По хорошо накатанной обледеневшей покрытой торфом дороге автомашины шли на большой скорости. Навстречу почти сплошной вереницей тянулись трактора МТЗ с тележками, гусеничные с санями и автомашины, груженные торфом. Одни автомашины шли нагруженные наравне с кабиной, другие – вровень с бортами. Одни шоферы стремились за рейс вывезти больше, другие наоборот – гнались за количеством рейсов.

Чистов следил за проходившим мимо транспортом, кто как гружен, но из-за кабины встречной автомашины, как правило, груза видно не было. Когда машина проходила мимо, останавливать ее было поздно.

– Надо, Иван Нестерович, выставить посты и недогруженные автомашины возвращать обратно.

Бойцов о чем-то глубоко задумался, не понял, что сказал Чистов, но переспрашивать не стал. Ответил себе под нос:

– Надо.

– Строительство лесуновской дороги, – сказал Чистов, – первоочередная наша стройка. Мы ее все равно выстроим, и скоро. Только бы нам суметь затянуть в район секретаря обкома или председателя облисполкома.

Бойцов подумал: «Не говори «гоп», пока не перепрыгнул», но промолчал.

– На болото заедем? – спросил Чистов.

– Нечего там делать, – ответил Бойцов. – Если там что-то не будет ладиться с погрузкой торфа, нас с тобой разыщут не только в Лесуново и Рожке, но и в Арзамасе, если бы мы придумали туда ехать.

Чистов расхохотался и сказал:

– Что верно, то верно, Иван Нестерович.

До Лесуново доехали быстро.

– Я останусь здесь, а потом поеду в Венец, оттуда позвоню, разыщу тебя, – Бойцов перешел в свою автомашину и уехал в Рожок, расположенный в 5 километрах от села Лесуново.

Чистов подъехал в контору бригады совхоза. Там сидели пять женщин и о чем-то кричали. С появлением Чистова замолчали.

– Где бригадир? – спросил Чистов.

Одна из женщин, прижавшись плотно к печке, сказала:

– Уехал в Сосновское в совхоз. Еще вчера его вызывал директор совхоза.

– Вот что, дорогуша, – сказал Чистов. – Все, кто работает и не работает, давайте собирайтесь в клубе, проведем собрание.

– Кто же побежит собирать? – ответила другая женщина. – Село огромное, более пятисот дворов, пробегаешь целый день.

– Как ваша фамилия? – спросил Чистов.

– Шабаева, – ответила женщина.

– Кем вы тут работаете?

– Ездовой.

– Я вам, товарищ Шабаева, лично поручаю собрать в клубе всех, кто работает в совхозе.

– А тех, кто нигде не работает, можно собрать при помощи школьников, – посоветовали женщины. – Ребятишки на ноги легкие, и их много, они быстро все село оповестят.

«Дельное предложение», – подумал Чистов и поехал в школу.

В учительской никого не было, шли уроки. Чистов открыл двери одного класса и попросил выйти учительницу. Отрекомендовался ей. Сказал:

– Я секретарь райкома Чистов, мне нужен ваш директор.

Директор школы Бубнова почти бегом вбежала в учительскую:

– Я вас слушаю, Анатолий Алексеевич.

– Вот что, Антонида Александровна. Надо организовать в клубе общее собрание сельчан.

– Трудное дело, Анатолий Алексеевич, народ здесь специфический, но попробуем. Что от меня требуется?

– От вас, Антонида Александровна, требуется организовать собрание, – раздраженно сказал Чистов. – Послать для этого человек десять хороших ребят из старших классов, комсомольцев. Распределить их по участкам, где кому собирать. Мы с вами и со свободными учителями пройдем в клуб.

Бубнова быстро все организовала. Ей предоставился хороший случай поговорить с секретарем райкома.

Чистов позвонил по телефону директору сушильного завода Ивлеву и велел всех рабочих во время обеденного перерыва вести в клуб на собрание. Ивлев, человек исполнительный, сказал, что все будет сделано.

Бубнова, не откладывая в дальний ящик, тут же начала жаловаться Чистову:

– В школе нет дров. Здание требует капитального ремонта, не хватает учителей. Для учителей не созданы бытовые условия. Все молодые специалисты живут на частных квартирах. Кто старше – обзавелись своими домами. Поэтому учителя у нас не держатся, изыскивают причины, чтобы уехать.

