Перед грозой Измаил расспрашивал кое-кого из команды о вельботах, поэтому теоретически он имел представление о том, как управлять лодкой в воздухе.
Как только все четверо пристегнулись, лодку с помощью длинных шестов вытолкнули из гнезда в борту корабля. Ее стало уносить вбок, и скоро она осталась позади китобойца.
Две мачты, прикрепленные к корпусу на шарнирах за толстый конец, надо было привести в вертикальное положение и закрепить одну сверху, другую снизу. Мачты и реи представляли собой очень тонкие и очень легкие фрагменты костей, плотно пригнанных друг к другу. После того как лодку спустили с корабля, люди в ней стояли, пригнувшись. Кто-то сквозь отверстие в днище, представлявшем собой всего-навсего тонкую прозрачную оболочку, протянул руку вниз и освободил шарнир от защелки. Потом, потянув за фал, они выпрямили мачту и снова поставили ее на защелку. Отстегнули от мачты гик, установили его как следует и закрепили.
Верхняя мачта была короче и несла парус поменьше, чтобы мачта внизу была ей надежным противовесом. После того как ее поставили, с помощью фала подняли парус на нижней мачте. В оболочке днища было множество маленьких отверстий, чтобы, когда надо, можно было высунуться наружу. Ходить по лодке из-за них приходилось очень осторожно, но, после того как паруса были подняты, особенно ходить и не приходилось.
Каркри выпрямил огромные рули — горизонтальный и вертикальный, которыми управлялась Лодка. Передав румпель рулевому, он пополз как можно ближе к середине лодки.
В этом легком суденышке важно было не нарушать равновесия, и любое перемещение надо было совершать очень осторожно.
Паруса наполнились ветром, и лодка быстро пошла вперед, догоняя огромный корабль-матку, несмотря даже на то, что их курсы расходились под углом. Измаилу, как новичку, доверили управлять верхним парусом. Куджаи сквозь прозрачную оболочку следил за другим парусом, готовый по приказу подбирать или травить шкот. Если гарпунер был слишком занят или подругой причине не мог отдать приказа, Куджаи должен был действовать по своему усмотрению. Ему надо было также присматривать за неопытным Измаилом, чтобы тот действовал одновременно с ним. Верхний гик нельзя было поворачивать отдельно от нижнего.
Каркри, пристегнувшись к носовой банке, сообщил своей команде, что им предстоит охотиться также и на акул.
— Нам нужно мясо, друзья. Мясо для людей и животныхпузырей. Даже если мы убьем каждого из тридцати великанов из стада впереди, этого все равно будет недостаточно. Поэтому когда акулы найдут нашу добычу по запаху, чтобы накинуться на нее, мы накинемся на них.
Лодка поравнялась с кораблем. Измаил увидел Нэймали, стоявшую в проходе с правого борта, и улыбнулся ей. Она улыбнулась ему в ответ и скрылась.
Измаил заметил, что отсеки в носу корабля теперь открыты, и спросил Куджаи почему.
— Когда корабль врезается в облако криля, он действует как небесный кит, — ответил Куджаи. — Эти крошечные создания попадают в воронкообразную дыру, а там их ловят сетью и собирают в кадки. Когда они сырые, их трудно разгрызть, а вареные они становятся мягкими. Суп из них выходит очень питательный и худо-бедно съедобный.
Спустили еще четыре вельбота. Один из них присоединился к Каркри, и примерно четверть мили шел параллельным курсом на север. Их общей жертвой был выбран левиафан цвета зрелой сливы. Куджаи сказал, что это самец; он охранял стадо сзади. Кит рыскал из стороны в сторону, и было видно, что он выписывает в горизонтальной плоскости извилистую линию, словно пытается уследить за всеми лодками сразу. Потом он скрылся в красном облаке, а секунду спустя вслед за ним туда нырнула лодка Измаила. Китобои надели защитные очки и прикрыли рты повязками из тонкой кожи.
На Измаила посыпались тысячи крошечных парашютистов, каждый не больше тыквенного семечка. Они забарабанили по твердой коже его очков, залепив их красным. Чтобы что-нибудь видеть, ему то и дело приходилось вытирать очки, хотя смотреть все равно было не на что.
