– Лосев и Тоскин, рабочие пилорамы, – ответил Сенаторов.

– Все они лесуновские, близкие родственники. Откуда могли знать Лосев с Тоскиным, куда Галочкин повез тес? На завод по наряду или продавать?

– Им говорил Галочкин, – вставил Сенаторов, – что он возил тес продавать.

– Все ясно, – сказал Бородин. – Завтра Галочкин то же самое может сказать и про вас.

– А Зимин вам признался, что получил деньги от Галочкина?

– Нет, – сказал Сенаторов.

– Допускаю, Зимин и взял деньги у Галочкина, и в этом случае вы ничего не докажете. Потому что Галочкин с пилорамы возил тес почти каждый день заводу «Металлист» и Павловскому инструментальному. Сколько он продал теста и с кем делил деньги, об этом знает один Галочкин. На это дело вы уже потратили много времени и собираетесь еще продолжать. Не лучше ли вам взяться за ваши прямые обязанности. По району очень много нарушений. В совхозах воруют сено прямо с лугов, целыми стогами. В лесной части района во всех деревнях гонят самогон. Много хулиганских поступков. Вот это вы не хотите расследовать. Уклоняетесь, ищете причины. Вы только начинаете работать, а на вас уже масса жалоб о недостойном поведении, пьянка в рабочее время. Нам тоже скоро придется разбираться с вами.

Чистов, улыбаясь одними глазами, смотрел на Сенаторова и Алимова и думал: «Вряд ли из них будет толк», – и спросил:

– Я слышал, вы заводите дела на Попова и Трифонова?

– Да! – подтвердил Алимов. – Дела более сложные. Там продана не одна автомашина теса, а сотни автомашин дров и тесу. Поэтому для следствия потребуется много времени.

– Все ясно, товарищи, аудиенция окончена, – сказал Чистов. – Вопросы ко мне есть?

– Нет! – ответил Алимов. – Все ясно.

Алимов с Сенаторовым вышли из кабинета.

– Ну и кадры мы подобрали, – сказал Бородин. – Как на подбор. Один хлеще другого. Про Сенаторова в промкомбинате, где он работал мастером, рассказывают такое, что уши вянут. Без воровства он не мог жить ни одного дня. Сколько раз его ловили с украденным. Об этом спросите Зыкова, зампредседателя райисполкома, он расскажет. Сенаторову давно бы сидеть в тюрьме, но почему-то ему все прощали. Я был очень удивлен, когда узнал, что он начальник ОБХСС. Да и в промкомбинате народ смеется над нами. Не могли лучше подобрать.

Чистов покраснел, насупился и зло сказал:

– Ты бы чем критиковать лучше подсказал кого взять.

– А меня не спрашивали, – ответил Бородин. – Алимов тоже не прокурор. Он напоминает мне несерьезного мальчишку, да и притом пьяница.

– Надо признаться, – сказал Чистов, – я его не знал. Цаплин, новый директор промкомбината, Сенаторова рекомендовал, хвалил его.

Бородин строго посмотрел на Бойцова, хотел сказать что-то острое, но, улыбаясь, произнес:

– У Алимова жена, Кира Павловна, женщина хорошая, работает врачом на здравпункте завода «Металлист». Жаловалась мне на мужа. Домой приходит каждый день пьяный и устраивает скандалы. Она просила поговорить с ним, но ни в коем случае на нее не ссылаться. На днях к концу работы я зашел к дежурному по отделению милиции. Алимов с двумя незнакомыми мне парнями распивал водку. Увидев меня, Алимов недопитую бутылку спрятал в карман, пока я с дежурным разговаривал, он ушел. После выяснилось, что и начальник милиции Козлов принимал участие. За одну минуту до меня ушел в кабинет.

– Козлов ведет себя вызывающе, – сказал Чистов. – Каждый день мне звонит по телефону, приходит на прием и все по одному и тому же вопросу. Не просит, а требует предоставить квартиру. Я его терпеливо уговариваю. Скоро будет выстроен двенадцатиквартирный дом, и он первый получит в нем квартиру.

– Он работать у нас не собирается, – сказал Бородин. – Уже просит перевода на работу по месту жительства жены. Я разговаривал с Усановым, мы же с ним большие друзья. Вместе учились в партийной школе. Усанов говорит, что подбирает кандидатуру вместо Козлова.

– Скатертью дорога, – сказал Чистов. – Начальника милиции из него не получилось и не получится.

– Тебе, Михаил Яковлевич, все не нравятся, – глухо заговорил Бойцов. – Козлов не хорош, Алимов пьет, Сенаторов пьяница и вор, Прокофьеву давно не место в милиции. Лешу Гурина не надо было брать участковым. Подскажите, пожалуйста, где нам найти хороших людей?

