Лицо Гинцбурга застыло в хмурой, болезненной гримасе. "Кто подослал этого наглеца и какой глупец мог допустить его к нашим балансам?" - думал владелец приисков.
- За какое время вы анализировали наши балансы? - спросил Гинцбург.
- За последние пять лет, господин директор. Я их не только проанализировал, я их хорошо изучил, а некоторые как бы составил заново и... - Белозеров оборвал речь и хитренько усмехнулся.
- Это похвально! - Деловых людей банкир умел ценить.
- Дьявольская работа, смею заметить. В отчетах ваших сам черт ноги поломает... Мартышкина грамота!.. - Иннокентий Белозеров не церемонился.
- Не понимаю, что такое "мартышкина"? Говорите яснее, господин Белозеров!
- Это можно. Мартышка - это обезьянка, которая лапкой малюет. Вот так и ваши балансы размалеваны... Попросту - липа, а по-ученому - фикция. А ежели хотите еще проще - филькина грамота! За такую работу я бы вашим бухгалтерам не только жалованье не платил, а кандалы бы на них навесил и заставил бы породу в шахтах переваливать.
- Но, но, господин Белозеров, это уже слишком! - Гинцбург погрозил пальцем и громко расхохотался.
- За такую стряпню четвертовать мало! - возмущался Белозеров и, видя, что хозяин развеселился, решил перейти к существу дела. - Разрешите, господин Гинцбург, быть откровенным?
- Валяйте! У меня отличное пищеварение... - Банкир откинулся на спинку кресла и похлопал себя по животу.
- А у меня и подавно... Но ежели я испорчу вам аппетит, не прогневайтесь...
- Меньше слов, господин Белозеров!
- Начну с того, что визит мой сегодня неофициальный. Существа дела я еще своему начальству не докладывал, а прежде решил с вами повидаться.
- Вы начинаете мне нравиться, - кивнул Гинцбург.
- Благодарю вас. Мне кажется, мы еще пригодимся друг другу, убежденно сказал Белозеров.
- Я тоже так думаю. Давайте ближе к делу.
- Не спешите, господин Гинцбург. Если бы я не пришел к вам, а явился прямо по начальству, завтра же кредиты были бы закрыты.
- Я в этом не уверен...
- Поверьте, что это так. Ваши фиктивные балансы показывают дутую прибыль. На самом же деле акционерное общество имеет больше трех миллионов убытка.
- Вы преувеличиваете!
- Господин управляющий, состояние своих финансов вы знаете не хуже меня...
- Вы пришли поставить мне ультиматум? - спросил Гинцбург.
- Я не настолько глуп, чтобы помышлять об этом, - отрезал Белозеров.
- Что же вы хотите? У вас, наверное, есть какой-нибудь план?
- Разумеется. Прежде всего вы должны прогнать управляющего. Он ни к черту не годен. Все его новшества, которые он там начал вводить, не стоят выеденного яйца. Зря деньги тратит и рабочих распустил до невозможности. Там нужен хозяин! Такой администратор, который бы всю эту каторжную свору держал вот так. - Белозеров показал кулак. - Надеюсь, вы меня понимаете?
- Да. Я вас отлично понимаю. Продолжайте. Вы еще не сказали главного.
- Вы имеете в виду наш банк? - спросил Белозеров.
Несмотря на всю свою наглость, собеседник импонировал банкиру тем, что понимал его с полуслова и, видимо, твердо знал, чего хочет.
- Да. Именно это я имел в виду, - подтвердил Гинцбург.
- Ну что ж... - Белозеров скривил губы в ехидной усмешке. - Там ведь тоже люди сидят. Я узнал, разумеется частным порядком, что за финансовой деятельностью вашего уважаемого общества правление Государственного банка намерено учредить особый контроль. Будет назначено доверенное лицо, которое должно, с вашего разрешения, войти в состав руководящей верхушки "Ленского товарищества".
- Мы можем это только приветствовать. Государственная мудрость является истинной опорой частных предпринимателей, - ответил Гинцбург, посылая в душе эту "мудрость" ко всем чертям. Надо было быть дураком, чтобы не понимать, что так называемая "опора" лишала банкира свободы действий и связывала по рукам и ногам. Он только сейчас почувствовал, что у этого чиновника дьявольская хватка. Все ли он сказал?
- Я еще не закончил, господин директор, - дав огорошенному банкиру немножко поразмыслить, продолжал Белозеров.
- Я вас слушаю. Добрые вести приятно слушать, - натянуто улыбнулся Гинцбург.
А его собеседник чувствовал себя не прежним пронырой Кешкой Белозеровым, как его называли сослуживцы, а азартным игроком, которому предстояло сделать главный, решительный ход, от которого зависело все: дальнейшая карьера, богатство, власть.
- Все неприятное, ваше высокопревосходительство, смею заметить, для вас уже позади, - почтительно склонив голову, проговорил Белозеров. - Я вижу, ваше сиятельство чуть-чуть огорчены. Я понимаю вас! Кому нужна эта инспекция? Но вы не огорчайтесь. В состав правления, как мне известно, в проекте намечается господин Бояновский. Я этого человека близко знаю и думаю, что мы с ним сумеем поладить, - сознательно оговорился Белозеров.
- То есть? - Гинцбург удивленно поднял брови. Бояновский был видной фигурой, член правления Государственного банка и один из директоров его. Сидевший перед ним чиновник по сравнению с Бояновским был мелкой сошкой. Откуда такая самоуверенность? Банкир мысленно возмутился. Уж кого-кого, а господина Бояновского он и сам знал великолепно.
- Вы что, господину Бояновскому близкий родственник? - резко спросил он у Белозерова.
- Не имею такой чести. Я подчиняюсь ему по службе и выполнял его личное поручение. Поездка на прииски - идея его превосходительства, ответил Белозеров, умалчивая, что он уже доложил о делах члену правления и тот остался доволен.
- Это что же, конфиденциальное мероприятие? Внезапная ревизия? раздраженно спросил барон.
- Не посвящен в такие подробности, ваше сиятельство. Приказали. Ну а я сел и поехал. Да какое это, в конце концов, имеет значение! Есть дела поважнее... - загадочно проговорил Белозеров.
- Вот именно. Продолжайте, - сухо сказал барон.
- Правление Госбанка намерено само рекомендовать кандидатуру на должность управляющего Ленскими приисками.
- И что же дальше? - закрыв больной глаз, спросил барон Гинцбург. Уже намечена кандидатура?
- Да, ваше сиятельство. Его превосходительство господин Бояновский рекомендует взяться за это дело мне, - ответил Белозеров и, словно освободившись от тяжкого бремени, глубоко вздохнул. Это была нелегкая задача.
