-Я неплохо говорю по-испански, - отвечает юноша после, - Моя мать была испанкой.

Гао удивленно смотрит на него, хотя с самого первого дня заметил, что юноша метис. Одни кучеряшки чего стоят.

-А кто твой отец?

-Он был тайваньцем, - отвечает юноша.

-Почему ты говоришь в прошедшем времени? - жадно выспрашивает Гао. Он чувствует, что парень наконец-то готов идти на контакт, поэтому не хочет упускать ни малейшей возможности.

-Я сирота, - просто отвечает мальчик.

Официант приносит закуски: устрицы в белом вине. Юноша смотрит на раковины расширенными глазами, и Гао понимает, что тот не знает, как это есть. Он дает ему инструкции, мальчик впервые пробует моллюсков, разжевывает их со смесью любопытства, страха и легкой брезгливости. Гао поистине наслаждается тем, что смог чем-то впечатлить малыша, дать попробовать ему что-то новое. Он просто любуется на него, подперев щеку рукой:

-Значит, ты - кедди-будущий графический дизайнер-танцовщик на пилоне-певец? Или у тебя есть еще какие-то подработки?

Юноша, уплетая за обе щеки радужную форель под соусом айоли (верно говорят, что аппетит приходит во время еды), рассказывает о себе более охотливо:

-У меня много увлечений. Просто это те, которыми можно зарабатывать. Еще иногда по выходным я подрабатываю аниматором в парке аттракционов, но там бы вы вряд ли меня увидели. Думаю, директор Гао не ходит в такие места.

Еще и аниматором. Ладит с детьми. Понятно. Гао хочется взвалить омегу себе на плечо и унести его домой. Запереть юношу в спальне и не выпускать из своей постели. Это нормально, что все в нем кажется альфе сексуальным?

-Когда у тебя течка? - срывается с его губ против воли, и он снова жалеет о том, что взболтнул, потому что лицо юноши сразу меняется. Улыбка пропадает, он опускает голову.

-Извини, - тут же говорит Гао Гуаньсюй, - Я обижаю тебя этим вопросом?

-Вам нужно только, чтобы я возместил вам тот час? - спрашивает юноша и смотрит на Гао очень грустно, так, что у него комок встает в горле.

-Нет, - отвечает он сипло, - Хочу пригласить тебя на свидание. Ты пойдешь?

Лицо юноши преображается: улыбка возвращается, глаза начинают радостно искриться, и в этот момент он - такая нежная омежка, что сердце альфы сладко ноет, а член в штанах заинтересованно просыпается. Но, вслед за первой радостной реакцией, улыбка вдруг начинает таять, как будто он вспоминает о чем-то плохом, парень снова опускает голову и отвечает:

-Я не могу. Простите.

Сердце Гао ухает куда-то в пятки, он тянется к нему через стол и хватает его за тонкую ручку:

-Почему?

Мальчик смотрит на него мучительно, кусает губы, раздумывая, сказать или нет, но потом выдавливает:

-Не спрашивайте. Вам это не нужно. Просто поверьте, - снова легкая улыбка, - Но я правда рад. Я бы пошел. Пошел бы на свидание с вами.

Гао судорожно сглатывает, пульс его частит, и он выспрашивает у юноши:

-Ты связан с кем-то обязательствами? Ты в браке? У тебя нет кольца, и метки тоже нет… Почему мне это не нужно? Объясни мне, я хочу понять.

Омега только плотнее смыкает губы, он почти плачет и мотает головой.

-У тебя какие-то неприятности? - продолжает Гао, - Тебе поэтому нужны были деньги? Расскажи мне! В конце концов, я тоже не последний человек. Я могу помочь тебе!

-У меня неприятности, - кивает юноша, - И я не хочу, чтобы они были у вас. Вы не должны влезать в это из-за меня. Пожалуйста, не преследуйте меня. Забудьте.

Он вырывает от него свою руку и вылезает из-за стола:

-Вас постоянно окружает так много красивых омег. Зачем вам я? Вы - хороший человек. Вы достойны большего.

Он пятится от него, а потом стремительно уходит к служебным помещениям.

“Но я не хочу никаких других омег, я хочу тебя!” - думает Гао и вскакивает за ним следом, но Нянь Ю уже и след простыл.