– Если надо, Иван Нестерович, я еще раз повторю и перечислю каждого в отдельности, кто чего стоит. Это пока не кадры, а заполнение свободных мест. Сегодня рекомендуем на работу, а завтра будем просить, чтобы освободили или выгнали. Пока мы все делаем курам на смех.

Бойцов покраснел, нервной дрожью забил пальцами по столу, собирался грубо ответить. Чистов опередил его:

– Вчера разговаривал с заместителем начальника областного управления сельского хозяйства Росляковым Спиридоном Ивановичем. Это хороший друг нашему району. Благодаря ему получили многое. Он напрашивался приехать к нам на охоту вместе с Семеновым. Я ответил: «Милости просим. Вашему приезду с Василием Ивановичем мы будем очень рады». Надо подумать куда повезем.

– Надо посоветоваться с Зиминым, – предложил Бородин. – Он организует.

– Я не возражаю против Зимина, – ответил Чистов, – но он под следствием. Впрочем, я сегодня поеду в Николаевку, заеду к нему.

Чистов снял трубку и попросил ММС. Ответил Зимин.

– Ульян Александрович, чем занимаешься? – спросил Чистов.

– Помогаю составлять квартальный отчет, – кричал в трубку Зимин. – Пишу объяснительную записку.

– Сегодня я у вас буду, – сказал Чистов. – Примерно в шесть или семь часов вечера, – и повесил трубку.

– Если Зимин замешан в продаже трех кубометров теса, – сказал Бородин, – то Трифонов в сто раз больше. Я Зимина отлично знаю, мужик он неглупый. Погорячился, выгнал шофера, и тот на него пишет во все концы. Сенаторов и этот шофер Галочкин, оказывается, большие друзья, да и родственники по женам. Вот поэтому Сенаторов горячо и взялся за Зимина. Но, я уверен, за Зиминым он ничего не найдет. Жаль только, что компрометирует.

– Следствие есть следствие, запретить проводить его мы не можем, – сказал Бойцов. – Пусть люди работают, за это деньги получают. Зимин, Трифонов и Попов пусть оправдываются. От следствия они не поглупеют, а будут умнее.

В кабинет без стука вошел Теняев.

– Мы сегодня не виделись, но по телефону я со всеми разговаривал, – Теняев по очереди всех поприветствовал.

– Василий Георгиевич! – сказал, улыбаясь, Чистов. – Для вас сегодня большой сюрприз. К нам на днях приедет Росляков. Вы отлично знаете его симпатию к нам. Кстати, вы с ним еще и коллеги, оба зоотехники. Одних комбикормов он дал нам сверх установленного лимита больше ста тонн. На эти комбикорма мы закупаем у населения молоко, чем увеличиваем надои коров в совхозах и колхозах, кроме того, поднимаемся ввысь среди областных показателей. Как ты думаешь его встретить?

Теняев смутился, на его бледном лице появились красные пятна. Он смотрел на Чистова немигающим взглядом и пытался улыбнуться. Вместо улыбки он судорожно скривил губы, тихо ответил:

– Что вы имеете в виду, Анатолий Алексеевич?

– Что, что! – сказал Чистов. – Надо организовать обед и ночлег.

Бородин, улыбаясь, добавил:

– И хорошую бабу.

– Ночлег организуем в гостинице, лучше ничего не придумаешь, – ответил Теняев. – Обед закажу в столовой Сосновского совхоза. В отношении бабы надо подумать.

Все захохотали. Теняев все принял как должное. Он думал: «Если надо, то надо искать. На крайний случай привезу из Бараново». Там он знал женщин-любительниц острых ощущений.

– Как с деньгами будешь решать вопрос? – спросил Чистов в приступе смеха.

– Вот этого я не знаю, Анатолий Алексеевич, у меня лично денег нет, – ответил Теняев. – Рад бы в рай, да грехи мешают. Зарплату жена забрала и дает только на обеды.

– Ладно, что-нибудь придумаем, встретим, – сказал Чистов, – а сейчас к делу. Поговорим, с какими показателями мы должны прийти к концу года. Василий Георгиевич пророчит, что от одной земельной перетасовки мы должны получить прибавку минимум три центнера зерновых с гектара. Надои молока мы уже значительно увеличили. Планы по поставке мяса государству выполняем и будем выполнять. У Василия Георгиевича есть разумные советы. При уборке урожая мы ими воспользуемся. Все в наших руках. В районе мы хозяева, и только мы.