Дед Паша поговаривал, что Лика – доселе не известный ему пример еврейки со светлыми прядями. А теперь он мертв. Но моя тень сидит на месте нашей последней с ним встречи и оплакивает светлейшую душу, неизвестную многим. Он завещал сжечь и развеять свой прах над Россией. До сих пор в голове наша беседа:

– Дед Паша! Дед Паша! Здравья желаю, товарищ Паша!

– О, приветствую! Вольно, голубчик!

– Как это вас в столицу то занесло?

– В Москву? У Лики вчера первая премьера в Большом театре была, не мог же я пропустить! Она ж тут давно танцует, пишет мне периодически, жалуется на одиночество. Говорил я ей сюда не ехать….

– А почему?

– Законы в этом ее обществе суровые. В природе жить куда лучше. Но ее же сама Далида благословила! Угораздило мне тогда с ней столкнуться….

– А Лика вроде когда-то говорила, что ее мама – балерина. Это правда?

– Может и правда, может и нет. Я путешествовал много, как-то разговорился с одной домашней акушеркой, той новорожденную за деньги оставили на воспитание, а она с хлопцем сошлась, который детей не желал. Говорит, что хоть бы и убить это дьявольское проклятие, а мне малую жалко стало, и я взял.

– Кошмар какой!

– Ну ничего, потихоньку все в жизни строится. Выкормил, выходил, даже грамоте немного обучил во время путешествий. От Каира до Франции паломниками! Анжелика петь любила в детстве, но после той встречи с Далидой начала танцевать, как про́клятая! Она ее забрать себе хотела, но я не отдал. Нечего, говорю, ей своим телом торговать! Видишь, вот, не уберег….

– Дед, а как она сейчас? Лика?

– Сейчас, сейчас…. ошибается она сейчас, и меня не слушает. Нашла себе какого-то разбойника, который рад ее полностью содержать, пока она танцует. Я говорю, что он из нее рабыню сделает и чуть что – на улицу выкинет, а она не слушает, говорит, что хочет только танцевать и ни о чем не думать! Но это ее право.

– А чем он занимается?

– Милок, чем здесь занимаются в девяностые люди, у которых за миг появились огромные деньги? Вот и он этим занимается! Лика мне шепнула, что на первых сроках беременности, и они в Америку собираются, мол, угрожают ее мужу. Вот как ты думаешь, спокойно мне сейчас жить? Уж лучше б я в русско-турецкую пошел, нежели видеть, что с ребенком….

– Но-о-о, может, все наладится?

– Ничего у нее не наладится, пока ее не вытянут оттуда! Я ей предложил со мной, в горы….отдохнуть, побыть наедине с собой, а она боится, что со мной, стариком, что-то сделают.

– Вы так и живете рядом с Красной поляной?

– Там застройки начинаются, я вглубь пойду, как горная серна. Мне одному большие условия для быта не нужны. Ты напиши свой адрес, будем на связи.

– Дед, так у меня ж телефон есть! Мобила!

– Гэ-э-эй, я такими штуками не пользуюсь.

– Ну так давай я тебе куплю! Как же ты в горах без телефона! Мало ли что!

– Хорошо, хорошо. Только купи самый простой и покажи, как там тебе писать.

Странно, что Лика тогда этого не сделала. Или он ей не позволил?

†

— Это мое любимое насекомое.

– А почему?

– Посмотри на нее, а теперь на мой крест, видишь?

– Крест – это застывшая стрекоза?

– Можно и так сказать.

– Я тоже буду любить стрекоз. Мама, забери нас отсюда, пожалуйста! Нам тут правда очень плохо. Я буду слушаться тебя во всем!

– Не могу, милая. Тебе найдут других родителей, они будут лучше, вот увидишь.

– Я не хочу других! Не-хо-чу!!!

†

1993, Россия

– Лика! Ли-и-и-ка! Сколько лет!

Хрупкое балетное существо легко подхватить в охапку и подбросить вверх. Еле узнал! Бойкая, жизнерадостная девчонка стала сдержанной, осторожной и очень молчаливой. Чтоб Лика была молчаливой, да где это видано?!