Ощущение было такое, словно по всему телу легонько постукивают чьи-то огромные пальцы. Он повернул голову и увидел, что Куджаи на мгновение сдвинул повязку со рта. Набрав полный рот красных созданий, он снова надвинул повязку.
С минуту он медленно жевал; из углов рта у него закапал красный сок.
Вскоре Каркри отдал всем распоряжение вычерпывать свободной рукой груды крошечных тел, скопившихся на дне лодки. Измаил, одной рукой всегда готовый схватиться за шкот, наполнял пригоршню за пригоршней и выбрасывал за борт. Но рачки все равно падали, как красноватый град, накапливаясь и замедляя ход лодки.
Внутри тучи были пространства, свободные от криля, о которых Измаилу почему-то никто ничего не рассказывал. Там стояла полутьма, и чудовища впереди казались совершенно черными. К тому же ветер там был намного слабее, и паруса слегка опали. Однако киты тоже замедлили скорость, отяжелев, пока были в облаке. Они приняли в себя огромную массу криля, которая распределилась по кишкам, петли которых, как макаронины, были натянуты вдоль хвостового скелета.
Измаил снова и снова черпал рукой криль, как семечки, пока не высыпал за борт его весь. К этому времени обе лодки находились футах в двухстах сбоку и в трехстах позади огромных хвостовых плавников. Расстояние не уменьшалось: они не могли догнать зверя. Потом они снова нырнули в густую тучу.
Они еще раз попали в пустое пространство, словно вышли из леса на поляну. На этот раз они обнаружили, что находятся между двумя чудовищами: очередной сеанс кормежки замедлил движение большей части стада. После того как из лодки снова вычерпали криль, она пошла быстрее. Вскоре Измаил поравнялся с китовой головой и приблизился к его глазу. Красный, как раскаленное железо, большой и круглый, как отверстие заводской трубы, в этом великанском черепе он все же казался маленьким.
Зверь поворачивался вокруг своей оси на сорок пять градусов в обе стороны, стараясь узнать, нет ли сверху и снизу других охотников. Потом он успокоился и летел дальше как ни в чем не бывало, хотя мог бы уйти от преследователей, сбросив водный балласт или выпустив газ. Если он ведет себя так же, как его далекие предки, он и не станет этого делать; похоже, кит никогда не замечает летящую в него острогу, если она нацелена в отверстие в черепе, расположенное примерно в десяти футах за глазом.
Каркри встал, подсунув ступни под ремни на полу. Он поднял очки на лоб и снова проверил, как свернут линь вокруг катушки на носу. Затем он поднял свободную руку, держа в другой длинную и тонкую костяную острогу с длинным и тонким костяным наконечником, и сделал короткое и резкое движение.
Куджаи тоже встал. Он открутил кончик короткой коричневой палочки из полированного дерева, а затем бросил ее в воздух вертикально вверх. Она все кувыркалась и кувыркалась, высоко взлетев над мачтой и над головой зверя. Почти одновременно с ней такая же палочка взлетела по ту сторону от головы. Обе они с одного конца вспыхнули. Поднялись клубы дыма, расплывшиеся в кольца, а палочки, все еще вращаясь, стали падать.
Откручивание чеки высвобождало химическое вещество, которое проникало в другой ее конец, выделяя газ. Он прорывал тонкую оболочку, а когда внутри оказывался воздух — вспыхивал.
Подбрасывание палочек означало, что лодки готовы к решающему моменту охоты. Тот, кто первым бросил палочку, не начинал действовать, пока не получит ответного сигнала.
Каркри немного пошатнулся, старался встать поустойчивее, и лодка тоже вздрогнула — палуба передавала каждое движение. Потом он метнул острогу, и за ней потянулся тонкий до невидимости линь. Гарпун прорвал кожу кита и исчез.
После броска Каркри опустился на одно колено. Теперь он отступил назад, схватил ремень и быстро закрепил деревянную застежку, чтобы его не сорвало с палубы. Зверь выбросил изпод брюха несколько тонн серебристой воды, и линь стал разматываться. Кит быстро набирал высоту, сложив крылья-паруса так, чтобы они поменьше мешали стремительному подъему.
