«Значит, в вашей книге будут просто игры с числами? – спросил он. – Важно только содержимое моего кошелька?» Он достал бумажник и показал мне, чтобы продемонстрировать мою непроходимую глупость. Сверху лежал один доллар, вероятно, в качестве свидетельства присущего ему сдержанного достоинства. Затем он отогнул его, показав мне пачку купюр по сто долларов.

Я вновь обнаружил потерянный было след.

Этот случай заставил меня вспомнить, сколь странное и противоречивое животное я решил изучать. Речь шла не просто о новых или старых состояниях, а о старых состояниях, сочетавшихся с мужьями-нуворишами, а также о женщинах в поисках охотничьих трофеев, которые продаются сначала одному «большому папочке», а потом другому – еще больше. Затем, конечно, есть богачи работающие и богачи праздные. Деспоты в первом поколении и потомственные прожигатели жизни. Богачи, читающие Эпиктета и искренне задающиеся вопросом «как сделать этот мир лучше?», и богачи, которых главным образом занимает другая проблема – «кем бы сегодня закусить?». Богачи Сиэтла, в большинстве своем живущие спокойно, не привлекая к себе внимания, и богачи Лос-Анджелеса, просыпающиеся под крещендо литавр. Новые деньги, на которые покупаются пони для поло, и старые деньги, расходуемые на роликовые коньки.

Что у них общего? Почти все, с кем я общался, так или иначе выразили мысль о том, что деньги как таковые их не особенно интересуют. Сначала это показалось мне четвертой большой ложью наряду со словами «я пошлю вам чек по почте» и тому подобным. Даже если и так, то это ложь со своей традицией. Так, в библиотеке семидесятикомнатного загородного поместья The Breakers Корнелиуса и Элис Гвин Вандербильт в Ньюпорте (Род-Айленд) была белая мраморная доска с древней надписью на французском языке: «Мало я забочусь о богатствах и не сокрушаюсь, теряя их, ибо в конечном итоге только ум представляет ценность». Биограф Барбара Голдсмит пишет, что Вандербильты не видели иронии в покупке этой доски, которая была оторвана от камина четырехсотлетнего замка в Бургундии. Маловероятно, чтобы и строитель замка сделал такую надпись ради смеха. Богатые люди всегда считали, что особенными их делает одаренность, ум, стиль, физические данные, но отнюдь не деньги.

Тем не менее мои собеседники часто вели себя так, как будто их интересовали деньги и только деньги. Они поддерживали скучные светские беседы о том, кто, сколько и на что тратит: «Проблема Арни в том, что хотя он может позволить себе нанять чертовски хорошего пилота за 250 тысяч долларов, но нанимает того, который стоит 150 тысяч». Они с дико высокомерной развязностью приклеивали ценники к самым деликатным вопросам семьи и брака. Фотограф, делавший портреты двух красивых молодых женщин, перед этим случайно услышал рассказ о нетрадиционных сексуальных домогательствах пожилого мужа. О характере его запросов ничего (к счастью или сожалению) узнать не удалось, за исключением того, что они были отвергнуты супругой. Поэтому муж предложил ей сначала 100, а затем и 200 тысяч долларов. «ТАКОГО я не делаю», – отвечала она. На это муж заявил: «Триста пятьдесят тысяч, и это мое последнее слово». Она недолго поколебалась, возможно вспоминая материнское наставление о важности взаимных уступок в браке или просто прикидывая, хватит ли этих денег на шубу из русского соболя, и наконец молвила: «За 350 тысяч – сделаю».

И все же фраза «деньги меня не интересуют» повторялась так часто и порой с такой откровенной скукой при мысли о еще одном заработанном или потерянном миллионе, что я начал думать, что это, возможно, и не такая уж большая ложь. Деньги, живые деньги, безусловно, важны. Однако после того, как проходит головокружение от первой крупной суммы наличных, большинство людей обнаруживает, что одних только денег недостаточно. Зато открывающиеся благодаря им возможности завораживают. «Не делайте поспешных выводов, все делается ради любви», – сказал однажды банкир одной состоятельной семьи по поводу устремлений богачей. Конечно, он был в какой-то степени прав. Однако мой опыт натуралиста заставляет меня думать, что чаще всего богачами движут те же мотивы, что и высшими животными в естественной среде обитания: стремление к контролю, доминированию, выбору лучших половых партнеров и (самое главное) укреплению статуса.

