Кэрби был прав. Все, что мы видели кругом, рождало такую уверенность. С этим чувством я и покинул Англию...
В Фолькстоуне мы сели на пассажирский пароход, совершавший рейсы через Ла-Манш, и двинулись к берегам Франции. Пароход был переполнен английскими солдатами и офицерами, возвращавшимися в свои части, на фронт. Шли мы под охраной миноносцев.
Облокотясь на поручни, я жадно всматривался в туманную даль. Там была Франция. Что предстоит впереди? Какие встречи и события ожидают меня на западном фронте?
На французской земле
Новые встречи
Пароход подошел к пристани. По спущенному трапу мы сошли на берег. Батальон французских солдат в лазорево-голубой форме и стальных шлемах взял на караул. Грянул оркестр. Мы поспешили перейти на железнодорожную станцию. Овации публики не прекращались - сказывалась экспансивность французов. До вагона нас провожала толпа; мало того, когда поезд тронулся, люди долго бежали рядом с вагоном, махая платками и оглашая воздух криками: "Да здравствует Россия!" Бросалось в глаза отсутствие мужчин: они были на фронте. Сердечную встречу нам оказали женщины, дети, старики, инвалиды...
Поезд мчался в Париж. Новая страна, новые пейзажи, иная жизнь окружали нас. Но в памяти еще были свежи незабываемые картины Англии. Мощные промышленные предприятия, огромный Лондон, полный кипучей деятельности, мужественный английский народ, готовый на любые жертвы ради победы над врагом...
"Что ожидает нас во Франции?" - спрашивал я себя и с жадным любопытством глядел в окно вагона.
В Париже нам отвели помещения в гостинице "Грильон", считавшейся одной из лучших. Располагалась она в самом центре города, на площади Согласия..
Как и всюду, нам предстояли визиты, заседания, представления... В тот же вечер состоялась встреча с нашим военным агентом полковником Игнатьевым (впоследствии генерал Советской Армии, автор мемуаров "Пятьдесят лет в строю"). Он хорошо знал промышленные возможности Франции во время войны и оказывал немалые услуги русской армии. Полковник Игнатьев рассказал о ходе поставок различных предметов вооружения. Значительные партии французских винтовок системы Гра и Гра-Кропачек к нашему приезду в Париж были собраны в порты и погружены на суда; некоторая часть их уже была отправлена в Россию через Архангельск.
На другой день нас представили военному губернатору Парижа генералу Галлиени. Мы с интересом ожидали этой встречи: Галлиени был одним из главных героев знаменитой битвы на Марне. Перед нами сидел очень худой старик высокого роста, с растрепанными усами, в пенсне, по-видимому, больной; изрытое морщинами лицо свидетельствовало о весьма преклонных годах. Бросался в глаза контраст между хилой внешностью генерала и кипучей энергией, которая жила в его старом теле. Галлиени не принадлежал к числу тех боевых генералов, которые лихо скачут перед войсками и увлекают их личным примером. Это был вдумчивый кабинетный работник, обладавший исключительными военными способностями и быстро оценивавший обстановку. Он умел энергично проводить в жизнь самые сложные мероприятия.
Затем мы посетили главнокомандующего французской армии генерала Жоффра. Его главная квартира находилась в небольшом городке Шантильи, близ Парижа.
По дороге нам встречались остатки окопов и проволочных заграждений, разрушенные строения, сожженные дома с торчащими кирпичными трубами, солдатские могилы. То были следы сражения на Марне. Несмотря на то что со времени боев прошло более года, никто не восстанавливал разрушенные дома. Жители покинули их. Война продолжалась. И у населения, видимо, не было уверенности, что немцев навсегда прогнали из этих мест.
Город Шантильи издавна был резиденцией французских королей. Дворец изящной архитектуры и тенистые парки красиво отражались в озере.
