Сделав это, он сразу же перекатился назад, через лежавшее за ним бревно, в густые заросли позади.
Щупальце с застрявшей в нем стрелой дернулось и, как показалось Измаилу, распухло. Видимо, оно собиралось выпустить собственную стрелу, но обнаружило, что ему что-то мешает.
Щупальце дернулось и так и эдак, потом подалось назад и выпрямилось. Раздался щелчок. На этот раз оно извергло обе стрелы, но они пролетели больше чем в трех футах мимо цели.
Измаил снова перекатился в зазор между двумя бревнами, взял в руку стрелу, вскочил и прыгнул к отстрелявшемуся щупальцу.
Щупальце отодвинулось, но так медленно, словно не привыкло защищаться. Измаил схватился за его конец, на этот раз направив кончик стрелы в мягкую плоть, видневшуюся внутри отверстия.
Теперь последовала бурная реакция. Щупальце потащило его назад, под огромное дисковидное тело, — он оказался за передними щупальцами. Задние щупальца, направленные в обратную сторону — видимо, для обороны сзади, повернулись в его направлении… Измаил полез вверх по щупальцу так, словно это был такелажный трос на «Пекоде».
Под его тяжестью оно натянулось, повиснув вертикально между деревьями. Прямо у него над головой в щупальце вонзилась стрела. Зверь поворачивал свои щупальца внутрь и стрелял в свою жертву, а попадал в самого себя.
Измаил разжал руки, пролетел около пяти футов и ударился о растение, пригнувшееся под углом сорок пять градусов к земле. Оно стало гнуться под ним дальше, пока не затрещало, и вместе с ним он упал.
Чудовище резко подалось кверху, потом приостановилось, заколебавшись, схватило несколько растений сразу и двинулось прочь.
Измаил откатился как можно дальше, встал на ноги и побежал вперед, пока его не остановила завеса лиан. Он отскочил назад, упал, снова встал и обежал эти плети вокруг.
Потом остановился и оглянулся.
Гигантская туша, словно туча, осела на верхушки растений.
Казалось, она потеряла свои очертания и растеклась по джунглям в стороны и вниз.
Нижнюю сторону шивараду Измаил не мог разглядеть, но никаких признаков движения щупалец не было.
Внезапно из ночной тьмы вынырнула торпедообразная тень с огромной головой и зубами, сверкнувшими белым при лунном свете.
Она куснула этот обвисший блин за один из горбов, и горб лопнул.
Небесная акула примчалась сразу, как только учуяла мертвечину.
За ней появилась другая и тоже заякорилась, вгрызаясь в рану на месте горба. Обе они помахивали крыльями-плавниками, сопротивляясь ветру.
"Интересно, — подумал Измаил, — насколько силен яд, убивший шивараду? Хватит ли его на то, чтобы разлиться по всему его телу и убить заодно и небесных акул?" Но у него не было времени, чтобы наблюдать за развитием событий. Он быстро обернулся, услыхав шум позади. Было похоже, что кто-то большой крадучись пробирается через джунгли. Он опустился на колени и замер, сжимая каменный нож.
Потом услыхал тяжелое дыхание — оно оказалось знакомым — и тихо позвал:
— Нэймали!
— Я не могу позволить, чтобы ты жертвовал собой, — сказала она. — Я хотела помочь, вот и… Ой!
Тут она увидела шивараду, обвисшего на деревьях словно тряпка.
Когда он рассказал ей, что произошло, Нэймали взяла его руку и поцеловала.
— Заларапамтра и Зумашмарта тебя отблагодарят, — сказало она.
— Может быть, только что они уже помогли мне.
Они пошли дальше, обходя мертвого зверя, которого рвали на куски уже с полдюжины акул. Они шли около часа, а потом снова легли спать. Измаил не мог уснуть, несмотря на усталость, — было слишком холодно. Ночь уже кончалась, и температура, по его оценкам, упала почти до сорока градусов по Фаренгейту[Около +5 °C. (Примеч. ред.)].
Он сорвал огромный лист, забрался в гамак, он же лист, Нэймали, обхватил ее руками и накрыл себя и ее другим листом. Она не возражала, хотя и повернулась к нему спиной.
