-Оскар?

-Господин Сяо, надеюсь, я вас не отвлекаю?

-Слушаю тебя, - Сяо Чжань продолжает неотрывно следить за Ван Ибо.

-Альфа говорит, что вы обещали ему два звонка.

Сяо Чжань вспоминает вчерашний разговор за обедом, хмурится, но отвечает:

-Да, Оскар, я действительно это обещал. Слушай внимательно, тебе нужно будет сделать следующее…

Оскар спускается за Ибо и ведет его в кабинет-библиотеку. Он присаживается в одно из кресел рядом с журнальным столиком, и Ван Ибо усаживается во второе. Оскар спокоен и деловит как всегда, смотрит на него внимательно и начинает:

-Господин Сяо дал мне все инструкции насчет своего вчерашнего обещания, - Оскар держит в руках папку с какими-то бумагами и кладет ее на журнальный столик, подталкивая к Ибо, - Но он бы хотел, чтобы перед тем, как вы сделали два своих звонка, вы бы изучили эту папку. Это ваше личное дело, оно прилагалось… к лоту 0805. Взгляните на документ со второй страницы.

Еще ничего не понимая, Ван Ибо берет и открывает папку, переворачивая первый титульный лист со своей фотографией и биометрическими данными. Второй документ-официальный договор между компанией-устроителями аукциона и… его матерью. Он тревожно вглядывается в строки, а Оскар поясняет ему:

-Когда ваш отец проиграл некоторую сумму денег, бандиты сначала обратились к его бывшей супруге, вашей матери. Конечно, она не смогла уплатить по долгу, поэтому ей было предложено подписать данный документ. Возможно, на нее надавили, может быть-даже принудили. Но подпись в конце-настоящая. Вы-несовершеннолетний, она-ваш официальный опекун, и данный документ легитимен. Да, возможно к бандитам вы попали незаконным путем, но к нам - на самых законных основаниях. Господин Сяо считает, что вы должны знать это, прежде чем общаться с родственниками. Вы-собственность господина Сяо. Не пытайтесь выкинуть какую-нибудь глупость.

Горло у Ван Ибо сохнет, когда он смотрит на документ и материнскую подпись, на глаза наворачиваются слезы. Сейчас он хотел бы остаться один, хотел бы, чтобы чертов бета исчез и не видел его отчаянья, не следил за горем, окутывающим все его существо. Быть преданным и отцом и матерью, пусть даже они всегда были паршивыми родителями-больно. Ибо закрывает лицо ладонями и старается успокоиться. Еще не хватало разреветься прямо при этом старикашке. Парню удается справиться с собой, он вздыхает пару раз и снова смотрит на слугу:

-Так я могу позвонить?

И снова какое-то подобие уважения скользит в глазах беты, он вынимает из кармана собственный мобильный:

-Думаю, в тюрьму дозвониться будет легче всего.

Через пять минут они дозваниваются до тюрьмы и ждут, когда Ван Данчу сможет подойти к телефону. Айфон Оскара лежит на журнальном столике между ними, вызов на громкой связи:

-Алло? - слышит Ибо голос отца.

Он немного прикрывает глаза от облегчения, но это единственное светлое чувство, что есть у него к этому человеку:

-Все-таки ты жив?

Пауза.

-Ибо? - голос отца растерянный, взволнованный.

-Да, это я. Сын, которого ты проиграл.

Они слышали волнительное дыхание мужчины:

-Как я рад, что ты жив, Ибо! Что с тобой случилось? Они добрались до тебя?

-Ну, тебя же не повесили в камере-вероятно, добрались, - Ибо не может унять свою язвительность. Она срывалась с языка раньше, чем он успевал подумать, - Я просто хотел убедиться, что ты жив. Просто хотел знать, что все не напрасно.

-С тобой все в порядке, мой мальчик?

-Я больше не твой мальчик, - отвечает он спокойно, - Я принадлежу другой семье. Вероятно, мы никогда больше с тобой не увидимся, отец. И я не буду звонить. Прощай.

Он сбрасывает звонок, пока еще может сохранять спокойствие. Дыши, Ибо, дыши, самоконтроль…

Оскар смотрит на него внимательно, тянется в карман пиджака и достает оттуда… телефон самого Ван Ибо! Оказывается, все его вещи, которые ему позволили забрать из дома-здесь, только их не отдают! Юноша смотрит на свой старенький телефон с ностальгической нежностью, берет его в руки как сокровище.