До войны Шантильи прославился скаковыми конюшнями и скачками, происходившими на близлежащем ипподроме. Теперь этот маленький тихий городок заполняли многочисленные штабы французской армии, а также состоящие при Жоффре представители и военные агенты всех союзных государств. На завтраке в Шантильи нас поразила смесь "одежд и лиц, племен, наречий, состояний".
Жоффр принял нас в рабочем кабинете. Это был полный старик с моложавым лицом и большими задумчивыми глазами.
После того как французская армия потерпела поражение в пограничном сражении, Жоффр принял ответственное и тяжелое решение: отступать от границ вплоть до Парижа, чтобы иметь возможность перегруппировать и уплотнить свои силы. И отступление французов окончилось их блестящей победой. Немецкий план захвата Парижа провалился.
Во время нашего пребывания во Франции план дальнейших действий, выработанный Жоффром, сводился к организации специальной резервной армии, которая могла бы парировать прорыв немцев на любом участке, и к подготовке решительного наступления. Французы построили по всему фронту несколько рядов укрепленных полос. Они провели вдоль фронта четыре параллельные железнодорожные линии, чтобы можно было быстро перебрасывать войска к месту прорыва. С той же целью по приказанию Жоффра в каждой армии организовали автомобильный отряд, способный одновременно перебросить бригаду пехоты, а в каждой группе армии - такой же отряд для переброски пехотной дивизии. Жоффр внимательно выслушал наши пожелания, но не стал вдаваться в их обсуждение. Он, вероятно, считал, что такие вопросы должен разрешать министр снабжения. Это, конечно, было правильно. Он указал лишь на крайний недостаток людских ресурсов во Франции.
При небольшом сравнительно населении Франции (около 40 миллионов) количество мобилизованных составляло весьма солидный процент: в армию была призвана пятая часть всего населения. Укажу для сравнения, что в России, например, было мобилизовано только 9,4 процента. Французы не случайно усиленно вербовали африканские цветные войска. Кроме того, по настоянию французского правительства в 1916 году на западный фронт было послано несколько русских стрелковых бригад.
В ставке генерала Жоффра нам удалось получить некоторые сведения об армии союзников, сосредоточенной на западном театре действий. Здесь находились в то время 11 армий и отдельный Лотарингский отряд - всего более трех с половиной миллионов человек. По национальностям это огромное войско разбивалось так: 2,5 миллиона французов, 1 миллион англичан и 110 тысяч бельгийцев.
Я, конечно, поинтересовался и новыми формированиями. Это помогло бы выяснить, для каких целей предназначаются изготовляемые на французских оружейных заводах винтовки. Нам сообщили, что в четырех пунктах Франции формируются еще 13 дивизий. Я сразу прикинул, что для этих формирований могло потребоваться около 130 тысяч винтовок, если считать по 10 тысяч штыков в дивизии.
Производительность французских заводов в то время составляла примерно 100 тысяч винтовок в месяц. Получалось, что для новых формирований не потребуется вся производственная мощность французских заводов. Эти цифры запечатлелись в моей памяти. Они означали, что французское правительство имело полную возможность помочь русской армии винтовками.
Фронт союзников тянулся на 700 километров - от моря до границ Швейцарии. Общее количество дивизий мы знали. Поэтому нетрудно было подсчитать, что на один километр фронта приходилось в среднем по 2500 штыков. Когда я уезжал с русского фронта в сентябре 1915 года, там было иное положение. Наши войска, разбросанные на протяжении 1400 километров, насчитывали в то время всего около 800 тысяч штыков. Это составляло около 600 штыков на километр фронта.
Очень большая насыщенность фронта войсками позволяла англичанам и французам на каждую дивизию, стоящую в первой линии, держать вторую на отдыхе. Смена происходила через две недели. Все четыре полка дивизии, находившейся в первой линии, назначались в окопы. Однако в полках была еще установлена смена батальонов: первый батальон находился в окопах четыре-пять дней, второй размещался в убежищах, а третий отводился на то же число дней на более далекое расстояние от линии огня.