Она говорила быстро, чтобы успеть высказать все наболевшее. Ей показалось, что Чистов слушал внимательно. Однако он ее почти не слышал. Думал о собрании, о том, сколько соберется людей. В голове витали мысли об огромном селе, о людях, проживающих здесь, об использовании их в сельском хозяйстве. Он думал, как лучше и с чего начать беседу. Потому что отлично знал специфику народа, который не работал в колхозе и не работает в совхозе. Большинство жило за счет личного хозяйства и шабашничества.

Вопреки разговорам, что народ созвать трудно, набрался полный клуб. Скамеек и стульев не хватало. Люди стояли, заполняя все проходы. Чистов в сопровождении учителей пробрался на сцену, поднял руку. В клубе наступила тишина.

– Товарищи! – начал Чистов. – С вашего разрешения собрание будем считать открытым. Давайте изберем президиум.

– Разрешите мне, – громко сказала Бубнова. – Мое предложение – президиум избрать из пятнадцати человек.

– Кто за это предложение, прошу голосовать, – сказал Чистов.

Поднялись руки.

– Единогласно, – снова подтвердил Чистов. – Давайте персонально.

Бубнова зачитала список.

– Товарищи, согласны с выдвинутыми кандидатурами в президиум?

– Согласны, – послышалось несколько голосов.

– Если согласны, то давайте проголосуем.

В зале потянулись кверху руки.

– Единогласно, – подтвердил Чистов.

Места в президиуме заняли быстро. Бубнова объявила:

– Слово имеет секретарь райкома партии Чистов.

Чистов подошел к пыльной, только что принесенной из кладовки трибуне и начал свое выступление.

– Товарищи! Вы, по-видимому, уже все хорошо знаете. Снова организовался наш Сосновский район. Я приехал посоветоваться с вами. Село ваше большое. Народу много и большинство нигде не работает. Наша не только задача, но и святая обязанность обеспечить вас всех работой.

В зале наступила тишина. Все внимательно слушали и ожидали чего-то невероятного.

– Мы еще окончательно не решили, что у вас лучше организовать: сельскохозяйственное или промышленное предприятие. Если сельскохозяйственное, то на базе Лесуновского торфяника, площадь которого свыше трех тысяч гектаров. Половина торфяника уже осушена. Можно начинать освоение. Однако для того, чтобы начать освоение, нужен проект и финансирование. У нас пока нет ни того, ни другого, но мы готовим заявки.

Большинство поняли по-своему.

– Слава богу, – говорили друг другу. – Снова у нас организуют торфопредприятие. Построят торфобрикетный завод. Рабочих потребуется много.

– Если промышленное, – продолжил Чистов, – организуем от завода «Металлист» цех по выпуску напильников или слесарно-монтажных инструментов. В будущем построим большой цех, примерно на одну тысячу рабочих.

Чистов доходчиво обрисовал будущее села. Говорил, что достигнуто партией и правительством за прошедшие годы. Речь свою закончил просьбой к населению сдавать государству молоко, мясо и другие сельхозпродукты.

Первым в прениях выступил директор сушильного завода Ивлев. Он тоже говорил о достижениях партии и правительства в области сельского хозяйства и промышленности. Коротко рассказал о результатах работы сушильного завода.

– Кто еще желает выступить? – несколько раз повторил Чистов. Думал: «Все идет хорошо. Народ молчит, значит доволен».

Поднялся невысокого роста старик и, заикаясь, сказал:

– Разрешите мне.

В зале зашушукались, на лицах появились улыбки.

– Куда тебе, Михаил Иванович, – раздался звонкий голос. – Сидел бы дома на печи, еще лезет выступать.

Раздался смех.

– Тише, товарищи! – крикнул Чистов. – Вы проходите сюда, к трибуне.

Старик быстро прошел к трибуне. Внимательно посмотрел на членов президиума и, заикаясь, начал:

– Можно откровенно говорить всю правду? Мне ничего за это не будет, не посадят?

– Можно, говори, – сказал Чистов. – Времена страха и подавления критики давно прошли.