Деньги всего лишь вводят вас в игру, и цена входа может сильно варьироваться в зависимости от окружения. Поэтому вопрос оказался гораздо сложнее тех, которые мы задавали первоначально: «Что значит быть богатым?» или «Как вы понимаете богатство?». В гималайской стране Бутан я путешествовал вместе с принцем – кузеном короля, – не имевшим денег в том смысле, который вкладывают в это выражение американцы и уж тем более жители Аспена. Но говорившие с ним люди прикрывали рот, чтобы их дыхание не коснулось его. Он обладал той же аурой, что и его кузен, и поэтому был богат по меньшей мере в одном традиционном смысле. Английское слово rich восходит к тому же индоевропейскому корню, что и кельтское rix, латинское гех и санскритское rajah, имеющие значение «король», а во многих культурах понятие богатства тесно связано с близостью человека к королевской власти. Мой бутанский принц также мог считаться богатым по местным экономическим стандартам. Если, как предположил один наш спутник, вас начинают считать богатым, когда ваш заработок в двадцать или тридцать раз превосходит местный доход на душу населения, тогда в Бутане, где годовой доход на душу населения составляет 510 долларов, человек, получающий 15 тысяч, вероятно, мог бы жить как король.

А в США? «Состояние в один миллион долларов – это не более чем достойная бедность», – заметил в 1888 году один известный человек из числа четырехсот самых богатых ньюйоркцев. Тем не менее слово «миллионер» сохранило значение своего рода талисмана. Телевизионное шоу «Кто хочет стать миллионером?» популярно вопреки стараниям ведущего Реджиса Филбина. Книга «Миллионер по соседству» стала бестселлером, хотя ее героями были застенчивые души, отдававшие предпочтение домашним посиделкам субботними вечерами, «бьюикам» и кредитным карточкам J. С. Penney. Эти миллионеры фактически имели средний годовой доход в размере 131 тысячи долларов и принадлежали к разряду людей, готовых за 200 долларов «дать личное интервью или участвовать в фокус-группе». Словом, они были «работягами» с довольно скромным капиталом.

Для достижения поставленных в данной книге целей правильнее рассматривать богатство нескромное, бесстыдное, непристойное. Недавнее исследование, подготовленное для нужд индустрии финансовых услуг, показало, что в США насчитывается 590 тысяч «пентамиллионеров», и автор предсказывал, удовлетворенно потирая руки, что к 2004 году их будет уже 3,9 миллиона. Эта экономическая когорта полностью состоит из людей, чей чистый капитал (не считая стоимости основного жилья) составляет пять или более миллионов долларов. В других докладах появляются такие понятия, как «сантимиллионер», а также изумительные и фантасмагорические «газиллионер» (gazillionaire) или даже «кабиллионер» (kabillionaire).

Однако слово «миллионер» все еще будоражит воображение, даже если и требует нового истолкования, отвечающего новым временам. В ходе проведенного недавно The Wall Street Journal опроса большинство людей оценивали богатство не размером собственности, а размером дохода – не менее миллиона долларов в год. Это перспективный путь. В 1999 году налоговое управление США получило примерно 205 тысяч налоговых деклараций, в которых был указан скорректированный общий доход в один или более миллионов долларов (при этом большая часть из них являлась совместными налоговыми декларациями). Напрашивается вопрос: можно ли вести жизнь богатого человека с меньшими деньгами? Иначе говоря, можно ли в каком-то райском местечке делать все то, что хочется (и о чем вашим соседям остается только мечтать), не особенно беспокоясь о том, как за это заплатить?