Разве помчался бы Брайен только для того, чтобы побыстрее преодолеть последние несколько ярдов до озера, если бы он и так добрался до него через секунду-другую? Нет, подумал Джим, рыцарь должен с презрением смотреть на подобные человеческие слабости. Если Джим и правда хочет соответствовать стандартам офицера четырнадцатого века, то ему следует научиться проявлять большую сдержанность. В конце концов, он же не умирает от жажды. У него просто пересохло во рту. Надо меньше пить.

Итак, Джиму удалось степенно подойти к кромке воды. Он лег на живот и начал пить прямо из озера. Вода была именно такой, как он себе ее и представлял. Первые несколько глотков были столь восхитительны, что он дал себе волю и стал лакать воду огромными глотками.

Наконец он приостановился, чтобы перевести дыхание, и вдруг заметил, что в потревоженной воде постепенно начало вырисовываться его отражение. Оно пристально смотрело на Джима, находясь как будто даже ниже поверхности воды.

Сначала Джим бездумно смотрел на него, но потом внезапно, как будто очнувшись, вытаращил глаза.

Лицо под водой не было его лицом. Это была прекрасная белокурая девушка с длинными волосами. Она улыбалась ему, глядя вверх, или, вернее, ее лицо улыбалось ему, казалось, всего в дюйме от поверхности воды. Образ был слишком отчетливым, чтобы быть галлюцинацией.

– Подожди минутку! – громко произнес Джим, выпрямляясь и вставая на четвереньки, но не отрывая взгляда от воды.

Лицо вынырнуло на поверхность воды, доказав тем самым, что оно отнюдь не лишено головы, и, по мере того как оно поднималось все выше и выше, выяснилось, что и все остальное прекрасное девичье тело на месте. Девушка улыбнулась Джиму, и у того перед глазами все поплыло.

– А вот и ты, любовь моя, – выдохнула она. – Наконец-то ты пришел. Пойдем со мной.

Ее голос переливчато звенел в ушах Джима. Она протянула изящную ручку и взяла Джима за руку. В следующий момент Джим осознал, но не понял, как именно это произошло, что его тянут вниз, в озеро, под воду.

У него было время заметить, что спуск в воду нигде не был пологим, как описывала Майгра. Берега круто обрывались на неведомую глубину. Дна под ними видно не было. Дракон, думающий, что он не умеет плавать, упавший или затянутый воду, мгновенно пошел бы ко дну и неминуемо утонул.

Но у Джима не было времени задерживаться мыслями на вероломстве Майгры с ее советами и на ужасном конце, которого он избежал только благодаря жаркой погоде, вынудившей его превратиться в человека. Он был слишком сосредоточен на том, что его тянут все глубже и глубже в озеро.

Будучи в человеческом теле, Джим плавал довольно неплохо. Он даже мог погружаться с маской на глубину пятнадцати-двадцати футов. Но сейчас у него не было ни маски, ни трубки, и, по какой-то странной причине, он абсолютно не мог сопротивляться девушке, которая волокла его вниз. У него было такое чувство, что, даже если бы он попытался сопротивляться, из этого ничего хорошего бы не вышло. Да и не было у него никакого желания бороться.

Он неизбежно утонет.

Но, однако, как только он об этом подумал, то осознал, что если бы он тонул, то наверняка почувствовал бы уже какие-нибудь соответствующие симптомы. Сначала Джиму казалось, что он сдерживает дыхание, но выяснилось, что на самом деле это не так. Он нормально дышал под водой.

Это казалось невозможным, бессмысленным. Или вода вокруг него стала пузырьками воздуха, что было невероятно, или он дышал водой так, как будто это был воздух, что было еще более невероятно.

– Просто чудесно, что ты наконец пришел, да еще при таких обстоятельствах, – златовласка шла впереди него, даже не оборачиваясь. – Меньше всего я ожидала увидеть тебя. Я следила за ужасным драконом, приближавшимся все ближе и ближе. И вдруг он внезапно исчез.

Она задумалась.

– Я не могу этого объяснить, – девушка скорее обращалась к себе, чем к Джиму. – Никогда прежде не видела, чтобы драконы так вели себя. Он, как и все остальные, направлялся прямо к озеру. Мне было бы так легко его утопить!

