Этим же вечером нам домой позвонила Наталья. Мы с Аллой в это время мирно перебирали новости дня, явно избегая упоминания о странном начинании. Трубку взяла Алла и, отдёрнув от уха, словно её кто-то укусил, сразу передала мне: «… нужно встретится, чтобы привыкнуть к друг другу», – немного таинственно, сообщил мне динамик знакомым голосом обрывок фразы. «Да-да, – торопливо ответил я, – перезвоню, как найду время». Мне сделалось так неловко: зачем-то вскочил с дивана, где удобно расположился с Аллой, и стал ходить по комнате, не замечая, что всё ещё держу в руке давно выключенную беспроводную лодочку телефона. Я всё ещё относился к этому мероприятию с некоторой долей иронии, даже страха. Сами посудите: переспать за деньги с неизвестной мне женщиной, пусть это событие и окрашено благородными красками. И потом, вдруг и правда родиться у неё мой ребёнок, а я даже и знать не буду, где он и как прожигает подаренную мною жизнь. Да и вообще, как-то это не по-людски! Поэтому я сказал, обращаясь к остаткам трезвого ума своей почти жены: «Алла, ну ведь это же бред!» Алла посмотрела на меня долго, каким-то новым изучающим взором, молча запахнула к самому горлу халат, тем самым, закрывая доступ к телу, и нажала кнопку включения на пульте телевизора.
Я и представить себе не мог, что значит быть аскетом. Вести пуританский образ жизни несколько дней под силу не каждому, да ещё в вечном мужском возрасте, когда обязательно во времена машинальной задумчивости находишь свой взгляд на любой оголённой части женского тела, в каком бы многолюдном месте ты не находился. И в чём причина такого цепляния глазами, ты и сам себе объяснить не можешь, лишь ловишь насмешливые взоры заметившие твою нечаянную слабинку.
Первым днём оказался вторник. Его провёл без особых осложнений, лишь потянувшись за сигаретой, вспоминал о данном обете и с удовольствием от неё отказывался, памятуя, что давно хотел бросить курить. Некий смысловой эффект в этом отказе был. Откажись от малого и будет большее. Знаете, я даже чувствовал некоторую гордость за себя. О выпивке речи не шло, всё остальное меня пока не волновало. Кажущая простота начатого дела совершенно меня расслабила, и я приготовился получать новое удовольствие от жизни (в смысле отказа во всём), но химические реакции моего организма постепенно возвращали меня на уровень заложенного в нас естества.
Вы замечали за собой такие странные моменты, как только вы собираетесь произвести в своей жизни переворот, что-то закончить или наоборот начать. То сразу же всё пространство и окружающие начинают вам мешать. И мешают они так изощрённо, что такой тонкости и коварству позавидовали бы даже ваши враги.
Во-первых, я остался дома, чтобы поработать в тишине и, так сказать, не отвлекать себя всякими соблазнами, но уже через час равномерного поскрипывания моего вечного пера, раздался звонок в дверь.
Передо мной в облаке с плавающей надписью: «Мне только этого сейчас не хватало!» – стоял Артурчик. Он всегда объявлялся только по очень важным, как ему казалось, делам, каждый раз огорошивая меня своей неповторимо наглой просьбой. Давно уяснив, что денег в долг просить у меня нет смысла, иначе бы он приходил за ними каждый день, любитель халявы начал выискивать разные не очень приличные способы их замены. Он без зазрения совести мог весьма и весьма серьёзно попросить починить электрические розетки у него дома, объясняя это своей технической не компетенцией; мог нагрузить покупкой какого-нибудь редкого лекарства с его же доставкой; поручения поискать для него вещь по магазинам, либо бытовую мелочь, всегда дополняли его слащавые речи. «Если захочешь сделать мне подарок, – говорил он дьявольски завораживающим голосом, – купи мне …», – и показывал: круглый резиновый эспандер, до момента разрыва которого оставалось совсем небольшое волоконце или ежедневник, замусоленный и исчирканный записями карандашом с чудом сохранившимися последними страничками. Как-то он позвонил поздно вечером и просто потребовал крови, да, да – самой настоящей (четвёртую группу, резус отрицательный), я не знал, что ответить и просто тихо положил трубку. Наверное, я поступил плохо, ведь кому-то наверняка нужна была эта животворящая жидкость. Однако я и своей-то группы крови не знал отродясь, был в этот вечер слегка пьян, и его неуёмная наглость начинала меня доставать.
