- Не могли уж прямо у меня попросить? Долго листал он и журнал разведки. На одной из страниц рука его остановилась и он начал внимательно вчитываться. "Что там еще такое?!" - я поспешно заглянул через плечо Бурундукова. Так и есть!.. Журнал был раскрыт на странице с федотовскими мамзелями. Я уже ждал разноса за несерьезность, но Бурундуков и на этот раз только усмехнулся и захлопнул журнал.
- На фашистов посмотрим? - он деловито взглянул на Чупикова.
- Обязательно!
Погода стояла ветреная, вершину раскачивало во все стороны и непривычных к этому людей могло бы запросто укачать. Мы дополнительно набросили веревки на соседние деревья.
Перед уходом капитан Чупиков провел беседу со всеми разведчиками о бдительности. Для беспечных ребят это было очень полезно.
Я долго прохаживался по тропе, поглядывая вслед удалившимся начальникам. Вздохнул облегченно. Что ни говори, а краснополянское дело нанесло мне ощутимую рану и она еще не зарубцевалась.
Неутомимый в своей жажде отличиться, Николай Федотов все же добился своего. Километрах в пяти за передним краем он высмотрел просеку, на которой эсэсовцы проводили утреннюю физзарядку.
Перекрестие стереотрубы замерло на этом участке.
Движение здесь было непрестанным. Отдельные солдаты в течение всего дня ходили по просеке, пересекали ее в разных местах. Прошло строем несколько подразделений. Было ясно, что в этом районе сосредоточены какие-то резервы.
Итак, нужная цель была выявлена!
Но это было далеко еще не все. Координаты. Как определить их? Снова, если бы была гаубица полковника? На этот раз - нет! Чтобы не спугнуть врага, в этот район нельзя было посылать ни снаряда.
По законам артиллерийской науки координаты цели можно определить сопряженным наблюдением не менее чем с двух наблюдательных пунктов. Линии наблюдения лягут на планшет, а точка их пересечения и даст точное расположение цели. Вот тогда уже можно готовить исходные данные для стрельбы, вносить необходимые поправки на температуру воздуха, направление ветра и стрелять. Стрелять надежно и точно.
Разбившись на пары, разведчики весь день провели на соседних НП. К вечеру собрались у себя в блиндаже. Результат дневных поисков был одинаков: нужный участок просеки ни с одной другой точки не просматривался.
Что же необходимо было предпринять, для того чтобы засечь это место? Я сидел и мучительно размышлял. Даже на Западном фронте таких трудных случаев у нас не было. В конце концов все-таки отыскивались какие-то заметные предметы на местности, и не было случая, чтобы промахнулись. Я взглянул на озабоченно следивших за мной ребят:
- Ну, кто что посоветует?
В блиндаже вся разведка была налицо. И даже трудно было сказать, что у нас происходило. То ли служебное совещание, то ли комсомольское собрание. Ведь все присутствующие являлись комсомольцами, а рядом со мной сидел комсорг Юра Черепанов.
Федотов давно уже ерзал на топчане. Он сразу вскочил и заговорил, шепелявя от волнения:
- Это как же так?.. Такая цель! Тогда разрешите, товарищ гвардии лейтенант, я сейчас же к пехотным разведчикам сбегаю! Они все время за передний край ходят и наверняка знают, что это за просека. А может, они завтра пойдут, и мне с ними?..
Все было понятно. Конечно, Федотову очень хотелось, чтобы выявленная им цель была уничтожена. И вообще расспросить разведчиков из общевойсковых подразделений было бы неплохо. Но координат этого места они все-таки знать не могли, потому что на этом участке за передний край еще никому не удалось проникнуть.
- Может быть, договориться с артиллеристами, чтобы они в этот район несколько снарядов бросили? - предложил Рымарь.
И тут я только покачал головой. Помимо того, что не стоило рисковать и настораживать противника, была и вторая причина: артиллеристы, как всегда в обороне, сидели на строжайшем лимите и у них самих половина реперов (ориентиров) наверняка не была пристреляна.
- Возможно, в штабе полка есть аэрофотоснимок? - сделал следующее предложение Черепанов.
