– Получилось! – воскликнул Матвей – дверь в школу медленно стала открываться.
– Эй, этот чудик, слепит меня какой-то штукой, – Аня спряталась за Матвеем.
– Какой чудик, Аня! Ты дверь откры…– он запнулся. Дверь открылась не сама, на пороге школы появился Андрей – герой утреннего представления с рюкзаком Лены и с перехватом записки с ответами. Он вальяжно спустился по ступенькам школьного крыльца. Его полное овальное лицо расплылось в наглой и довольной улыбке, сделав глаза узкими, как линия.
– Спасибо, голубки, – он засмеялся, обнажив редкие как расческа зубы.
– Он икает или смеется? – вполголоса спросила Аня.
– Не знаю, ладно, пойдем, – хмыкнул Матвей.
Подойдя к остановке, они наткнулись на того самого странного парня, что прятался в кустах. Аня стала пристально разглядывать его, не думая стесняться. Вблизи стало ясно, что не только поведение у мальчика странное. Одежда была явно не из обычного магазина. Черный, строгий, похожий на военный комбинезон сидел как влитой, подчеркивая его правильную осанку.
– Аня, – дернул ее Матвей, – ты чего пялишься на него так, даже мне не удобно как-то за тебя.
Аня перевела взгляд на Матвея
– Это тот чудик, меня лазером из очков своих слепил, – сказала она.
–Эй, – Аня решилась подойти к мальчику.
Мальчик никак не отреагировал на Анино "Эй", встал и пошел прочь.
– Ты его напугала, – усмехнулся Матвей.
– Я? Я даже ещё ничего не сказала. Или я такая страшная? – оправдалась Аня.
– Ага, – Матвей многозначительно посмотрел на Аню, вдруг переменился в лице, – нет-нет, ты милашка, только не бей!
Аня заулыбалась, – Не преувеличивай… а то я тебе! – Аня погрозила кулаком Матвею.
Троллейбус подошел к остановке, и ребята зашли внутрь. В салоне почти никого не было. Аня села у окна, Матвей углубился в телефон. От чего-то улицы были пустые, но Аня не обращала на это внимание, у нее самой последнее время в области груди было странное ощущение, будто у нее отсутствовало сердце. Она уставилась на каплю воды, что зависла на стекле. В ее объеме переливались и отражались цвета и бесформенные фигуры. Где-то вдалеке послышалось шипение, оно приближалось, но Аня не могла оторваться от капли воды, и вдруг почувствовала невесомость.
Троллейбус остановился как вкопанный, послышался треск электричества – усы троллейбуса соскочили с проводов. Аня ударилась коленкой о передние сиденья, Матвей выронил телефон. Двери открылись водитель – невысокого роста женщина с ярким макияжем натянула перчатки и поспешила на ликвидацию происшествия.
– Вот же! – пробурчал Матвей, осматривая свой телефон, – говорил тебе надо в Мак идти, а не ехать на другой конец города в дорогущее заведение. Аня покосилась на Матвея и ничего не ответила.
На самом деле Льдинка не сильно отличалось ценами, просто находилось рядом с домом одного телеведущего, и от того заведение считалось пафосным. Туда ходили мальчики и девочки, которые «крутыми». Аня следила за модой, и ей хотелось, чтобы места, которые она посещает, ей соответствовали. Хотя особенного уважения или трепета перед ребятами, которые проводили время в Льдинке, она не чувствовала. Матвей же, наоборот, чувствовал некоторое волнение, когда они ходили сюда. Он был не совсем уверен, что его внешний вид соответствовал месту, и все, кто находился в кафе, вызывали у него раздражение. Ему казалось, что все на него смотрят и хотят высмеять, унизить.
В этот раз в кафе никого не было, и Матвей вздохнул спокойно. Они выбрали места у окна, чтобы был вид получше. Все относительно, конечно, с одной стороны панорамного окна проезжали машины, с другой был бизнес центр, который как большой муравейник сверкал стеклами окон, нависая над дорогой и, казалось, над крышей кафе. Красные диванчики из резиновой кожи с белыми полосками по бокам скрипели при малейшем движении сидящего, обычно это заглушала музыка, но сейчас ее не было, и скрип создавал дискомфорт, разносясь по всему залу. Матвей вновь напрягся.
– Не нравится мне тут, что ты нашла в этом месте, – сказал он.
– Не ной, – сказала Аня, хотя ей самой было не по себе, редко после уроков это место пустовало.
