Осознав тщетность попыток хоть как-то отчистить загубленные джинсы, я плюнул с досады и зaкурил, хоть сделать это на таком ветру было непросто.

Сердце билось в груди как ненормальное. Почему-то так было всегда, когда я возвращался домой. Не скажу, что, находясь в городе, я сильно тосковал, но все же, все же…

Я безумно рад, что есть у меня такое место, где мне всегда рады, сколько бы времени я ни отсутствовал, что бы ни натворил. Я рад, что моя малая родина – не огромный мегаполис, где никому ни до кого нет дела и, увидев человека однажды, ты почти наверняка больше его не увидишь… Моя родина – всего лишь маленькая деревушка в стороне от шумных магистралей, почти вымирающая, но именно она ассоциируется у меня со словом "дом".

Пристроив поудобнее на плече ремень тяжелой сумки, я зашагал по чавкающей глине. От остановки до деревни было около километра.

Почти сразу начал накрапывать дождь, перешедший в холодную противную морось и, когда я добрался до знакомой калитки, мой внешний вид вполне мог вызвать легкое недоумение, а, при случайной встрече с Серегой или Страусом – одноклассниками и друзьями детства – ехидные насмешки. На мое счастье, улица была пуста: середина рабочего дня, да и погода к прогулкам не располагает.

Мое приближение к дому заметил лишь Озик – песель неизвестной кинологам породы, названный мной в честь Оззи Осборна. Почему именно в честь него – я уже и сам толком не помнил, наверное, на тот момент я увлекался творчеством этого выдающегося человека. Сейчас же тезка знаменитости, громыхая цепью, подбежал ко мне и в приветственном прыжке припечатал мне грудь передними лапами. Решив, что моей одежде уже ничто не повредит, я крепко обнял его и потрепал по косматому загривку:

– Привет, Озик, вот и я!

– Мам! – закричала Люська, едва я перешагнул порог: – ты глянь, что за чудо к нам пожаловало! Явилось-не запылилось!

– Люська! Сдурела! Орешь, как блажная! Пожар, что ль? – раздался голос матери, а черед минуту появилась и она сама: – Сашка…

– Здравствуй, мама, – улыбнулся я, а носу предательски защипало, когда она, не обращая внимания на то, что я был покрыт грязью с головы до ног, кинулась меня обнимать.

Чуть позже, уже переодетый в чистое и сухое, я сидел за столом, а мама, по своему обыкновению бранила меня:

– Сашка! Не стыдно? Почему не позвонил? Телеграмму не дал? Я бы приготовила бы чего…

– Поэтому и не предупредил, чтобы не суетилась. А на стол – вот – немного привез деликатесов из столицы…

– "Немного!" – мама хмыкнула, но было видно, что "гостинцы" ее очень порадовали: в их магазине выбор продуктов был невелик.

– А мне? – вмешалась Люська. – Мне привез, что просила?

– Люська! – мама сделала вид, что хочет дать Люське ложкой по лбу, но сестра ловко увернулась: – Дай человеку отдохнуть с дороги! Да и отца дождемся – у них там что-то опять сломалось, ушел ни свет, ни заря…

– Мамуль, не сердись, – я сегодня был настроен благодушно даже по отношению к вредине-сестре. – Вам с батей подарки потом отдам, а Люське сейчас. Извелась вся, покою нам не даст. Люсь, дискотека будет сегодня?

– А то ж! Пятница же ж!

– Ну тогда тащи мою сумку ближе

– Что – я?

– А подарки кому?

Люська, радостно взвизгнув, в момент притащила тяжеленную сумку. Честно говоря, я-то это в шутку предложил, но тут, видно "своя ноша не тянет"…

– Пахать на тебе надо, – проворчал я, доставая заказанные джинсы со стразами: – Держи. И это тоже – майка. На дискотеке хорошо будет смотреться!

– Спасибо, спасибо! – Люська так стиснула меня в объятиях, что я закашлялся и прохрипел: – Просто "спасибо" было бы достаточно…

Но Люська обо мне уже забыла:

– Мам, я к Катьке сбегаю?

– Ну уж нет, – возразил я. Сначала здесь примерь. Я мог с размером промахнуться. Вдруг менять придется?

– Не вопрос! – Люська исчезла в своей комнате.

– Избалуешь нам девку, – мама погрозила пальцем – сладу не будет.

