- Назад, в штаб-квартиру, - сказал майор. - Найдешь дорогу?
- Так точно, сэр, - ответил я и повернул на юг. Майор покрутил циферблат в своем черном ящике и нажал на кнопку. Тут я разглядел внизу, в лунном свете, немощеную дорогу, которая вела из Вашингтона в штаб-квартиру. Я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на город, но теперь там виднелось очень мало огней, да и горели они совсем не так ярко, а красных и зеленых и вовсе не было.
Но луна ярко освещала дорогу, и мы неслись вдоль нее, когда она шла прямо, а когда начинала петлять, срезали повороты и делали миль сорок в час, не меньше. Вокруг свистел холодный ветер, я достал белый вязаный шарф, который связала бабушка, и обернул вокруг шеи. Конец шарфа мотался сзади и хлопал на ветру. Потом я подумал, что у меня может сдуть фуражку, и перевернул ее задом наперед. Теперь я чувствовал, что похож на настоящего погонщика летающей машины. Жалко, что меня не могли видеть девушки из нашего городка.
Некоторое время я привыкал к рычагу и седлу: вздымался вверх, пока мотор не начинал кашлять, поворачивал и нырял вниз, чтобы посмотреть, как низко я могу лететь над дорогой. Но в конце концов майор заорал, чтобы я не вертелся. Время от времени мы замечали, как на какой-нибудь ферме загорается свет, а оглянувшись, видели качающийся огонек - это фермер выходил во двор с фонарем посмотреть, что за шум слышен с неба.
Несколько раз по дороге мы подливали горючего, и довольно скоро, часа через два или даже меньше, у нас под крыльями поплыли огни лагеря, и майор стал свешиваться то в одну, то в другую сторону, глядя вниз. Потом он вытянул руку вперед.
- Вон на то поле, мой мальчик. Сможешь посадить эту машину с выключенным мотором?
- Так точно, сэр, - ответил я, остановил мотор, и машина заскользила вниз, как санки с горы, а я слегка шевелил рычагом и смотрел, как мне навстречу поднимается поле, становясь все больше и больше. Теперь мы летели совсем беззвучно - только ветер вздыхал в проволочных оттяжках, и мы опускались вниз, залитые белым лунным светом, как привидения. Линия нашего полета уперлась точно в край поля. За мгновение до этого я потянул рычаг на себя, и полозья с шуршанием коснулись травы. Немного попрыгав по земле, мы остановились и некоторое время сидели молча. В траве зазвенели цикады.
Майор сказал, что на краю поля есть обрыв, мы нашли его и подтащили машину к краю, а потом пошли через поле, высматривая какую-нибудь тропинку или часового. Часового я нашел сразу - он охранял тропинку, лежа на траве с закрытыми глазами. У меня кончилась яблочная водка, так что я растолкал его и сказал, что мне нужно.
- Сколько дашь? - спросил он.
- Доллар, - сказал я.
Он пошел в лес и скоро вернулся с кувшином.
- Хорошая водка, - сказал он. - Самая лучшая. И как раз на доллар почти полный кувшин.
Я попробовал - водка и в самом деле была отменная, - расплатился, отнес назад кувшин и привязал его к машине. Потом вернулся, позвал майора, и он подошел. Часовой повел нас по тропинке к палатке генерала.
Палатка была квадратная, в виде шатра, внутри горел фонарь, и передняя стенка палатки была откинута. Часовой отдал честь.
- Майор из кавалерии, сэр, - он произнес это так, как и полагается неотесанной пехтуре. - Говорит, дело секретное и срочное.
- Впусти кавалерию, - послышался голос изнутри, и я сразу понял, что генерал - кавалерист в душе. Мы вошли и отдали честь.
Генерал сидел на табурете, поставив на большой деревянный бочонок ноги в старых башмаках с незавязанными шнурками. Он был в черной широкополой шляпе и расстегнутой куртке с погонами, на которых я заметил три серебряные звезды. У него были голубые глаза, твердый взгляд и окладистая борода.
- Вольно, - сказал он. - Ну?
- Сэр, - начал майор, - у нас есть летающая машина, и я предлагаю, с вашего разрешения, использовать ее против мятежников.
- Что ж, - сказал генерал, раскачиваясь на табурете, - вы явились в самое время. Вся армия Ли собралась у Колд-Харбора, и я сижу тут всю ночь за бутыл... то есть за разработкой плана. Их нужно разгромить, прежде чем... Как вы сказали - летающая машина?
