с вами не служили, и я вас не знаю. Правда, товарищи, - гвардии подполковник Кузьменко показал на Крюкова и Васильева, - рекомендуют назначить вас командиром батареи. Но батарей у нас сейчас свободных нет. Начальником разведки обратно в ваш дивизион. Согласны?

- Согласен, товарищ гвардии подполковник!

- Тогда приступайте. Приказ будет сегодня, - Кузьменко встал и прошелся по кабинету. Настоящий кадровый военный. Решительные черты лица, короткая прическа, туго затянутый ремень гимнастерки, скупые движения рук. - Люди немного устали после боев. У многих близко семья, родственники, знакомые. Надо их повидать и отдохнуть. - И он посмотрел на радостно заулыбавшихся Васильева и Крюкова. - Мы прибыли в Москву не потому, что нас разбили! Нет! Полк полностью сохранил свою мощь и готов, хоть сейчас, к любому бою.

Уже только по этим словам можно было понять, как гордится Кузьменко своим полком.

- Поэтому за короткий срок, который мы будем находиться здесь, полк укомплектуется до штата и снова на фронт. Думаю, что новые задачи, которые перед нами поставят, окажутся не менее почетными и ответственными, чем те, что мы выполнили... Можете идти, - заключил командир полка.

Так же втроем вернулись обратно в дивизион. Теперь уже и я был полноправным членом этой боевой семьи. Васильев всю дорогу дотошно расспрашивал, а потом начал поддразнивать - как это я вдруг взял и удрал от молодой жены? Отстал он только тогда, когда я дал твердое обещание познакомить всех с Таней.

- Ну, расскажи теперь, чему ты научился в тылу! - сказал Васильев, когда мы все уселись в его кабинете. Сколько я мечтал об этом!

Но тут вошли Чепок с Бурундуковым. Снова радостные восклицания. Если я и надеялся на подобную встречу с Чепком, то, по правде говоря, Бурундуков меня удивил. Он тоже широко распахнул объятия и всем своим поведением показывал, что очень рад встрече. Заставив показать раненую ногу, он долго сокрушенно качал головой и, наконец, сказал:

- Теперь ты должен быть поумелее. После тебя уже двое побывали на должности начальника разведки - не справились.

Я был ему очень признателен за такие слова.

Наконец мне удалось начать свой рассказ. Сразу вспомнилось, как Будкин ходил на совещание в училище, о сомнениях артиллериста-полковника и других специалистов, о трудных случаях, которые у нас возникали при определении координат и прочем. Всему этому я противопоставил данные о перспективах наших снарядов, о возможностях вести пристрелку, стрелять прямой наводкой.

Все это очень понравилось моим слушателям.

- Интересно! - подвел черту за всех Васильев. - При случае обязательно надо будет все проверить и попробовать.

Все пошли обедать, а я, отказавшись, заспешил к казарме, где разместились разведчики. Слишком уж не терпелось всех повидать.

Еще не доходя до казарм, я услышал стук в окно.

Нахлынувшее при встрече с офицерами чувство, что я вернулся в родной дом, еще больше усилилось. Радостно встретился с ребятами, за исключением нескольких связистов они все были налицо. Рымарь, Федотов, Черепанов, Шилов, Ефанов. Возмужавшие, загоревшие, несмотря на зиму. Все-таки мне очень повезло, что удалось возвратиться на старое место. Разведчики, кажется, тоже были довольны. За этот год орденов и медалей у них поприбавилось, а Федотов уже ходил с орденом Славы.

- Хорош. Ничего не скажешь! - Я был очень рад, что Федотов оправдал надежды. - Да и повзрослел ты здорово! Помню, ординарцем моим стать рвался?

- Пистолет нужен? - быстро осведомился Федотов.

- Неужели есть?!

- Теперь просто. Какой?.. Парабеллум опять или другой?

- Лучше бы "ТТ". Парабеллумами, знаешь, теперь сторожей начали вооружать, - сказал я, и все засмеялись.

- Принести?

- Неси, если можешь. - Вскоре он вернулся, из-за пазухи он вытянул пистолет в новенькой светло-желтой кобуре.

- Заяц трепаться не любит!

Конечно, было чему удивляться.

...На этот раз личному составу жилось на формировке куда привольнее, чем в сорок втором году. И если в то время все увольнения из пределов части предоставлялись только в случаях крайней необходимости, то сейчас гвардии подполковник Кузьменко разрешил регулярно отпускать людей в Москву, установив только количество и очередность увольняемых.