– Не вернули. Я за него пятьсот рублей заплатил.

– А тебя кто-то просил? Завтра забрал бы спокойно, и все.

– Ага, этот жиробас на нем целый день катался. На нем царапины!

– Вот с него и спрашивай за эти царапины. Мы-то при чем?

– При том, что вы меня заставили! А он мне за них чем заплатит? Своей жопой? Или со своей тысячи отсчитает? Вот и говорю, что возьму от общих денег за царапину. Мне причитается больше.

– Хорош, Башка, ну правда, замонал уже.

– Мы уже все решили: получим по четыреста рублей, остальное положим в общак, на еду. Все согласны.

– Все согласны, Башка. Кроме тебя.

Башка оглядел присутствующих. Волна жара поднялась от шеи, к щекам, ушам, лбу.

– Четыреста рублей? – повторил Башка. Он перестал слышать что-либо, кроме собственного голоса, как контуженный. Горячие слезы брызнули из глаз, от безысходности. Этим людям было невозможно что-либо объяснить. – Да я уже заплатил пятьсот, идиоты! – зарыдал Башка, развернулся и неудержимо зашагал к себе в подъезд.

Игорила все не приходил. Прошел день, и они отправились на его поиски. Их надежда на обогащение была обнаружена за столом возле входа в парк.

– Он, похоже, бухорылый, – предположил Рыжик Тома на основании очень уж странной, стекающей с лавочки, позы.

– Здорово, Игорек. Куда пропал?

Игорек навел на них фокус, обработал информацию в голове, узнал.

– Вас нет нигде, я че, должен по всему району за вами ходить?

В голосе Игорька была бессмысленная претензия, свойственная некоторым пьяным людям.

– Прости, Игорек. Конечно, не должен. Мы вроде во дворе почти всегда были.

– Может, отходили куда-то. Извини, Игорек.

Игорек фыркнул и уткнулся в землю. На земле никто не ползал и почти ничего не росло, но отчего-то Игорьку там было интересно.

– А ты что тут, рассос поймал? – добродушно и смело изменил фарватер беседы Стас.

– Так, отдыхаем малясика.

– Да ты не малясика. Ты втухаешь по полной! – задорно и звонко начал смеяться Стас. Игорила послушно поддержал его смехом.

– Что ни день, то пригар.

Казалось, это был хороший знак.

– Как там с битками? Подошли? – срезала углы Полоска Света.

– Че? – Игорек сморщил лоб, словно напрягал память, потом слишком старательно попытался артикулировать шипящие: – А вы как, ниче не знаете?

– О чем?

– Ну вы, блин, даете. Там это. Не получилось ничего с ними, короче. Жека потом разберется. У него все.

Выпивший, Игорек совсем не заикался. Друзья насторожились.

– При чем тут Жека?

– Ну, у него они. Его ж битки-то? Ну вот. У меня не получилось. Ему принес.

Ребята не поняли, откуда Игорьку известна связь битков и Жеки, но на всякий случай промолчали. Будь Игорек помладше, его бы, может, даже и набуцкали сгоряча, но довольно сложно предъявлять что-либо старшаку такого роста.

Во двор возвращались угрюмыми. Первым осенило Саню.

– Капец. Жека обо всем узнал. Точно. И подговорил Игорилу не покупать у нас битки.

– Напрямую купит у него, – вторым въехал Стас.

– Вот это обломище.

– Игорила – придурок самый настоящий.

– А может, правда на заводе не подошли?

– Ты тупой? Че он тогда не нам их отдал, а Жеке? Жека точно все узнал.

– И как мне теперь вернуть мои пятьсот рублей? – встревожился Башка. – Пацаны, ведь я ему даже не свои деньги дал.

Никто теперь не хотел попадаться Жеке на глаза. Если он узнал, за какую цену они хотели перепродать его битки, то это была безусловная подстава. Все, в общем, были не в настроении. Повернулся к Башке один только Саня.

– Знаешь, Башка, ты сам отчепорил, вот сам и разбирайся. Нам туда явно идти незачем.

Если даже Саня был так жесток, то что Башке мог ответить Стас? Может, даже хорошо, что он сидел и молчал.

Пятьсот рублей были дороже страха и чести, и Башка пошел один. Жека шарился на расслабоне в своем дворе и был в превосходном настроении.