Измаил мгновенно заснул, и ему приснилась первая ночь, проведенная им в гостинице "Китовый фонтан", когда он делил постель с дикарем огромного роста, Квикегом. С тем самым Квикегом, чьи кости обратились в прах и уже бессчетное число раз побывали и растением, и живой плотью…
Огромный красный диск снова медленно поднялся над горизонтом — сразу стало теплее. Проснувшись, они обнаружили, что ими питаются лианы; пришлось ждать, пока растения напьются. Потом они встали, умылись водой из стручков и попили. Вода, как обычно, парализовала их, но лианы к ним даже не приблизились, как будто зная, что оба они уже отдали им свою дань.
Они продолжали идти на север, еще четыре раза поспав и питаясь зверюшками с двойным носом и тараканами, по вкусу напоминавшими крабов, а также некоторыми другими животными, в том числе летающими змеями. Это были одни из немногих обитателей воздушной среды, у которых не было газового пузыря. Несколько ребер у них развились в большие крылья, которыми змея могла махать вверх-вниз, грубо подражая полету птицы.
Снова миновала ночь со всеми ее опасностями, опять взошло солнце.
— Когда мы дойдем до твоего города? — спросил Измаил.
— Не знаю, — ответила она. — На корабле, я думаю, мы добрались бы туда дней за двадцать. Наверное, пешком мы будем идти в пять раз медленнее.
— В моем мире это примерно четыреста дней, — сказал он.
Измаил даже не охнул — китобои привыкли считать время на месяца и годы. Но он предпочел бы не идти пешком. Пробивать себе дорогу в этих густых зарослях было тяжелой, изнурительной работой. Он завидовал тварям, которые без видимых усилий порхали в облаках.
В полдень того дня они увидели еще одну из множества огромных туч, состоявших из миллиардов крошечных животных красного цвета, каждое из которых поддерживала в воздухе головка в форме зонтика. Были тут и левиафаны, сопровождавшие небесный криль и питавшиеся им.
А вслед за ними появился большой воздушный корабль.
Нэймали вскочила, выронив белое мясо насекомого, которое она поймала всего час назад. Судорожно вздохнув, она долго стояла молча. Потом улыбнулась:
— Это из Заларапамтры!
Корабль походил на большую, сильно вытянутую сигару, с которой вниз свисали очень тонкая мачта, реи и паруса, и по бокам у нее тоже было по мачте с парусами — они отходили от корпуса под прямым углом. Косые паруса были такими тонкими, что сквозь них просвечивало темно-синее небо. Корма была оснащена двумя рулями: горизонтальным и вертикальным.
— Он не такой плоский, как сейчас кажется, — сказала Нэймали, отвечая на вопрос Измаила. — Если бы ты смотрел на него вблизи, то увидел бы, что сбоку он в двадцать раз выше человеческого роста.
Корабль гнался за стадом, состоявшим примерно из тридцати левиафанов, которые, раскинув в стороны две пары своих крыльев с красными и черными, зелеными и багряными прожилками, поблескивая серебром своих громадных покатых тел и огромных голов, словно драконы, врезались в облако небесного криля.
— Но как?.. — спросил Измаил. Девушка коснулась его руки.
— Смотри, — сказала она.
Корабль шел на всех парусах. Он двигался быстро, но такой скорости было недостаточно, чтобы догнать кита. Потом от большого корабля отделился предмет размером поменьше, а за ним другой.
Они имели форму иглы, и, как сказала ему Нэймали, экипаж в них лежал, вставая лишь в случае необходимости. На носу было специальное закругление, чтобы там было не так тесно, как в остальном помещении. Оно было необходимо, поскольку там вставал гарпунер, когда надо было бить кита, там же лежали гарпун и длинный линь.
Он наблюдал, как сверху и снизу вельбота, как и с обеих его сторон, выдвинулись мачты. Потом подняли прозрачные паруса, и лодка понеслась к красному облаку.
— Как им удается убирать и ставить паруса, не залезая на мачты?
— Это делается с палубы, — ответила она. — Считается, что это придумал Заларапамтра, но я думаю, что так поступали задолго до его рождения.
Вельбот висел на хвосте у левиафана, который, казалось, и не замечал этого. Он слой за слоем углублялся в красное — концентрация этих живчиков время от времени менялась. Лодка шла уже рядом с огромным зверем и теперь оказалась по другую сторону красной тучи, так что Измаил потерял ее из виду.
