- Вольно, вольно! - усаживая его на место, проговорил Лев Михайлович. - Ну, где твоя бутылка? Давай чокнемся!

- На узле связи, товарищ генерал. Я мигом...

- Когда привезли? Порционная? - спросил Доватор.

- Никак нет. Трофейная, - смущенно ответил Савва.

- Трофейную гадость не пью и тебе не советую. Ну как, ребята, значит, кухни нет и горилки нет? Плохо дело! Дрались вы отлично, а вот старшины вас голодом морят. Это никуда не годится. Ну да ничего, мы это дело поправим. Председатель колхоза Никита Дмитриевич Фролов жертвует нам корову. Закатим пир! А сейчас вот что, орлы: окопы надо превратить в надежные укрытия. Побольше навалить бревен, углубить ходы сообщений. Сегодня мы прогнали фашистов, завтра они снова полезут, надо их по-настоящему встретить. Знаете кавалерийскую поговорку: пока не кончилось сражение, коней не расседлывают...

- Скажу я вам, землячки, от чистого сердца, - промолвил после ухода Доватора Савва, - генерал у нас свойский.

- А ты что думал? - сказал Буслов, поднимаясь с земли. - Будем, хлопцы, крепкую оборону строить.

Через несколько минут застучали топоры, зазвенели пилы, на снег полетела белая смолистая щепа.

Заняв Петропавловское, подполковник Осипов остановился в доме Никиты Дмитриевича Фролова. Вскоре туда приехали Доватор и Абашкин. Увидев шагнувшего через порог Доватора, Антон Петрович, соскочив с кровати, пошел ему навстречу.

- Здоров? - с неожиданной мягкостью в голосе спросил Лев Михайлович.

На почерневшем, изнуренном лице Антона Петровича засияла радостная улыбка.

- Вполне здоров, товарищ генерал, - ответил он негромко.

- Это хорошо, Антон, хорошо, что дело сделал и себя сберег. Знаете, что мне сейчас хочется, товарищи? - обратился Доватор ко всем находившимся в горнице. - Сказать вам, что вы молодцы и отличные командиры. Нет, мало. Вы не только командиры, а настоящие люди. Мне хочется сегодня вас чем-нибудь особенным порадовать. Вы знаете, что нам приказано быть на московском параде? Радует вас это?

- Лев Михайлович, - тихо, с дрожью в голосе проговорил Осипов, неужели правда?

- Точно. А ты рад?

- Как же иначе...

- Ну, раз так, готовьте сводный эскадрон.

Доватор взглянул на Абашкина и с усмешкой сказал:

- А ты, комиссар, не забудь проследить, чтобы командир полка надел на парад сапоги, а то и в Москву ускачет в одних носках.

- Простите, товарищ генерал! Честное слово, опомниться не могу.

- Нет, голубчик, это непростительно! Внеочередной наряд за плохую встречу генерала я тебе все-таки влеплю.

- Очень уж строго, Лев Михайлович, - заметил Абашкин.

- Подумаешь, защитник нашелся! Все равно наряд получит.

- Заслужил, товарищ генерал, - надевая серые армейские пимы, согласился Осипов.

- Конечно, заслужил! На параде будешь командовать сводным кавалерийским полком.

- Принимаю, Лев Михайлович. Дисциплина прежде всего. Благодарю за доверие! - молодея от вспыхнувшей радости, сказал Антон Петрович.

- Ну, а теперь... - Доватор прошелся до двери, открыл ее и, посмотрев в другую комнату, спросил у Абашкина: - Старшины еще не пришли?

- Скоро должны быть, товарищ генерал. Я приказание отдал.

- Добре! А теперь... будем браниться. Вы уж на самом деле не подумайте, что вы идеальные начальники и у вас нет никаких недостатков! Прежде всего остановлюсь на промахах. У бойцов отсутствует постоянный неприкосновенный запас продуктов питания и конского фуража. В результате эскадроны, оторвавшись от хозчасти, в первый же день остались без пищи. А командир полка тотчас же потерял связь со штабом дивизии, так как телефонную линию немцы перерезали, а рацию полковник Осипов захватить не удосужился. Правильно?

- Правильно. Моя ошибка, - покусывая губы, согласился Антон Петрович.