– Че, баблишка донес? – как ни в чем не бывало спросил он.

– Не донес, – мрачно ответил Башка. – Сделки не будет.

– Почему?

Башка не до конца понимал, издевается Жека над ним или правда ничего не знает об их многоходовом абсурде.

– Ну вот так. Не будем мы покупать твои битки.

Жека пожал плечами.

– Я же говорил, что с вами так всегда. То «будем», то «не будем». Не взял бы аванса, остался бы без штанов.

– Верни мне пятихат, пожалуйста.

– Какой пятихат?

– Ну аванс.

Настроение у Жеки в половину секунды сменилось на противоположное.

– А чой-то? Ты же мне его дал как гарантию. Сделки не было – я его забираю.

– Так ведь битки у тебя.

– И что? А я тебя штрафую. Налог на потраченное время.

У Башки все сжалось внутри.

– Я же попросил: пожалуйста.

Жека заржал:

– А если я тебя за «пожалуйста» попрошу свои подошвы облизать, сделаешь?

– Ну ты и сука, – не ожидал сам от себя такой дерзости Башка.

– Че? – вскипел Жека. – Пшел из моего двора. Щас тебе ватник сломаю.

– Отдай бабло, вор!

– Я у тебя не просил битки покупать, это тебе надо было. Сначала научись бизнес делать, а потом приходи, вафля. Жри жмых, пингвин. Фофан тряпочный. Алависто, тряпка полывая.

Так сказал Жека Башке, а тот развернулся и ушел из двора. Было в этой ситуации и что-то хорошее. По крайней мере, теперь Жека обращался к Башке напрямую, как к человеку, личности. Он говорил ему «ты». А это уже был диалог, это уже было что-то.

Единственным соревнованием, в котором Башка мог выиграть пятьсот рублей, чтобы отдать их Виталзу, была чунька – простая игра на монетки, когда бросаешь пятак ребром, и если он переворачивается «орлом» – становится твоим, если «решкой» – его бьет твой соперник. Правда, обычный выигрыш редко составлял больше тридцати рублей в день, но Башка все же стал шаландаться по дворам, чтобы найти, с кем можно поиграть и получить копейку, играл он на крепком уровне, выше среднего.

Он встретил Серегу Пипу, но у Пипы не было монет, обычно он тратил их на чупы или сигареты, а в долги залезать не хотел, это был его принцип. Изо рта у Пипы всегда торчала либо пластмассовая палочка, либо незажженная сига. Пипа предложил Башке другую игру – баскетбол, и не на деньги, а на интерес. Ему очень хотелось поиграть, но партнеров не было. Башка был далеко не Скотти Пиппен и предвидел океан комичного в своей попытке поиграть с профессионалом. – Не, мне нужно сегодня поднять бабла, хотя бы рублей сто. Я бы лучше в чуньку.

– Зачем бабло? – спросил Серега.

– Да так, дело одно.

Вечер надвигался, все вокруг сделалось серым, и по периметру площадки зажгли фонари, некоторые из которых не горели, в целях экономии или по недосмотру, вследствие чего поле света на площадке оказалось в рытвинах темноты. Пипа покидал мяч, размялся. Его мяч был немного сдутым и прыгал невысоко, к тому же на площадке скопилось много луж, мяч быстро набрал внутрь себя воды и превратился в тяжелый кирпич. Пока Пипа разминался, Башка просто висел на перекладине.

– А где все твои?

– Делают уроки, – соврал Башка.

– Ну давай я тебе дам сотен. А ты со мной поиграешь, – предложил Пипа.

– Ты же сказал, у тебя нет денег.

– Монет нет. А деньги есть.

Башка удивился такому предложению, но быстро согласился и слез с турника.

– Еще хотя бы человека четыре, конечно. Было бы интересно играть, – грустил Пипа.

У Башки тоже возникло предчувствие, что игра будет скучной для обоих.

– Играем до «сорока» очков.

– До пятидесяти, – зачем-то возразил Башка, наверное, из благодарности и чтобы показать свою горячую заинтересованность. – Так ровнее.

– Идет.

Огибая лужи и перебегая из светового луча в тень и обратно, мальчики начали игру.

Башка сразу же взял мяч в обе руки, подбежал к кольцу, прыгнул и, неожиданно для себя, забил. Забил чисто, мяч не задел ни щитка, ни самого кольца.