С тех пор она стала совсем другой. Всегда чувствуя в отношении к себе Ивана Ивановича, что что-то было не так, теперь она знала наверняка: она никогда не будет ровня ему или Владимиру.

Все последующие годы девушка тщательно пряталась за маской безразличия и холодности, отчаянно стараясь не подавать Владимиру надежды. Однако, сегодня так старательно созданный ею мир рухнул. Поцелуй Владимира разбудил в душе давно забытые и так отчаянно скрываемые от самой себя чувства, и теперь ей было уже все равно, что скажет Иван Иванович, что скажет Миша и весь мир. Анна хотела быть с Владимиром, она знала, что всегда любила лишь его, и больше не желала мириться ни с какими препятствиями, какими бы непреодолимыми они не казались. Смахнув непрошеные слёзы, тонкой струйкой катившиеся из глаз, девушка решительно поднялась из кресла: завтра будет новый день, и они обязательно будут вместе.

========== Часть 13 ==========

Утром следующего дня Владимир сам отвёз Полину на прослушивание в театр. Как и было спланировано заранее, господина Оболенского не было, и прослушивание Полины проводил его помощник, господин Шишкин, прежде ни разу в жизни не видевший Анны. Отдав соответствующие распоряжения Никите, Владимир вернулся в особняк, очень надеясь, что Шишкин в лице Полины откажет Анне, таким образом, поставив для отца жирную точку в его навязчивой идее отдать воспитанницу в театр.

Следовало также продумать планы на следующий вечер, когда в особняк Корфов должны были съехаться Долгорукие и Репнины. Владимир ещё с трудом представлял, как он избавится от конкурента в лице Миши, но был уверен, они или должны объясниться, или Владимир покажет Репнину, что Анна любит именно его.

Можно было, конечно, устроить небольшое представление, чётко подгадать время, когда Миша появится в их особняке, и на глазах у князя поцеловать Анну. Подобный спектакль, хотя и требовал некоторых приготовлений, ровно как и помощи Лизы и Наташи, на которых, Владимир знал, он может надеяться, был бы вполне эффективным и эффектным.

Весь день Владимир провёл с Анной. Они много гуляли, катались по набережной Невы, а потом сидели в небольшой кондитерской и кушали самое вкусное в мире мороженое. Анна сияла от счастья, а Владимир просто любовался своей возлюбленной, искренне желая, чтобы этот день никогда не кончался. Однако, всё на свете, даже самое лучшее, должно когда-то приходить к концу, и вечером, галантно поцеловав Анне руку и позволив своим губам задержаться на коже возлюбленной гораздо дольше, чем позволяли приличия, Владимир попрощался с ней на ночь.

Проснувшись с первыми лучами солнца, Владимир нарезал в оранжерее букет цветов и с нетерпением ждал, когда девушка спустится к завтраку, готовый подарить любимой ещё один идеальный день только для них двоих. Внезапно, громкий стук входной двери прервал приятные размышления и мечтания молодого барона. Изменившись в лице, Владимир обернулся к двери, и тут же встретился глазами с разъяренным отцом.

– Ты что, думал, что тебе это всё сойдет с рук? – глаза Ивана Ивановича горели гневом.

– О чем Вы, отец? – Владимир нахмурился, даже не догадываясь, что могло произойти.

– Не знаешь, – Иван Иванович усмехнулся и качнул головой. – Думал, что всех перехитрил, что самый умный, но я не позволю тебе ломать свою жизнь. – Старший барон прошёл в комнату, подходя к сыну. – Хватит играть в невинность, я прекрасно знаю, что вместо Анны ты послал на прослушивание Полину. Думаешь, мы с Оболенским такие идиоты? Когда его помощник рассказал о прослушивании моей протеже, Сергей Степанович тут же смекнул, что это была не Анна. Правда, ничего не сказал, просто написал мне письмо.

– И вот Вы здесь, – с иронией отметил Владимир, опускаясь в кресло.