Она слегка подняла брови и помахала рукой официанту, который стоял в углу и упорно не замечал маленьких посетителей. Официант был одет в белоснежную рубашку, поверх которой сидел черный жилет, обтягивающий его худое тело, брюки тоже были черными и узкими. На голове набекрень сидела шляпа с короткими полями. Несмотря на худощавое телосложение, движения у него были, будто он имеет массивные мышцы, мешающие нормально двигаться. Официант с воображаемыми мышцами подошел, наконец, к ребятам и положил два меню на краешек стола. Широко открывая рот при разжёвывании жвачки, он развернулся и пошел обратно к месту своего прежнего подпирания стены. За барной стойкой появился второй служащий – женщина в возрасте с высокой прической и красном фартуке, поверх красного платья и маленьким белым бейджем.
Матвей взял меню, которое тут же открылось на середине. Здесь находилось самое популярное и самое дешевое мороженное с замысловатым названием «Ванильная фантазия Ван Гога», если не видеть картин живописца то, можно подумать, что фантазия у него крайне скудная. Блюдо представляло собой мягкий пломбир, размазанный спиралью улитки по тарелке, в центре композиции находилось микроскопическое безе. Иногда, вместо безе втыкали листик мяты. Вот и вся фантазия.
Аня решила заказать «Фиолетовый бум».
– Ты меня разорить хочешь, – сказал Матвей.
– Да, я сама заплачу, успокойся, – сказала Аня, от чего у Матвея засверлило в груди.
– Нет, уж, – сказал он, – бери, что хочешь.
Когда ребята сделали заказ, входная дверь зазвенела колокольчиком, и в кафе вошел посетитель. Аня не сразу узнала его, поскольку парень снял свои футуристические очки с красной полоской. Но потом возмущение всколыхнуло ее, вошедший от чего-то стал не просто раздражать ее, а бесить.
Мороженое принесли, Аня поглощала его ложку за ложкой. Матвей ковырял свою «Фантазию Ван Гога», растягивая удовольствие, но через некоторое время обратил внимание на гневное состояние Ани. Она ела и смотрела с призрением на преследователя. Тот, впрочем, не обращал на нее внимания. Он положил на стол свой аппарат-рюкзак, достал из футляра какую-то тряпочку и принялся его чистить. Без очков профиль его лица стал напоминать грушу. Выдвинутый вперед курносый нос, и массивная челюсть шла в купе с узко посаженными впалыми маленькими светло-зелёными глазами. Светло-русые волосы закрывали высокий плоский лоб.
– Ты чего? – спросил Матвей.
– Ты не видишь? – Аня перевела взгляд на Матвея, – то он ходил за нами, а теперь сидит и чистит свою рацию. Радист…
Матвей засмеялся, сжав губы, чтобы мороженое не выпало обратно.
– Что? Что ты смеешься! – гнев Ани куда-то улетучился, и ей тоже стало смешно, – ты надо мной что ли? – она захватила ложкой большой кусок мороженого и, не рассчитав, с жадностью запихнула его в рот.
– Когда я был маленький, думал, что вот, которые рожают, те роженицы, а кого рожают, называются «родисты», – проглотив мороженое, сказал Матвей. Аня и без того не могла справиться с мороженым, занявшим всю полость ее рта, а теперь взорвалась от смеха, и съеденное потекло по подбородку. Она стала давиться и, в конце концов выбежала в туалет, не в силах справиться с мороженым, которое оправдало свое название и действительно стало фиолетовым бумом.
Лишь только Аня скрылась за дверью уборной, мальчик встал, надел очки и подошел к Матвею.
– Как к тебе относятся твои родители? – спросил мальчик, направляя лазерный луч из очков Матвею в лоб.
– Мои хорошо, но тебя явно здороваться не учили, – сказал Матвей и развалившись на скрипучем диване, оглядел подошедшего с ног до головы.
– Тогда тебе лучше валить отсюда, – заметил мальчик.
– Чего? – возмутился Матвей.
– Нет? Ну, как хочешь, – сказал незнакомец, который, похоже, и не собирался отпускать Матвея. Он нажал кнопку на аппарате-рюкзаке, и что-то чиркнуло, будто произошло короткое замыкание. Матвей исчез, ложка, которую он держал в руке, полетела с мороженым вниз, звонко ударившись об пол. Растаявшее содержимое расплескалось по дивану и полу.
