© Волкова Р., текст, 2021

©«Геликон Плюс», оформление, 2021

3 апреля 2017 года около 14:30 по московскому времени в вагоне поезда на перегоне между станциями петербургского метро «Сенная площадь» и «Технологический институт» произошёл теракт.

По версии Следственного комитета РФ, взрыв осуществил террорист – смертник. В теракте пострадали 103 человека, 16 из них погибли (в их числе предполагаемый исполнитель теракта).

Данное произведение не имеет цели оскорбить чьи-либо религиозные и иные чувства, а также не нарушает морально-этические нормы.

Тени – все равно что призраки, этим людям уже нечего терять, они пойдут на всё, чтобы достичь своей цели, пусть даже кровавыми жертвами.

Тень № 1: «Мне все ещё ужасно больно, когда с уст моего собеседника слетает имя, мне уже не принадлежащее. Когда я слышу его, это моё прежнее имя, оно напоминает мне о моей любимой жене, убитой проклятыми гяурами[1]. А это значит лишь одно: я ещё не совсем готов к этой особой миссии, которая, по словам учителя, предначертана мне Всемогущим! Я должен навсегда отречься от своих воспоминаний, какими бы они ни были радостными или горестными, дорогими или ненужными, ведь все мои мысли и сердце должны быть заняты только Им!

Изучаю душное питерское метро – огромную зловещую паутину, которую так старательно свил этот гигантский паук. Страшно подумать, что в его опасную ловчую сеть ежедневно попадает не одна тысяча людей! Они – тупые бараны, потому что думают, что им предоставляют транспортные услуги! Как бы не так!

Это чудовищное порождение Иблиса пьёт их энергетические соки!»

Тень № 2: «Мы должны научиться мгновенно и безошибочно узнавать друг друга в толпе по особому запаху. По словам Небесного, миск – это самое приятное благовоние для правоверного. Согласно священному преданию, наносить его следует на одежду с особым благоговением: “Мой запах теперь приятнее мускуса! Да будет доволен мной Небесный!” А наше бренное тело мы должны всегда содержать в чистоте! И не только тело, но и мысли! О, Небесный, прости мне тяжёлые думы о моём маленьком сыне! Что же будет с ним, когда я выполню свою миссию? Я знаю, что он тут, за каменной стеной, в детском лагере, в надёжных руках моего учителя, под твоим чутким присмотром!

Какая красивая станция метрополитена, словно в султанский дворец спустилась! В час, когда народу на перроне становится меньше, я сажусь тут на деревянную лавочку и рассматриваю эти великолепные стеклянные колонны, похожие на прабабушкин хрустальный салатник. Бабушка Аниса доставала его из кухонного серванта только по большим религиозным праздникам и лишь однажды, когда приехали родственники со стороны жениха, чтобы сосватать меня за Тимура. О, зачем же он так рано покинул меня, Небесный!

Потом, вдоволь налюбовавшись этой рукотворной красотой, я сажусь в полупустой вагон и еду на площадь Красного Вождя. Конечно, эта станция называется как-то по-другому, но мы её так называем потому, что попросту боимся завалить всю операцию, попав прямо в руки к федеральным властям. Здесь-то я выбираюсь на поверхность, ветер кажется ещё более промозглым после тёплого нутра “подземного города”. И слякоть под ногами хлюпает противно!»

Вдруг девушка вспоминает песню пленного российского солдата: «Снова дождь и чеченская слякоть, сапоги, каждый весом по пуду. И промок, так что хочется плакать. Ох, Чечня, я тебя не забуду»[2].

– Конечно, не забудешь! Ведь это я тебя убила, русская собака! – утирает слёзы девушка. Сегодня закат похож на нарывающий порез от консервной банки с красивой надписью shprotu. В банке было девять золотых рыбок, которые оказались необычайно вкусными.

На душе у неё стало немного теплее. Что ни говори, а еда всегда делала её чуточку счастливее, хотя учитель говорил, чтобы они не набивали собственное чрево! Девушка пересекла площадь и подошла ближе к бронзовому истукану. Красный Вождь стоит неподвижно и молчаливо, простирая руку в красновато-серое небо.

Во всём виноват апрель и какие-то его тезисы! За этот ненастный весенний день слабое солнце подарило и ему капельку тепла!

Девушка стояла у памятника и грела руки на гранитном камне.

– У нас в Нохчийчоь[3] поговаривают, что Красный Вождь тоже пострадал в «священной войне», – констатирует она – 1 апреля 2009 года памятник был подорван полукилограммом тротила, и у него зияла огромная дыра ниже пояса! Правда, сейчас он снова как новенький!

Никому из работников метрополитена и правоохранительных органов даже в голову не приходило, что эта хрупкая женщина с тёмно-карими глазами – террористка-смертница! В заголовках утренней прессы потом будет написано: «Шахидка спустилась в метрополитен и привела в действие закрепленное на ней взрывное устройство». Военный корреспондент Вадим Речкалов[4] после Первой и Второй чеченских кампаний напишет: «У слова “шахид” нет женского рода. И шахидами становятся после смерти. Если ты ходишь, значит, ещё не шахид. А если шахид, то уже никогда никуда не пойдёшь. Пока эти женщины живы, никто не догадывается, что они смертницы. А когда мы об этом узнаём, поздно их изучать. После взрыва от смертниц мало что остаётся».

Но это же была не война! Она покушалась на жизнь ни в чём не повинных мирных жителей! Но случается ЧУДО, когда эти устройства не срабатывают! Люди почему-то легкомысленно списывают это на «его величество случай», забывая о том, что есть промысел Божий.

Тень № 3: «Это я его убил, кирдык всей съемочной группе устроил в Кармадонском ущелье![5] Все говорят, ледник сошёл, а кто ему помог? Вечно гореть ему в Джаханнаме, стоять скованному цепью в смоляных одеждах и пить кипяток! Не брат ты мне, говорил?! Гнида я, говорил?! А за свои слова отвечать надо! И фильмы у него, говорят, дерьмовые! А теперь от него и кусочка не осталось! Ха-ха! Я сам думал, что скоро попаду в Сады Благодати, но Всемогущий решил иначе. Теперь я среди избранных, готовлюсь к высокой миссии, которой меня вознаградил за мои старания Предвечный».

Тень № 4: «У нас в Абхазии если находят чёрный обсидиан, то непременно раскалывают, считая его дьявольским. Однажды я нашёл такой камень и оставил себе. Я взял его в руки, вытер полой рубахи от грязи и посмотрел на солнце, будто в бутылочное стеклышко. Он был чёрный, блестящий, словно плодородная «жирная» земля, а когда солнечные лучи проникли в сердце камня, я узрел две полосы, напоминающие золотой песок. И так стоял долго, пока меня не окликнул мой старший брат. Он выхватил камень из рук и попытался его расколоть. Я набросился на брата, принялся душить и остановился лишь тогда, когда его тело обмякло. Ослепленный яростью, я принялся разжимать ещё тёплую ладонь, приговаривая: «Отдай, отдай! Он мой, мой!» И я понял, что сотворил! «Любовь не делает зла ближнему; где господствует любовь, там не бывает Каина, убивающего брата», – сказал святитель Иоанн Златоуст, но я ему не поверил! «Тот кто предал в любви, тот по Каину свят!»[6] – шептал я в горячечном бреду, когда меня нашли высоко в горах. На счастье, небольшой отряд избранных во главе с учителем проводили там тренировки.