– А что ты думал? Что я буду продолжать сидеть в поместье, пока ты тут творишь невесть что? Мне вот только одно интересно, Анна участвовала во всех твоих махинациях, или ты действовал втайне от неё тоже?

Владимир уже собирался ответить, когда лёгкий шелест атласных юбок у двери привлёк его внимание, и оба мужчины, обернувшись, увидели Анну.

– Иван Иванович, вы здесь, в Петербурге? Что-то случилось?

– А вот и Аннушка, – губы старшего барона тронула лёгкая усмешка. – Доброе утро, моя девочка, как спалось? Как отдыхается в Петербурге?

Чувствуя, что произошло что-то неординарное, Анна слегка побледнела, но её лицо по-прежнему являло картину гордости и достоинства.

– Иван Иванович, Вы чем-то рассержены?

– Ещё одна невинная овечка, – констатировал барон. – Впрочем, осталось выяснить, быть может, ты в самом деле всего лишь жертва. Мне всегда казалось, что мы с тобой прекрасно понимаем друг друга, и ты никогда не пойдёшь против меня. Что ж, разложим все по полочкам. Похоже, на прослушивание вместо тебя отправилась Полина, естественно, получив отказ. Осталось лишь установить, участвовала ли ты в этом сговоре.

Иван Иванович внимательно смотрел на воспитанницу, подмечая любое изменение в её лице, и делая свои выводы. Не ожидавшая подобного поворота событий, девушка не успела придать своему лицу выражение холодного, заученного безразличия. Усмехнувшись, старший Корф кивнул.

– Так я и думал. Ты ни о чём не знала. Как же хорошо, что хотя ты и прекрасная актриса, в жизни ты совершенно не умеешь играть. Впрочем, не всё ещё потеряно, моя девочка. Князь Оболенский готов дать тебе второй шанс, я уверен, что в отличие от Полины, ты легко пройдёшь прослушивание.

Иван Иванович развернулся на каблуках, считая разговор законченным, и собираясь уйти, Анна, бледнее полотна, бросила взгляд на младшего Корфа. До боли скрипнув зубами, Владимир обратился к отцу.

– И Вас совсем не интересует наше мнение? Вы уже всё для себя решили, построили наши жизни без нашего ведома? И Вас совершенно не волнует, что Ваши бредовые идеи сделают несчастными как минимум трёх человек?

– Не говори чепуху, – отмахнулся от сына старший барон. - Ты ещё молод и горяч, и не понимаешь, что творишь. Но когда-нибудь, ты поймёшь, что я был прав.

– Не льстите себе, – холодно процедил Владимир. - Я никогда не приму вашего решения и никогда не женюсь на Лизе.

– Значит, ради своего глупого упрямства, пойдёшь на скандал, разрушаешь не только свою репутацию, но и репутацию Лизы?

– А это уже будет на Вашей совести, – пожал плечами Владимир.

– Я только одного не могу понять, – тихо, словно она говорила сама с собой, промолвила Анна, но в гробовой тишине комнаты, её голос, прозвучал, словно гром. – Зачем Вы так со мной? Зачем Вы взяли меня к себе в дом, растили, как истинную дворянку, дали мне образование, манеры, чувство гордости, в конце концов, только чтобы потом сделать из меня актрису и чью-то содержанку?

- Что ты такое говоришь? - Иван Иванович обернулся к девушке. - Ты что, забыла…

- Что я на самом деле не дворянка, а незаконнорождённая дочь Вашей крепостной? - холодно проговорила Анна. - Как я могла бы?!

- Ты должна быть мне благодарна! - кипел старший Корф.

- За что? За то, что дали мне вкус образования, иллюзию равенства, но ни капли свободы принимать мои собственные решения? - девушка говорила, глядя прямо в глаза старшего барона, словно в омут бросалась, и боясь взглянуть на барона младшего. - За то, что отобрали у меня даже мечты? Поверьте, лучше бы я оставалась крепостной, мыла коровники или работала на кухне, тогда, я не понимала бы, как это несправедливо. Я была бы уверена, что так оно всё и должно быть.