- Так точно, сэр, - ответил майор.
- Гм-м, - сказал генерал. - А где вы ее взяли?
- Это долгая история, сэр.
- Должно быть, - сказал генерал, взял со стола окурок сигары и задумчиво сунул его в рот. - Если бы я не сидел тут всю ночь за бутыл... то есть за работой, я бы, конечно, не поверил. А что вы предлагаете делать со своей летающей машиной?
- Погрузить на нее гранаты! - глаза у майора загорелись. - Сбросить их прямо на штаб мятежников! Заставить их немедленно сдаться!..
Генерал покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Мне это не по душе. Военно-воздушные силы - это еще не все. Никогда ваши машины не заменят солдат, помяните мое слово. Впрочем, и они могут пригодиться. Это хорошо, что вы ее привезли.
Он взглянул на меня.
- Ты ее погонщик, сынок?
- Так точно, сэр.
Он снова повернулся к майору.
- Я хочу, чтобы вы взлетели с картой, нанесли на нее позиции Ли и вернулись. Если вы это сделаете, майор, то завтра, третьего июня, после битвы под Колд-Харбором, я своими руками приколю вам на мундир серебряные листья. Потому что тогда я возьму Ричмонд, как... ну, не знаю как. Что до тебя, сынок, - он взглянул на мои нашивки, - ты станешь капралом. Может быть, я даже придумаю для тебя новую эмблему - пару крыльев на груди или что-нибудь в этом роде.
- Так точно, сэр, - сказал я.
- Где машина? - спросил генерал. - Пожалуй, я пройдусь погляжу на нее. Проводите меня.
Мы с майором отдали честь, повернулись кругом и вышли, а генерал сказал:
- Идите, я вас догоню.
На краю поля он нас догнал, запихивая что-то в задний карман платок, должно быть.
- Вот вам карта, - сказал он и протянул майору сложенную бумагу. Майор взял ее, отдал честь и сказал:
- Во имя Союза, сэр! За победу...
- Только без речей, - сказал генерал. - Оставим их для предвыборной кампании.
- Так точно, сэр, - ответил майор и повернулся ко мне. - Заправляй!
Я залил бак, мы раскрутили пропеллеры, и на этот раз машина завелась сразу. Мы влезли, я опять перевернул фуражку задом наперед и повязался шарфом.
- Хорошо, - одобрительно заметил генерал. - Это по-кавалерийски.
Мы оттолкнулись и камнем полетели вниз с обрыва, навстречу земле. Потом крылья зацепились за воздух, я потянул на себя рычаг, и мы взмыли вверх, ревя мотором и набирая высоту. Я сделал пологий разворот и два круга над полем - сначала футах в пятидесяти, потом в ста. В первый раз генерал так и стоял там, задрав голову и разинув рот, и видно было, как сверкают в лунном свете его медные пуговицы. Когда я делал второй круг, его голова все еще была задрана вверх, но он, кажется, на нас не смотрел. Его рука была около рта, и он пил, по-моему, воду из стакана - я так подумал, потому что, как раз когда мы выровнялись и взяли курс на юг, он изо всех сил швырнул что-то в кусты и я видел, как в лунном свете блеснуло стекло. Потом он быстро пошел назад, в штаб. Должно быть, спешил сесть за работу.
Моя машина ржала, брыкалась, резвилась я только о том и думал, как бы не дать ей встать на дыбы, и жалел, что у нее нет поводьев. Внизу холодно поблескивала в лунном свете Джеймс-ривер, уходя на восток и на запад, и виднелись огни Ричмонда, но разглядывать их мне было некогда.
Машина заупрямилась, задрожала, и я не успел опомниться, как она закусила удила и ринулась прямо вниз. Ветер выл в оттяжках, и вода неслась нам навстречу.
Ну, объезжать норовистых лошадок мне не впервой. Я налег на рычаг, чтобы задрать ей голову, и она снова устремилась наверх, как будто брала барьер. Но на этот раз в верхней точке подъема она не закашлялась, а фыркнула, почуяв свою силу, и я только успел крикнуть майору: "Держитесь!", как она перевернулась на спину и снова понеслась вниз, к реке. Майор что-то завопил, но во мне играла яблочная водка, и все это было ужасно здорово, и я тоже заорал от радости. Потом я снова потянул рычаг на себя, и мы еще раз перевернулись. Крылья скрипели, как седло на галопе. Высоко поднявшись, я круто наклонил машину влево, и мы описали широкую красивую дугу. Никогда еще я так не веселился.