– Мам, все в порядке. Люська хорошая девчонка. Характер вредный, правда, но это даже неплохо – не пропадет по жизни. Она у нас молодец – почему не побаловать немного? Учится на пятерки, в институт поступать хочет, не пьет, не курит, по кавалерам не бегает…

– Бог с тобой, сынок! – мать махнула рукой.

– Еще скажи, что я неправ. Ты что, не замечала, что за ужас ее ровесницы? Еще Катька – как и наша, нормальная, а остальные?… Пьют, дымят, с парнями крутят, а матерятся так, что я краснею… Нет, мама. Люська у нас молодец.

– Как ты стал интересно говорить, сына, – мама с нежностью и гордостью посмотрела на меня. – Красиво, правильно… Ты молодец, Сашенька. В Москве учишься, работаешь, а совсем не загордился. Вон, у Кузнецовых как сынки уехали – так ни ответа, ни привета… Младший иногда напишет, мол, живы-здоровы, а чтоб родителям помочь…

– Точно! – я хлопнул себя по лбу и достал со дна сумки конверт. – Вот денежку возьми. При батьке не хочу, сама понимаешь…

– Что ты! – всерьез испугалась она. – Я же не для того… не возьму! Тебе нужнее! И подарки, и деньги… Мы с отцом пока работаем, нам хватает!

– Мама. – мне удалось сказать это так, что мать без дальнейших возражений спрятала деньги в карман фартука.

– Ну как я? – Люська уже успела переодеться в новые вещи и теперь ждала моей оценки, а я от удивления не мог сообразить, что говорят в таких случаях.

Как-то незаметно сеструха из нескладного подростка превратилась во взрослую девушку с отличной фигурой – совсем взрослую и очень красивую…

– Я жду! – от нетерпения она даже пританцовывала на месте.

– Нуууу, – я выдержал паузу. – Сегодня мне придется сопровождать тебя на дискотеку.

– Что?

– В качестве охраны, разумеется. Чтобы не украли. Охранник я или нет?

– Шут ты гороховый, – обиделась она и обратилась к матери: – А ты что скажешь?

– Ужас. Стыд. Срам, – раздался знакомый голос позади. – Купить такие вещи мог только такой охламон, как мой сын. Хотя тебе, Людмила, они очень к лицу…

– Папа! – я вскочил и тут же попал в медвежьи объятия отца:

– ЗдорОво, сын! Надолго?

– На выходные, – мы пожали друг другу руки.

– Ну что же… Лучше, чем ничего… О, да у вас уже и стол накрыт!..

– Я… я сейчас… – засуетилась мать, – картошечки сейчас, огурчиков… А мы только чай пили, не садились, тебя ждали…– отец махнул ей, чтобы она не торопилась, сел и показал мне на второй стул:

– Рассказывай, сын, как она там, жизнь московская?…

– Потанцуем? -Ленка, бывшая одноклассница, не дожидаясь согласия, вытащила меня почти на середину зала и крепко обняла: – Давненько мы не виделись… – Музыка была слишком громкой, Ленка изо всех сил пыталась ее перекричать, поэтому задуманной интимности не случилось, что немного раздражало ее.

– Работаешь?

– Работаю.

– Все там же?

– Все там же.

– Не боишься?

– Нисколько.

– Ну и дурак!.. А я скучала…

– Зря…

– Я знаю… Ты очень хороший, Сашка… Тебя нельзя не любить, – Ленка вздохнула и дальше мы танцевали молча.

Медляк закончился, Ленка растворилась в толпе, а я, увидев у входа Страуса, направился к нему. Мы вышли на улицу и зaкурили.

– Вот я не пойму, – начал Страус после недолгого молчания, – чего в тебе есть такого, что к тебе все бабы липнут? Прям как мухи на… – он запнулся – на мёд. Как это у тебя получается, скажи?

– Завидуешь?

– Еще бы. Тут ходишь за какой-нибудь фифой неделю, конфеты покупаешь, цветы рвешь, подарки даришь – а она потом все равно продинамит… А ты – пальцами щелкнул – и любая на спинку опрокидывается…

– Пошло, – поморщился я.

– Зато по сути. Лан, не будь жлобом. Открой секрет успеха.

– «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей" – процитировал я, опустив, правда, вторую часть цитаты.

– Че, в натуре? – удивился Страус и почесал за ухом. – Не гонишь? Это все? Давно придумал?

– Это Пушкин придумал, – рассмеялся я. – Давно. Тьма ты необразованная – в школе это проходили