Внезапно его полог из рубероида рухнул, и как человеку показалось, в сарай ворвалась тысяча чертей: с шумом, гамом, воплями и смехом. Но чертей оказалось двое и вовсе не чертей, а парень с девахой.

   Парень, возрастом после дембельского, плотный, накачанный, с крепкой головой и без шевелюры, но в кожаной всесезонной куртке. Деваха же наоборот, казалась только пришла с пляжа: топик, с трудом закрывавший еще не развитую девичью грудь и шорты в обтяжку, показывавшие всю прелесть не испорченных возрастом бедер. Ее смазливое личико уже показывало усталость от радостей жизни, в которые окончание школы в следующем году, явно не входило.

  -- Здорово, брателло! - Проревел парнишка, сначала отряхнувшийся от воды и только потом оглянувшийся. - Ты как сто баксов на дороге!

   Читающий даже бровью не повел, он дочитал абзац, отложил газету в сторону и только тогда грациозно повернулся к вновь пришедшим. Все эти движения настолько напоминали кошачьи, что девице захотелось вдруг его погладить, но он, отчетливо выговаривая каждую букву, заинтересовано спросил.

  -- А почему как сто баксов?

  -- Понимаешь, - парень присел к костру и протянул руки и не потому, что они замерзли, а потому, что у людей руки сами к огню тянутся, - сто баксов много или мало?

  -- Смотря для кого! - В тон ответил ему человек без штанов. Он и не стеснялся этого, просто разок поглядел, как от его одежды начал идти парок и снова перевел взгляд на парня.

  -- Для кого угодно, сто баксов - это деньги! - Безапелляционно заявил парень. - Вот и ты для нас так! Маруська под руку толкает "гони, вымокнем", а я остановился, чую, что внизу опасность, и ни в какую! Как на стрелке, едешь, а уже знаешь, что не знаешь, уедешь ли живым! Нет, думаю, ее посылаю вперед - не идет, а чего ей мокнуть и так голая! - Парень радостно шмякнул ладонью по твердой ягодице, девица привычно взвизгнула. - Пошел сам, вдруг что-то мелькает, а это твой огонек. Остановился, а шагнул бы вперед - все: Амазонка - края не видно. Сбегал за ней. В машине сидеть - бензин жечь, да и в зад въехать могут, а тут и просторно, да и компания, какая-никакая! Меня Серега Ништяк зовут, а тебя?

  -- Михаил! - Полупоклоном головы представился как бы хозяин хибары.

  -- Дровишек маловато! - Оглядел скромную кучку топлива Серега. - Дождь как думаешь, когда кончится?

  -- Этого метеорологи не знают, а нам, грешным откуда? - Он встал и пощупал штанину, она все еще оставалась мокрой, поэтому он сел и широким жестом предложил это же гостям. - Располагайтесь поудобнее.

   Девица не замедлила этим воспользоваться и томно растянулась рядом с ним, искоса поглядывая на Серегу, но его ревность была глуха. Он залез в карман кожанки, но вместо пачки вытащил комок бумаги и табака, он хотел это кинуть в огонь, но Михаил перехватил его руку.

  -- Не торопись, сидеть здесь неизвестно сколько, может пригодится. - Он аккуратно разделил табак и бумагу и оставил их сушиться около кроссовок. После этого из нагрудного кармана рубашки извлек мятую, но сухую пачку "Явы" и протянул Сереге. Серега не отказался, но когда Маруся протянула руку, несильно ударил ее по запястью. Она фыркнула и обиженно отвернулась. Сигареты все равно были влажные, поэтому мужики курили их молча и долго.

   Закончив курить, Михаил встал, чтобы поставить рубероид на место, но так и застыл с ним в руках. В проеме показалась коротко стриженая седая голова, увидев Михаила, она юркнула обратно, вместо нее показался плетень, а потом и сам коренастый мужик лет пятидесяти с натруженными руками.

  -- Вот наш взнос в обогрев! - Приставил он плетень к железному листу, выполнявшему роль очага. - Вслед за ним просеменил благообразный дедушка, с круглым швейковским лицом и куцей бородкой, но сейчас он напоминал мокрую курицу. Вслед за ним зашла и какая-то женщина. Платье на ней промокло и прилипло, но, тем не менее, она шла, согнувшись, укрывая под грудью пластиковый пакет. Дедок, зайдя в помещение, перекрестился сам и перекрестил всех.

  -- Чья машина там? - Спросил седой.

  -- Спасибо вам! Если бы не она плыли бы к синему морю! - Мужик разделся и начал выжиматься. Женщина, пришедшая с ним, негодующе фыркнула, но не отвернулась.

  -- Рука господа нашего заставила оставить ее на этом месте! Спасибо тебе сынок! - Старичок схватил Серегу за руку и принялся умиленно трясти ее. Сереге такая помпезность показалась подозрительной, и он выдернул руку.

  -- Чего, машину в речку столкнули? - С каждым, словом его интонация укреплялась в своих подозрениях.

  -- Фонарь задний разбили, не переживай сынок починим! Своим фонарем ты нам жизнь спас! - Мужик развесил одежду на плетень. - Раньше я здесь на рейсовом ездил, вроде с закрытыми глазами каждую кочку знать должен. А сейчас на "Газели" - маршрутка. Мы даже не подумали, что все залило, а тебе в зад въехали, я и подумал "неспроста машину на дороге оставили, знак подают", спустились, а тут вода и плетень вынесла. А все молодежь хают, что наркоманы все и бандиты и только о себе думают! - Мужик замолчал, уставившись в огонь, а потом принялся ломать край плетня и бросать обломки в костер. Серега даже растерялся от таких благодарностей, что и предложил мокрой женщине:

  -- Мамаша, вы бы тоже разделись, да на сене отлежались, пока одежда сохнет!

  -- Богохульник! - Брызнула слюной женщина, но на сено присела. Михаилу пришлось поджать голые ноги. Ему было неудобно в такой женской компании, поэтому, чтобы поддержать разговор, он спросил ее:

  -- Откуда путь держите, православная? - Он увидел, как из пакета женщина вынула Евангелие.

  -- Сам ты православный! По пути истинной веры освещенной отцом нашим могут идти только свидетели Иеговы! - Гордо произнесла она и отвернулась.

  -- Тьфу, сектанты сатанинские! - Не выдержал такой гордости дедок. - Знал бы, рядом не сел! Она мне библию цитирует, думал человек сидит...

  -- Господа-товарищи! - Миролюбиво призвал всех Михаил. - Сейчас мы все в одной лодке, до распрей ли? Топлива еще на пару часов хватит, а дальше придется в темноте сидеть, поэтому давайте не ссориться!