– Почему… почему ты хотела утопить дракона? – смутившись, спросил Джим.

– Как? Да потому, что они такие гадкие! Эти громадные, отвратительные крылья, как у летучей мыши, и чешуя! Фу! Вот бы знать способ избавиться сразу от всех драконов! Дело в том, что я могу утопить только тех, которые подходят близко к озеру. Но я делаю все, что могу. Подтягиваю их к краю воды, используя магию, и потом, конечно, раз уж я приобрела над ними власть, то им не спастись. Я затаскиваю их в воду и… – ее голос зазвенел по-детски счастливо, – они тонут сами.

Джим содрогнулся.

– Рыбы так мне благодарны, – продолжала девушка. – В одном драконе так много еды для них. Ты, наверное, удивишься, но отчасти именно за это они все меня любят так сильно. Конечно, естественно, что они меня любят. Я имею в виду, что они меня все равно любили бы, потому что они обязаны, они не могут иначе. Но они любят меня еще больше за то, что я все время даю им славных мертвых драконов на обед. – Она задумалась. – Ну, возможно, не каждый день. Но время от времени я дарю им дракона.

Они опустились на дно озера и направились к некоему подобию подводного замка, не слишком высокому, зато весьма широкому. Его стены, казалось, были сделаны из раковин и сверкающих драгоценных камней, панели – из чистого перламутра, мерцающего и переливающегося под водой. Стайка маленьких голубых рыбок устремилась к ним сквозь воду или воздух, окружающий их, и начала сложный, тщательно продуманный танец вокруг златовласки.

– А, это вы, – игриво обратилась к ним девушка. – Вы ждали меня. Я привела с собой самого прекрасного юношу на свете. Он останется с нами на веки вечные. Разве это не замечательно?

Джиму пришло в голову, что с ее стороны было бы очень мило хотя бы спросить у него, хочет ли он остаться здесь «на веки вечные». У него было немало поводов считать, что это не самая «замечательная» перспектива.

Кроме всего прочего, у него еще были дела наверху, на земле. Конечно, девушка была сказочно красива. Аж дух захватывало! Джим как-то раз подумал, что самая красивая женщина, которую он видел в своей жизни, – Даниель. Но это миниатюрное создание излучало нечто большее, чем обычную красоту. Невозможно было не влюбиться в нее, так же как не было сил выдернуть руку из железных тисков ее ручки.

Девушка все еще болтала со своими маленькими рыбками:

– Вы же знаете, что я никогда не брошу вас. Бросить моих дорогих крошек? Никогда! Вы видите, как я вас всех люблю, и озеро, и все, что в озере. Просто я не могла противостоять чарам этого восхитительного мужчины, найденного мной на берегу. Разве можно винить меня за это?

К тому времени они уже оказалось внутри похожего на дворец строения и вошли в комнату с перламутровыми стенами, задрапированными тонкой газовой материей всех оттенков голубого и зеленого. В подводном освещении все это как будто дрожало.

Кресла скоро напоминали большие мягкие разноцветные платформы, в которых можно было сидеть развалясь. Но главным предметом обстановки, если это можно было назвать обстановкой, была громадная, богато украшенная конструкция, вроде круглой кровати без изголовья и подножия, но с курганом пуховых подушек, наваленных с краю.

К ним-то девушка и тянула Джима. Он не мог сказать с уверенностью, шли они, плыли по течению или просто скользили сквозь эту странную, похожую цветом на воду атмосферу, в которой можно было дышать. По всей видимости, им предстояло отдохнуть на этих подушках. Златовласка отпустила Джима, и он утонул в подушках. Ничего мягче их Джим до сих пор не касался. Он наполовину скрылся из зоны видимости, распластавшись на них.

– А теперь… – Златовласка по-турецки уселась на кровать, а может быть, даже над кроватью, Джиму было трудно судить. Хотя водно-воздушная атмосфера, окружавшая их, казалась прозрачной, все вокруг как бы дрожало, что делало очертания предметов расплывчатыми. – Что моя любовь желает больше всего на свете в настоящий момент?