Просить Артурчик умел вдохновенно и правильно обычно в конце длинной научно-фантастической безошибочно поставленной беседы об интересах сидящей напротив жертвы, в этом не было ему равных. Поддавшиеся его магическому напору некоторое время обслуживали своего короля-попрошайку, но не получая ничего взамен быстро ретировались. Я лично знал нескольких одураченных придворных, гоняющихся за Артурчиком, чтобы набить ему лицо. Для меня все его уловки были давно известны, и эта жутковатая муть, в которой плавали его просьбы, оставалась без ответа. И он понимал, что я не собираюсь вступать в ряды его лакейской гвардии, но в то же время мне очень хотелось узнать до какого предела может дойти его вертлявый ум в поисках халявы. Каждый раз, Артурчик, пробовал меня на «на зуб» заново. Не мог пересилить в себе эдакую жадную гнилушку и просил, снова и снова.
Вот и сегодня как всегда начал с долгих предисловий, что уже лет пятнадцать намекало мне – просьба эта не выполнима.
Дело оказалось в том, что его девушка (какое мне дело до его девушки?), страдала комплексом неполноценности, и самым её большим желанием по истреблению этого мешающего жить недостатка, было переспать с двумя мужчинами сразу. Артурчик увидел во мне второго. Он расселся напротив меня на диване и опять-таки с важным видом полуобняв невидимую фигуру беса рядом излагал сущность предстоящего греха. Рогатое козлоногое существо, что-то нашёптывало ему в периоды красноречивых пауз. Если выключить звук, можно было подумать, что мы обсуждаем устройство ракетоносителя «Протон» настолько серьёзны были наши лица.
Как можно быстрее я попытался открыть рот, чтобы отказаться. Меня даже холодный пот прошиб. Но сидящий передо мной худощавый блондин, имеющий нос с лёгкой горбинкой, меня опередил: «Завяжем ей глаза, чтобы она не могла тебя видеть, все манипуляции будешь производить молча…» «Достаточно, Артур, хватит! Я не в состоянии этого сделать». Нос Артура раздражённо заиграл крылышками ноздрей: «Неужели придётся просить Вано, а от него всегда так неприятно пахнет…», – пробурчал он, деловито направляясь к выходу, словно мой отказ только укрепил его желание.
Во-вторых, и по сей день, я вспоминаю это предложение с брезгливой моросью в душе. Но тогда, оно произвело на меня удручающее впечатление. Казалось бы, чего, ушёл Артур и я весь его экзистенциальный бред, задвинул на самую дальнюю полку памяти, но не тут то было. Всё скребло и скребло, где-то внутри под сердцем: как же это так, ну почему же именно сегодня?
Вечером мне Алла, после моего осуждающего рассказа, рассмеялась и с какой-то даже задорной весёлостью произнесла: «А мы то чем лучше, цели то те же? А, каков, Артур! Я вот ему выскажу при случае, на что покусился, плут!» Затем, чтобы успокоиться и успокоить меня она читала вслух книгу. Я не слушал, вспоминал Наташино бухгалтерское лицо – получалось с трудом. Старался найти волнительные нотки, памятные зацепки, ей не идёт серое, лучше бы в красном и ногти обязательно лаком, у туфлей каблук повыше, что это за причёска – всё наверх, – распустить.
«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание; и взяла плод его и ела; и дала также мужу своему, и он ел», – Алла захлопнула книгу. «Да ты не слушаешь меня!» – Резко встала и вышла в другую комнату. «Что ты мне читала, жена моя?»
Во второй день недели искушения мне с утра позвонила Ксения.
Уж от кого от кого, а от неё я никак не ожидал столь неуместного предложения. Она манипулировала изумительным лисьим тоном и под конец своей «сырной басни» предложила встретиться в кафе. В «нашем кафе»: «Ну, помнишь, на углу, я угощаю». С каких это пор оно стало нашим? Что можно было так бесцеремонно обращаться к моей памяти, пытаясь внести в неё правки, после того как оценка за сочинение уже давно выставлена.