Данными аэрофотосъемки нам еще не приходилось пользоваться, но если такие имелись, то, конечно, могли помочь разобраться и отыскать просеку. Я позвонил в штаб полка, но снимков у них не оказалось, сказали только, что скоро должны быть.
- Товарищ гвардии лейтенант, - дошла очередь до Шилова. Он встал и, как всегда, покраснел. - Мы сегодня только с наблюдательных пунктов смотрели, а вот в той стороне - километрах в пяти, - он показал назад и вправо от линии фронта, - высокие сосны на бугре. Может быть, оттуда? Только там наблюдательных пунктов нет.
"Очень далеко от просеки, - подумал я, - но попробовать стоит". Так мы и решили.
С выбранной нами сосны мы увидели желанную просеку. Для верности подождали начала физзарядки. Все в порядке. В этот же день топографы провели привязку нашего второго НП. Координаты были определены точно. Оставалось только доложить командованию.
Сразу на НП появилось много народу. Командир полка сам поднялся на вышку понаблюдать. Он убедился, что разведка гвардейского минометного полка даром времени не теряла. Так и объявил во всеуслышанье, спустившись вниз.
Решение было единодушным: резервы противника накрыть огнем полка гвардейских минометов.
На следующий день фашистские солдаты, как всегда, заполнили просеку и приступили к выполнению физических упражнений. Последний раз в жизни.
Командир полка гвардии подполковник Виниченко подал сверху с сосны команду: "огонь!" Полковой залп на много километров потряс окрестности.
Громадный огненный смерч забушевал на просеке. Сразу же дым, пламя. Резервные части оборонявшейся здесь дивизии были уничтожены. Уже спустя несколько дней, когда прекратился пожар, это место стало заметно отовсюду. Черная опаленная земля и вокруг - обуглившиеся деревья.
В начале января стало ясно: примириться с существованием Демьянского выступа нельзя. Плацдарм, как гнойник, сидел в теле Северо-Западного и Волховского фронтов, мешая осуществлению других важных операций, отгораживая осажденный Ленинград.
Войска снова стали сосредоточиваться вокруг демьянской группировки противника. Сквозь непролазные заснеженные топи и болота, непроходимые леса поползли "катюши", танки, пушки, боеприпасы. Лесными чащами шли стрелковые дивизии. Сосредоточение войск проходило долго и трудно.
Наконец белое безмолвие старорусских лесов взорвалось ревом "катюш". Они, как всегда, открыли артподготовку. Главный удар наносился, как и прежде, под Рамушевым. Как и прежде, противник отчаянно сопротивлялся. И все-таки фашистское командование поняло, что плацдарм им не удержать. К концу февраля 1943 года он был ликвидирован.
Надо сказать, что за то время, что мы находились на фронте, в нашем дивизионе сменилось уже много офицеров. Под Красной Поляной в первый же день, как я уже писал, погибли Будкин и Прудников. После завершения боевых действий на Юго-Западном фронте были откомандированы из полка Кондрашов и еще несколько офицеров. Перед самым Новым годом при разрыве фашистской бомбы оторвало ноги моему товарищу по училищу Илье Сорокину - командиру одного из огневых взводов.
Незадолго до наступления на плацдарм, на одной из рекогносцировок, Федотов, Ефанов и я пробирались по узкой траншее переднего края. Впереди на нейтральной полосе прутья лозняка сильно затрудняли видимость, и мы подбирали место, откуда было бы можно получше рассмотреть первую позицию противника. Прошли уже немало, но хорошего сектора для наблюдения не находилось. Никто не стрелял, и я решил выбраться из траншеи. Залез на бруствер и выпрямился во весь рост. Теперь оборона противника была видна хорошо. Я принялся сличать линию переднего края на местности с картой... Свистнуло несколько пуль. Словно палкой ударило ниже колена, швырнуло обратно в траншею...
Глава шестая. В глубоком тылу
Думаю, что не испорчу своего повествования о боевых действиях дивизиона, если посвящу главу рассказу о своем пребывании в тылу. Ведь только самые удачливые из тех, кто воевал на переднем краю, не были ни разу ранены.