– Ну как ты здесь? Рассказывай!!!

– Я? Я… я, ничего. А ты? Ты как здесь оказался, Ваня?

– Я тут всегда был, деда видел, он сказал, что ты в Большом, вот, просил тебе заколку из изумрудов передать!

– Ты приехал в театр только для того, чтобы передать мне стрекозу?

– В том числе!

– Вот как? У тебя семья есть?

– Мама и папа, все живы и здоровы.

Горькая усмешка скользит по ее прекрасному лицу.

– Я про жену!

– Да…. не спрашивай.

– А я замужем, Ваня. Вот так….

– Да ну? Как же ты на свадьбу то не позвала?

– Не было никакой свадьбы. Просто расписались.

– А почему?

– Когда в твоем распоряжении много денег, лучше не делать опрометчивых шагов. Да и не принято это у них….

– Вы вместе работаете?

– Нет. Он запрещает мне работать. Это моя последняя неделя, ты вовремя успел!

Нет, конечно, я знаю много лентяек, которые предпочитают регулярно выдирать волоски ниже пупка и ублажать самца секс услугами за его бабло19, но Лика не из таких!

– Ты танцуешь?

– Конечно танцую! Танец – это моя жизнь. Тем более, что во мне их сейчас несколько. Слушай, Вань, за мной сейчас приедут. Оставь мне свой номер, я позвоню тебе. А теперь иди и не оглядывайся.

А я оглянулся. Аккуратно, чтобы не привлекать внимание. Белая машина Венцеслава Крохи, вора в законе. И мне «повезло» получить именно его дело. Вот будет горько Лике узнать, что я сажаю ее мужа за преступления!

Но ведь Лика…. Лика не при чем. И ведь я сумел помочь почти всем моим товарищам рано или поздно, и ей смогу.

†

– Мама, мамуленька, что с тобой?

– Не плачь, милая, люди не любят плакс, а любят сильных, как сталь.

– Но ты такая худая и бледная, как будто умираешь! Почему?

– Я танцую, Лара. Танцую везде, где только могу. Если Бог дал мне талант, я обязана отдавать его до конца людям.

– А как это отдавать до конца?

– Как это…. милая, воплощай танец всегда и везде, когда тебе хорошо и когда тебе плохо, в любом деле, в любом отдыхе танцуй всем организмом, танцуй умными мыслями, пальчиками рук, когда пишешь или играешь, телом, если это позволит другим забыться….

– Везде и всегда, я поняла. Но я очень, слышишь, очень за тебя переживаю! Ты ведь не оставишь нас здесь навсегда?

– Конечно нет! Вы сами придете ко мне спустя время…. и я всегда буду с вами.

†

2002, Россия

Когда мне было двадцать, я горел желанием написать книгу о природе Северного Кавказа. Помните, как нам было там хорошо? Как мы ходили в походы, карабкались в гору, купались под водопадом. Но я оставил эту идею почему-то. Наверное потому, что плохо умею писать. Помните Лику, пап?

– Покупайте свежий мед, соты, сыр, медовый квас….

Слегка волнистые, пушистые волосы цвета грецкого ореха с бронзовыми переливами так обманчиво выгорали, что получались золотыми. Огромные карие глаза с блестящими огоньками – азарт от ожидания новой минуты. Обугленная солнцем кожа и длиннющая шея – находка для палача. Наверное, с утра перед зеркалом она долго выбирала наряд, но к полудню на ее одежде виднелись потертости, следы земли и жирные разводы от капелек пота – слишком резво носилась и лазала где попало. Маленькая, невинная девочка, которая хотела только одного – танцевать.

– Привет! Мне здесь не с кем водиться.

– Я Анжелика. Но дед зовет меня Лика. Дед – мой единственный друг. Купи у меня что-нибудь, я деньги коплю.

«Что за необычное имя», – думал я тогда.

– Меня зовут Иван, я родился в Минске, но переехали мы сюда. Мои родители – жертвы политических репрессий!