-Думаю, номер матери у вас есть, - говорит ему Оскар, - После звонка вы должны будете вернуть его обратно.

Он успел почти отвыкнуть от мобильника всего за несколько дней. Ибо снимает блокировку, лезет в адресную книгу и набирает мать.

-На громкую связь, - приказывает бета, и альфа послушно включает ее. Гудки разносятся по кабинету, пока встревоженная женщина не отвечает вдруг:

-Ибо?! Ибо, это ты?!

Только услышав ее надрывный, взволнованный голос, хладнокровие покидает Ван Ибо, и он начинает беззвучно плакать. Ему уже плевать на бету Оскара, он слышит по голосу, что мать волновалась, страдала.

-Да, мам, это я.

На том конце мать тоже начинает сразу плакать:

-Слава богу, ты живой! О, Будда, спасибо, спасибо! Ибо, маленький мой, с тобой все в порядке? Где ты? Ты смог убежать от них?

Ибо давит рыдания, чтобы не напугать мать еще больше и отвечает:

-Все в порядке, мам. Отец успел предупредить меня, когда я навещал его - и я убежал в тот же день. Прости, не мог позвонить тебе раньше.

Мать плачет, но по голосу слышно, что ей стало легче:

-Ибо, прости меня! Они надавили на меня, ворвались среди ночи, избили моего парня, они заставили меня подписать!

-Все в порядке, мам. Не думай больше об этом…

-Где ты? Куда ты убежал? Где ты живешь? Как ты питаешься?

-Я не могу сказать, мам. Я боюсь, что меня еще могут искать. Но у меня все хорошо, мам. Я устроился на работу… в большой дом к богачам. Я… что-то вроде слуги, мам.

-Тебе там хорошо платят? Никто не обижает тебя?

Ван Ибо смотрит на Оскара и отвечает как можно более непринужденно:

-Конечно, нет, мам, все в порядке. Ты извини, придется сменить номер, думаю, я буду скрываться еще какое-то время…

-Я понимаю, маленький мой, главное-что ты жив и здоров.

-Мне пора, мам. Пока.

-Прости меня, еще раз прости меня, сы…

-Пока, - и он кладет трубку, вытирая глаза. Оскар молча забирает телефон и отключает его.

Сяо Чжань наблюдает, как Ван Ибо возвращается в свою комнату и валится на постель ничком. Он явно плачет. Сердце омеги сжимается от боли, он спешно звонит Оскару и спрашивает сходу:

-Как он?

-Он сильно расстроен, - спокойно отвечает слуга и пересказывает ему оба разговора. Сяо Чжань смотрит на изображение рыдающего юноши, кусает губы:

-Порадуй его как-нибудь… Не знаю, приготовь ему что-нибудь вкусненькое. Ему понравился стейк…

Когда Оскар кладет трубку, Сяо Чжань тяжело вздыхает: сейчас он хочет быть рядом с Ван Ибо, но… боится слишком многого. Он может только смотреть и кусать губы.

Когда Ван Ибо приносят стейк, тот удивляется, но считает это совпадением. Кто их разберет, этих богачей, может, они жрут стейки каждый день? Он садится и долго смотрит на него: на самом деле, аппетита нет - разговор с матерью вытрепал все нервы. Но, как человек, который нередко недоедал в детстве, он лучше запихнет еду в себя через силу, чем будет разбрасываться такой вкуснятиной. Ибо надрезает кусок мяса зубчатым ножом, а потом смотрит на лезвие, прокручивая рукоятку между пальцами. Он думает о родителях, о том, что теперь может за них не волноваться, он отвечает только за себя самого и, сколько бы раз противный Оскар ни назвал его “собственностью семьи Сяо” - он все еще волен принимать решения самостоятельно, и эта воля никуда не уйдет.

“Он может заставить меня быть послушным и спать с ним, пользуясь моей природой альфы, - думает парень, - Он может насильно кормить меня и держать в этом подвале, но на самом деле, если я захочу, то могу уйти отсюда. Просто не через дверь…”

Ибо разглядывает нож и не отдает отчет потоку мыслей в своей голове: он смотрит на свое запястье, и в голове у него вдруг всплывает информация о том, что, если хочешь резать себе вены по-настоящему, то руку лучше вспарывать вдоль, а не поперек, как это делают маленькие истеричные девочки-подростки. Он задумчиво ведет кончиком ножа по руке, залипая, и вдруг дверь в его комнату резко раскрывается настежь.