«Кажется, он мне нравится. По-настоящему нравится», - думает Гао и каждый вечер ужинает в LOgO, надеясь застать Нянь Ю снова, а по выходным звонит в стрип-клуб, чтобы узнать, будет ли выступать Стеклянная Бабочка, но он не находит его, Нянь Ю пропал, и Гао очень боится, что в этот раз - навсегда.

Какова же была истинная природа его влечения к юноше? Виновата ли первая ночь, когда он вкусил юное тело и душу? А может, это был психологический перенос, и на мальчике отразились его чувства к Сяо Чжаню? Нет, Гао Гуаньсюй был уже взрослым мужчиной и однажды, когда он еще учился в Америке, ему довелось любить. Первая любовь, прекрасная и безысходно несчастная. Но он помнил, как это, он помнил, каково ему было, как все это начиналось в нем: с мысли, с желания брать, трогать и быть рядом, с навязчивой идеи, перерастающей в зависимость от человека. Ему казалось, он начинает влюбляться в Сяо Чжаня, но вот теперь, глядя на друга, порой, он понимал, что восхищался им, уважал и тянулся, Сяо нравился ему, но не так… Не так, как метис с кучеряшками и ямочками, гуттаперчевый мальчик, который, казалось, умел все на свете. Гао скучал по нему и надеялся лишь на то, что судьба снова столкнет их где-нибудь в Шанхае, совершенно случайно, как было до этого. Ведь это волшебный город, разве нет?

Но время шло, а чуда не происходило. Наступил май.

В мае в Шанхае участились дожди. Целую неделю лило как из ведра, по дорогам невозможно стало ездить, Гао перешел на работу из дома, половина его сотрудников болели простудой. Химическая выставка была уже очень скоро, дел только прибавлялось, но по всему чувствовалось, что ему нужен отпуск. Он стал быстрее уставать, нервная система выдавала перлы, Гао мог сорваться на подчиненных, даже на домашних, даже на Ба. В доме витала какая-то хандра и уныние.

-Я не могу выносить этот проклятый дождь, каждый день! - жаловалась его мать, а отец соглашался:

-Нужно срочно улетать. Бали, или Канарские.

-Ямайка, или Сейшелы, - поддерживала мать, и они оба быстро собрали чемоданы, укатив, мать - на Ямайку, отец - на Бали. Прекрасный договорной брак, где никто никому уже ничего не должен был. Гао даже немного завидовал им. Его родители прекрасно устроились, спихнув все заботы о компании, доме и старой Ба на своего взрослого сына. Он тоже хотел бы жить так беззаботно, но таков был “крест” первенца, единственного ребенка-наследника, и Гао его нес.

В один из этих пасмурных дождливых дней к нему в кабинет зашла НайНай и озадаченно объявила:

-Господин Гао, к вам гости. Тот мальчик, что был у нас.

Сердце Гао споткнулось, замерев, и он пробормотал:

-Какой мальчик?

НайНай достала из передника шпаргалку, потому что, конечно, уже не запоминала имена новых людей в силу возраста, и прочитала:

-Няню Ю, гуттаперчевый мальчик.

Гао срывается с места и выбегает на улицу. На улице ливень, подъездную дорожку размыло, грязевая вода подобралась чуть ли не к порогу дома. Под дождем, полностью вымокший до нитки, дрожащий от холода, стоял Нянь Ю. Его выпрямившиеся мокрые волосы облепили лоб и шею, губы посинели от холода, а ноги до колен были в грязи, от чего Гао делает вывод, что юноша шёл к нему пешком, бог знает сколько. Омега не смел переступить порог его дома без разрешения Гао, потому что, и альфа видел это в его взгляде, как у волчонка, тот пришел не просто так. Парень явно скрывался от кого-то и, видимо, дом Гао стал единственным местом, где он мог попросить об укрытии. Гао понимал, что, вместе с этим омегой, он впустит в свой дом какие-то проблемы, он даже не знает, какие неприятности может нажить себе из-за него, но лишь взглянув на Нянь Ю, который пришел к нему сам и молчаливо просил о помощи, Гао отступил в дом, приглашая его:

-Заходи.

Омега осторожно переступил порог и остановился на коврике за дверью, не решаясь пройти дальше. С него текло, и Гао в сторону оттолкнула НайНай, которая расстелила перед Нянь Ю большое полотенце, зажав второе подмышкой:

-Ну уж нет, молодой человек, я вас такого в дом не пущу! Раздевайтесь прямо здесь, живо!