- С минометами все было в порядке, а взрыватели для мин остались... в штабе... Просеку, идущую от деревни Шишково, отлично заминировали, а противника прозевали и дали ему возможность сделать в ней проход. Значит, охранительная разведка никуда не годилась.

Доватор взволнованно прошелся по горнице.

- Оборону по всей полосе строили спустя рукава, - продолжал он. - Без накатов и укрытий. Разве это не беспечность? Жалеть труд людей и не понимать, что этим вы их губите, несете неоправданные потери. Противник готовится к атаке, перегруппировывается, мы ведем разведку, и тем не менее он застает нас врасплох. Позор! Где инстинкт, где командирская прозорливость? Внушите себе раз навсегда, что командная должность обязывает контролировать не только личные приказы, но и свои собственные мысли. Выиграть бой - это задача трудная, но самая трудная битва не та, которую ты ведешь с врагом, а та, которую ты ведешь сам с собой. Именно в то время, когда добываешь и прикладываешь теорию к опыту, к практике. Иногда на войне сражение выигрывает и проигрывает случай - мелочной, незаметный факт, вроде скверно вычищенного оружия или плохо подкованного коня. Конь спотыкается, командир разбивает голову, и сражение летит к черту...

Доватор остановил острый, проницательный взгляд на Осипове.

- На войне нет мелочей, запомните это, подполковник! Вот ваши люди два дня вели тяжелый, изнурительный бой, а старшины до сего времени не могут подвезти горячей пищи. Как это называется?

Абашкин слушал и поражался осведомленности генерала, точно он неотлучно находился в полку и отмечал все до мельчайших подробностей.

С приходом старшин во главе с помощником командира полка капитаном Худяковым и начальником продфуражного снабжения лейтенантом Щурбой разговор прервался.

Вошла Пелагея Дмитриевна. Видя скопление гостей, она выдвинула было на середину горницы стол и накрыла его белоснежной скатертью, намереваясь угостить прибывших свежей говядиной. Так, по крайней мере, понял это приготовление старшина батареи Алтухов, губастый, широкоплечий парень с крохотными хитрыми глазками, успевший шепнуть об этом старшине четвертого эскадрона великану Старченко. А ему об этом намекнул Никита Дмитриевич Фролов, председатель колхоза, приготовивший для бойцов целую корову.

- Садитесь за стол, - коротко приказал Доватор.

Старшины, помявшись, гремя шашками и стуча сапогами, стали усаживаться.

- А вы, хозяйственное начальство, почему стоите? - кивнул Лев Михайлович Худякову. - Занимайте места.

- Да непривычно как-то, товарищ генерал. Всегда нам приходится угощать, а тут... - попробовал пошутить тучный Щурба. Он был навеселе и потому был доволен собой.

- Сегодня я вас буду угощать, - предупреждающе заметил Доватор и многозначительно добавил: - Так же, как вы угостили сегодня бойцов...

Худяков, свирепо шевельнув лохматыми бровями, искоса глянул на глупо улыбающегося Щурбу. В переводе это означало: "Спущу шкуру". Старшины настороженно притихли.

- У вас, лейтенант Щурба, что было сегодня на завтрак? остановившись, спросил Лев Михайлович.

- Готовили, товарищ генерал, мясные щи. Это, так сказать, на обед... А завтрак, понимаете, был ночью... А потом бой.

- Я вас спрашиваю, какой завтрак был у вас, лично у вас. У бойцов я знаю, что было на обед и на завтрак: немецкая шрапнель да вонючий порох. А вот чем закусывали вы, мне не известно. Доложите.

- Обыкновенно... ну, это самое, - растерянно пожимая плечами, пробормотал Щурба.

- Ну что "обыкновенно"? Консервы, колбаса, водка? Так?

- Примерно так, товарищ генерал.

- А вас, капитан, чем кормил повар? - круто поворачиваясь к Худякову, спросил Доватор.

- Да мы с ним вместе завтракали, - услужливо поспешил ответить Щурба.

Алтухов, наклонив голову, хмыкнул и, чтобы удержать смех, закусил зубами конец рукавицы. Абашкин незаметно погрозил ему.

- А ты что, Алтухов, хихикаешь? Вкусно позавтракал? Говори, только без вранья.

- Так точно, товарищ генерал, сало кушал... - вытянувшись, признался батареец.

- Хорошо, что хоть один правду сказал, - удовлетворенно заметил Доватор.