С яростным криком, отразившимся от утесов, Гимли спрыгнул со стены.

— Казад! Казад!

Он нашел себе работу.

— Эй! — закричал он. — Орки внутри стены. Эй! Сюда, Леголас! Здесь работы хватит для нас обоих! Казад ай-мену!

Гамлинг, стоя на стене Хорнбурга, услышал голос гнома, перекрывший шум схватки.

— Орки в пропасти! — закричал он. — Хэлм! Хэлм! Вперед, хэлминги!

С этим криком он побежал вниз по лестнице, и множество вестфолдцев последовало за ним.

Их удар был яростным и неожиданным, и орки дрогнули перед ними. Вскоре они были зажаты в узком ущелье и все перебиты или сброшены с высокого обрыва.

— Двадцать один! — воскликнул Гимли. Он взмахнул топором и уложил последнего орка. — Мой счет увеличился, мастер Леголас.

— Нам нужно заложить эту крысиную дыру, — сказал Гамлинг. — Говорят, гномы искусны в работе с камнем. Помогите нам, мастер!

— Мы не обрабатываем камни ни боевым топором, ни голыми руками, — сказал Гимли. — Но я помогу, чем смогу.

Они собрали, сколько смогли найти, булыжников и обломков скал, и под руководством Гимли вестфолдцы заложили внутренний конец подземного канала, оставив только узкую щель. Ручей глубокий, раздувшийся от наводнения, забурлил, и медленно начал образовываться в пруд от утеса до утеса.

— Наверху будет суше, — сказал Гимли. — Идемте, Гамлинг, посмотрим, что делается на стене!

Он поднялся наверх и увидел Леголаса рядом с Арагорном и Эомером. Эльф вытирал свой длинный нож. В атаках наступил перерыв, так как попытка пробиться через подземный канал потерпела неудачу.

— Двадцать один! — сказал Гимли.

— Хорошо! — у, пил Леголас. — Но мой счет достиг двух дюжин. Тут была работа для ножа.

Эомер и Арагорн устало опирались на мечи. Снова громко зазвучал шум битвы. Но Хорнбург продолжал держаться прочно, как остров в море. Его ворота лежали в руинах, но за баррикаду из балок и камней не прошел ни один враг.

Арагорн посмотрел на бледные звезды и луну, теперь склоняющуюся к западным холмам, окружавшим долину.

— Ночь длинна, как год, — сказал он. — И скоро ли настанет день?

— Рассвет близко, — сказал Гамлинг, который поднялся на стену рядом с Арагорном. — Но, боюсь, рассвет не принесет нам надежду.

— Рассвет всегда вселяет в людей надежду, — возразил Арагорн.

— Но эти создания из Изенгарда, эти полуорки-полулюди, выращенные грязным искусством Сарумана, они не боятся солнца, — сказал Гамлинг. — Не боятся и дикие люди с холмов. Разве вы не слышите их голосов?

— Я слышу их, — ответил Эомер, — но для моих ушей их голоса напоминают рев зверей или крик птиц.

— Многие кричат на языке Дунланда, — ответил Гамлинг. — Я знаю этот язык. И это древний язык людей, на котором когда-то говорили во многих долинах Марки. Слушайте! Они ненавидят нас и радуются: наша судьба кажется им очевидной.

— Король, король! — кричат они. — Мы захватим их короля! Смерть Форгейлу! Смерть соломенноголовым! Смерть грабителям с севера! — Так они называют нас. За полтысячи лет не забыли они своей обиды, когда повелители Гондора отдали Марку Эорлу Юному и заключили с нами союз. Саруман воспламенил старую ненависть. Когда они поднимаются, это опасный и жестокий народ. Они не отступят ни на рассвете, ни в сумерках, пока Теоден не будет захвачен или пока они сами не будут убиты.

— Тем не менее день принесет мне надежду, — сказал Арагорн. — Разве не сказано, что Хорнбург не будет взят, пока его защищают люди?

— Так говорили менестрели, — сказал Эомер.

— Оправдаем их слова и нашу надежду.

В этот момент раздался звук труб. Послышался грохот, блеснуло пламя, поднялся столб дыма. Воды глубокого ручья с шумом и пеной вырвались вперед: их больше ничего не сдерживало — зияющая брешь образовалась в стене. Через эту брешь вливалось войско Сарумана.

— Выдумка Сарумана! — воскликнул Арагорн. — Они снова пробрались в подземный канал, пока мы разговаривали, и зажгли огонь Ортханка у нас под ногами. Элендил, Элендил! — вскричал он, устремляясь к бреши. Но тут же сотни лестниц поднялись под укреплениями. Через брешь и стены, как черная волна, заливающая песок, хлынули нападающие. Защита была сметена. Некоторые всадники отступили вглубь пропасти, сражаясь и падая, продвигаясь шаг за шагом к пещерам. Остальные прорывались к крепости.

Широкий мощенный склон поднимался от стены к воротам Хорнбурга. На нем стоял Арагорн. В его руке сверкал Андрил, и ужас перед этим мечом удерживал врагов, пока мимо Арагорна один за другим проходили защитники стены. На верху лестницы стоял Леголас. Лук его был натянут, последняя стрела лежала на тетиве, он всматривался вперед, готовый выстрелить в первого же орка, который осмелится приблизиться к лестнице.

— Все, кто мог добраться, уже внутри, Арагорн, — крикнул он. — Поднимайтесь!

Арагорн повернулся и побежал по лестнице, но споткнулся от усталости. Немедленно враги устремились вперед. С криками вверх бежали орки, вытянув вперед руки, чтобы схватить Арагорна. Передний упал с последней стрелой Леголаса в горле, но другие перепрыгнули через него. Но тут же большой камень, пущенный сверху, покатился по лестнице, сметая орков. Арагорн добежал до двери, и она быстро захлопнулась за ним.

— Дела идут плохо, друзья мои, — сказал он, вытирая рукой пот со лба.

— Очень плохо, — согласился Леголас. — Но не безнадежно, пока вы с нами. Где Гимли?

— Не знаю, — ответил Арагорн. — Последний раз я видел его, когда он сражался у основания стены, но враги разделили нас.

— Увы! Это злая новость, — сказал Леголас.

— Он крепок и силен, — сказал Арагорн. — Будем надеяться, что он сумеет пробиться к пещерам. Там на некоторое время он будет в безопасности. В большей чем мы. Такое убежище должно понравиться гному.

— Я буду надеяться на это, — согласился Леголас. — Но лучше бы он пришел сюда. Я хотел бы сказать мастеру Гимли, что мой счет достиг тридцати девяти.

— Если он пробьется к пещерам, он превзойдет ваш счет, — засмеялся Арагорн. — Я никогда не видел такого искусного топора.

— Я должен идти поискать стрелы, — сказал Леголас. — Кончится ли когда-либо эта ночь, чтобы я мог получше целиться?